ГЛАВА 27

Мой телефон отключён и убран в боковой кармашек на молнии спортивной сумки. И хотя прошло всего пару минут, мне его уже не хватает. Я борюсь с порывом коснуться экрана. Вместо этого смотрю в окно и наблюдаю, как ЛА становится все меньше и меньше; скопление зданий, домов и машин на шоссе сверху выглядит гармонично и нейтрально, как и любое другое место в мире, которое не является домом. Учебник по подготовке к академическому тесту лежит раскрытым на коленях, но я не могу заставить себя прочесть его.

Всего через четыре часа Скарлетт заберет меня из аэропорта и отвезет прямо в «Делуччи», где каждая из нас закажет по два куска пиццы с диетической колой в больших запотевших стаканах, и все общие истории, «наши» шутки, снова оживут между их раскладными грязными столиками. Сотрется мое двухмесячное отсутствие. Я расскажу ей о том, какой беспорядок учинила, что моя новая жизнь находится на грани провала, а она расскажет, как все исправить. Как сохранить дружбу с Дри, как сделать так, чтобы Калеб захотел общаться со мной в реальности, и как не потерять работу. Как избавиться от своей нелепой безответной влюбленности в Итана, который, судя по всему, сломан, потенциально опасен и, вдобавок ко всему, недосягаем.

А она напомнит мне, что все новое всегда ощущается зыбким, и во многом потому – даже по большей части из-за того, – что это только в моей голове.

Через четыре часа я снова буду дома. Пусть не внимая тому факту, что мамы там не будет, ведь, в конце концов, я буду в месте, которое знаю.

Мной овладевает такое облегчение, что я даже даю волю слезам, здесь некому смотреть. Я даже позволяю им капать на мой перечень слов и оставлять жирные, мокрые разводы на странице.

Позже в машине я краем глаза смотрю на Скар. Выглядит она по-другому, как-то старше, будто черты ее лица изменились. Волосы стали короче – неряшливый ассиметричный боб. А она и не упоминала, что сменила прическу. Интересно, создала ли она сначала доску на пинтерест с вариантами причесок, как мы делали раньше, или же ее решение было спонтанным. Так или иначе, ей идет. Скар отбивает пальцами такт по рулю потрепанной старой «хонды» родителей под незнакомую мне песню. Эта музыка и жара просто взрывают мозг. Пальто и шарф пригодились бы мне на улице, но в машине одетая по чикагской погоде и с пристегнутым ремнем я истекаю потом. Нужно было снять их перед тем, как сесть в салон.

Вспоминаю Калифорнию, где я никогда не смотрела прогноз погоды. Чистое небо и короткий рукав каждый день. Ветерок настолько легкий, что ощущается как щекотка.

– Такое чувство, будто я только что вышла из тюрьмы, – говорю я, опускаю стекло со своей стороны и приглушаю радио, чтобы мы могли спокойно поговорить. Улавливаю знакомый запах Скар: лосьон для тела с ароматом кокоса и манго и еще что-то пикантное и неопределимое. – Серьезно.

– Если под тюрьмой ты подразумеваешь жизнь в чертовски огромном особняке в Беверли-Хиллс с горничной и личным поваром, тогда конечно. Действительно, ты вышла из тюрьмы, – отвечает Скарлетт, и я не могу понять, есть ли какой-то скрытый намек в ее тоне. Будто она едва на дух меня выносит.

– Во-первых, я не живу в Беверли-Хиллс. Ты же знаешь, что все совсем не так.

– Расслабься, я шучу, – говорит она и прибавляет звук радио. Не так громко, как раньше, но все еще раздражает. – Так чем желаешь заняться, пока ты тут?

– Честно говоря, просто позависать с тобой. Есть пиццу. Разговаривать. Смеяться. Я так скучала по нас.

– Ага. Забавно, что я не понимала, как много времени мы проводили вместе, до тех пор, пока ты не уехала.

Она не сводит взгляда с дороги, и я снова думаю, может у меня паранойя. Скар из-за чего-то злится на меня? Конечно, раньше мы все время проводили вместе. Для лучших друзей это естественно.

– Мне нравится твоя новая прическа. Выглядит реально круто.

– Я хотела что-то поменять, – отвечает она и снова прибавляет громкость радио.

В «Делуччи», поедая пиццу, которая, по крайней мере, осталась такой же вкусной, как и в моих воспоминаниях, я посвящаю ее во все, что случилось со мной в ЛА. Рассказываю все от начала до конца. Как я узнала, что НН – это Калеб. О Лиаме и Дри. Даже про то, что Тео сказал, якобы у Итана наркотическая зависимость, о чем я сначала не хотела ей говорить, поскольку хочу, чтобы он ей понравился, хоть они никогда и не встретятся. Но все равно рассказываю, потому никогда ничего не могла утаить от Скар. Я говорю немного бессвязно, нервничаю. Скорее всего, дело в кофеине. Выпила чашку кофе в самолете. Черный, отдавая жалкую дань Итану.

– Так как мне быть? – спрашиваю я, потому что Скар всегда знает, что делать. Она из числа тех людей, в которых мудрость стариков заключена в молодом теле. Ее второе имя – и я вас не разыгрываю – Сейдж²⁶.

– Ты о чем? – спрашивает она, высасывая лимон из своей диетической колы. – Какой-то парень порвал со своей подружкой и хочет пригласить тебя на свидание? Похоже на проблему вселенского масштаба.

