Если бы я не была уверена, что сердце Калеба принадлежит мне, то словила бы приступ ревности. Я с трудом выкинула из головы мысли о том, чем они могли заниматься наедине.

Нора привела меня в небольшую секретную коморку. На белоснежных стенах напротив друг друга висело всего две картины.

Два крошечных прожектора освещали мой ночной кошмар. На одном из холстов я увидела Джоша, ужасающего своей яростью, а на другой себя - поломанную, всю в крови - в худшую ночь своей жизни.

Я резко закрыла рот рукой, пытаясь сдержать крик ужаса.

Сделав пару шагов назад, я врезалась в стену. Я чувствовала себя диким зверем, не способным контролировать свои действия, и никак не могла понять, зачем он выставил эти картины.

— Ты в порядке? — вплотную приблизившись ко мне, Нора изобразила заботливую подругу.

Вместо ответа я рванулась прочь от кошмаров прошлого прямо в "лапы" к своей, как я полагала, мечте. Недалеко от секретной комнаты стоял Калеб, очевидно, искавший меня.

Я в истерике бросилась к нему и замахнулась, собираясь влепить пощечину. От звонкого шлепка стоявшая рядом женщина даже охнула.

— Как ты мог? — крикнула я, не думая о том, что вокруг куча народу. — Сколько людей ее видели?

Он потянулся ко мне руками, но я резко шагнула назад. В эту секунду я заметила отца, стремительно шагающего к нам.

Оглянувшись на людей вокруг, по выражению сожаления на лицах некоторых из них я поняла, что они добрались до секретной комнаты.

— Джанна. — позвал отец. — Что происходит?

Мама и Скот уже стояли позади него.

— Прости. — произнес Калеб виноватым голосом. — Я не планировал выставлять эти работы.

— Зачем ты вообще их рисовал? — спросила я, чувствуя, как боль и гнев наполняют меня с бешеной скоростью.

И куда делать эта сука Нора?

Он выглядел беспомощным и подавленным, но мне было плевать. Повернувшись к нему спиной, я сказала отцу.

— Можем ехать домой.

— Джанна, стой. — Калеб попытался меня остановить.

И это снова никак меня не тронуло.

Опустив голову, чтобы не ловить сочувствующих взглядов, я прошла к машине следом за отцом.

— Что там случилось то? — спросил он, как только мы выехали с парковки.

Вытирая слезы, я отвернулась к окну.

— Мы снова расстались. Пап, не хочу это обсуждать.

— Что он сделал? — отец искренне переживал за меня.

— То, что нельзя простить.

КАЛЕБ

Я стоял, уставившись в пол, пока мама не заговорила со мной:

— Калеб, мне очень жаль. Я должна была настоять, чтобы картин не было на выставке.

— Хочу, чтобы они исчезли. — прошипев себе под нос, я направился в подсобку.

Мама шла за мной следом, пока я не остановился. Возле картин стояла Нора, нервно перебирая пальцы рук.

— Долбаная сука. — я готов был порвать ее на куски. — Уйди с глаз моих, а то меня снова упекут за решетку.

Она тут же пробежала мимо меня к выходу, как это делают мерзкие трусливые крысы.

На пороге каморки показался Джим с широко открытыми от ужаса глазами. А я наконец-то обратил внимание, что в этой секретной комнате собраны мои самые жуткие грехи. Какого черта я рисовал эти картины, какого черта они попались Джанне на глаза.

— Эй, Калеб, погоди. — Джим, видимо, решил меня успокоить. — У нас контракт.

— Оставь его в покое. — вмешалась мама.

— Мне семнадцать, не думаю, что все это законно. — сложив картины одну на другую, я сунул их Джиму. — Плевать что ты с ними сделаешь, но я больше не хочу их видеть.

Заметив, как он расслабился, получив картины, я еле сдержался, чтобы не врезать ему промеж глаз.

— Они уже проданы. Пусть пока полежат у меня в кабинете.

— Я сваливаю. — я обратился к маме, проходя мимо Джима.

— Конечно, милый. — она почти прошептала мне в ответ.

Отец стоял рядом с сильно взволнованной Джули.

— Калеб.

— Пап, не сейчас. Я буду поздно.

Проходя мимо них, я услышал, как Джули сказала.

— Скотт, мне нужно проверить как там Джанна.

Я снова сделал ей больно, несмотря на все обещания. На этот раз у меня не было оправданий, и вряд ли я смогу заслужить прощение.