– Ну, я просто… я не хочу…

– Думаю, ты слишком зациклилась, Джей. – Она уделяет минуту и осматривает меня с головы до пят, пытаясь понять, что же во мне такого изменилось за прошедшие два месяца, и дать этому оценку. Мои волосы отросли, потому что мне просто было лень их подстригать, я похудела на пару кило, поскольку Рейчел не фанат углеводов. В остальном я выгляжу также.

– Может быть. Просто…

– Кстати, чуть позже к нам присоединится Адам. И Дина, – перебивает меня Скар на полуслове.

– Так теперь ты сдружилась с Диной?

– Она не такая уж плохая.

– Ясно. – Я откусываю кусочек пиццы, избегая ее взгляда. Скар известно, что я всегда ненавидела Дину. Та пыталась разрушить нашу дружбу со Скар в начальной школе. Говорила, будто я болтаю гадости о Скарлетт за ее спиной, чего я, конечно же, не делала. И она постоянно делала мне замечания под видом шутки, стараясь побольнее меня задеть. Не возводила травлю в форму искусства, как это делает Джем, но все равно поступала подло.

– Знаешь, ты не единственная, для кого все было трудно. – Скар ставит диетическую колу, и та выплескивается на ее тарелку. Она даже и кусочка не съела. – Мне тоже пришлось заводить новых друзей.

Мысленно я меняю ситуацию местами: размышляю, как бы все сложилось, если б Скар была той, кто переехал, а я бы осталась. На что было бы похоже начинать все заново с людьми, которых мы знаем целую вечность. Со всеми теми людьми, с которыми мы уже по тем или иным причинам не сдружились. До сих пор мне в голову ни разу не приходила мысль, что мой переезд повлиял не только на меня.

– Прости. Серьезно, я не подумала.

– Да неужели.

– Скар!

Я смотрю ей в глаза, пытаясь понять, что происходит. Мы ссоримся? Мы со Скар никогда не ссорились. Наша дружба не такая: мы не впадаем в истерики, как девочки-подростки, и не боремся за свою точку зрения. Мы всегда были просто лучшими друг для друга. Это нечто новое, и я в шоке от того, что Скар на меня злится, может даже оставила позади нашу дружбу, посему мне становится болезненно одиноко.

– Что происходит?

Ее глаза наполняются слезами, как и мои. Я так сильно хотела вернуться домой, посидеть в этой кабинке, где мы сидели сотни раз, просто расслабиться, может, впервые за несколько месяцев. Вместо этого теперь внезапно мне захотелось оказаться где угодно, но только не здесь.

Нет, на самом деле я вообще не хочу нигде находиться, поскольку, куда бы ни пошла, я всегда буду наедине с собой. Я увязла в этой голове, в этом теле, в этой уродливой трясине человеческих качеств.

Как меня угораздило так во всем облажаться?

Мое первый порыв написать сообщение НН, включить мессенджер и рассказать ему, как все плохо здесь проходит, что все изменилось, и я уже не чувствую себя как дома, но потом вспоминаю вчерашний день, и то, что он даже не захотел выпить со мной чашку кофе.

– Ничего. Забудь об этом.

Скар занимает себя пиццей: посыпает тертым сыром, перчит, солит.

Но так и не откусывает ее.

– Скар.

Я говорю с просительной интонацией: «Давай начнем сначала». Для борьбы у меня недостаточно сил. Нет, недостаток сил не является проблемой. Мне не хватает смелости. Вообразить себе не могу, как мы будем кричать друг на друга, препарировать наши слабости, озвучивать то, что никогда не сказал бы человек, который тебя любит, те слова, которые никогда не стоит произносить. Вроде тех, которые Скар подразумевает: «Ты думаешь только о себе». Не могу вынести мысли, что мы можем перестать быть друзьями со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Давай закроем тему? – Скар впивается в лимон, и капелька кислого сока стекает по ее подбородку. Я протягиваю ей салфетку.

– Окей.

Я съедаю свои два куска пиццы, но Скар просто берет тарелку с нетронутыми кусками и выбрасывает в урну.

Скарлетт сидит на диване рядом с Адамом, ее ноги свисают с его коленей. Брат Дины, Джо, поступивший в этом году в местный муниципальный колледж и настолько же раздражающий, как и его сестра, привез ящик пива – может такова новая такса допуска в подвал родителей Скар, – а Дина передает всем банки, хотя они теплые. Лучший друг Адама, Тоби, тоже здесь, и хотя мы знаем друг друга с дошкольного возраста, не думаю, что я с ним хоть раз говорила.

И все же все изменились. Лицо Адама стало чище – Скар права – и теперь он выглядит не таким по-юношески угловатым, поэтому мысль о том, что он мог бы быть чьим-то парнем, уже не кажется смехотворной. Что Скар могла бы выбрать его в качестве полового партнера. Я рисую в воображении, как Адам поднимает гантели, которые заказал по интернету, у себя в подвале, идентичном тому, что был в моем старом доме: пол, покрытый линолеумом, низкий потолок – идеальное место для своего рода проекта по саморазвитию. Дина тоже кажется старше, хотя, вероятно, причина в том, что она держит спину прямо – так ее сколиоз не сильно заметен, – и она все также шепчет что-то на ухо Скар, заливаясь после этого смехом.