— Постараюсь.

Он вышел, и в покоях с императрицей остался только Ваньянь Сюй, который не сводил глаз со своего Су Су.

Лекарство начинало действовать. Боль нарастала, но сердце Су И радовалось. Он уже давно перестал ощущать ногу ниже колена, но теперь чувствительность возвращалась. И пусть единственным чувством пока была боль, и пусть она непрестанно усиливалась, но для Су И это стало поводом ликовать.

— Что, начинает болеть, да? — Ваньянь Сюй не отрывал пристального взгляда от лица супруга, а потому сразу подмечал малейшие перемены. Дрожащей рукой он нежно гладил искалеченную ногу и растерянно бормотал: — Что же делать? Су Су, тебе очень больно? Ты… хочешь чего-нибудь, Су Су? Может, хочешь поесть? Или выпить чая? Может… пригласить музыкантов и танцоров, послушаешь музыку, отвлечешься?

Су И, сжав зубы, терпел боль, а она накатывала на колено волнами и с каждой волной только усиливалась. Он взял императора за руку и постарался говорить спокойно:

— Мне ничего не нужно. Ваньянь, знаешь, терпеть, оказывается, не так тяжело, как рассказывал Ся-эр. Кстати, тебе разве не пора пойти в кабинет и разобрать доклады министров? Почему бы не заняться делами?

Но император, казалось, не слышал его слов. Он продолжал мягко поглаживать больную ногу, хотя в этом не было никакого толку. Наконец Су И не выдержал. Он схватил Ваньянь Сюя за руку и закричал:

— Ваньянь Сюй, посмотри на меня! Не смотри на мою ногу, смотри мне в глаза! И слушай меня, я говорю серьезно!

Из-за мучительного беспокойства Ваньянь Сюй почти утратил способность мыслить здраво и держать себя в руках. Гневный окрик Су И заставил его вздрогнуть и прийти в чувство. Император беспомощно посмотрел на супруга.

— Ваньянь Сюй, хватит, не будь таким, — жестко отчитал его Су И. — Посмотри на себя. Знаешь, как нелепо ты сейчас выглядишь? Я тебя просто не узнаю. Ваньянь, человек, которого я люблю — тот, кто правит всей Поднебесной, тот, кто полон огня и жизненной силы, тот, кто никогда себе не изменит. Разве передо мной тот Ваньянь Сюй, кто всегда хранит хладнокровие, тот герой, кто никогда не теряет голову, даже в минуту смертельной опасности? Я не желаю видеть своего героя таким испуганным и беспомощным. Даже если это всё из-за меня, даже если это всё ради моего блага. Даже если ты действительно ничем не можешь облегчить боль в моей ноге, я хочу видеть тебя спокойным и невозмутимым. Ваньянь, если ты на самом деле любишь меня, тогда присядь рядом и скажи, что мы пройдем через это испытание вместе. Не нужно метаться в растерянности и впадать в панику. Да, Ваньянь, нога уже сильно болит, терпеть нелегко, но ты же не хочешь, чтобы у меня еще и душа болела?

Ваньянь Сюй смотрел ему прямо в глаза. В этих простых фразах Су Су высказал все свои чувства. Ваньянь Сюй обнял возлюбленного супруга и прижал к груди, чтобы тот не видел его слезы. Император нежно гладил густые темные волосы и медленно говорил слова, которые шли из самой глубины сердца:

— Всё верно, Су Су, мы пройдем этот путь вместе, шаг за шагом, пока ты снова не сможешь легко и свободно ступать по земле.

— Вот, этот человек похож на того, кого выбрало мое сердце! — с облегчением рассмеялся Су И. — Так и будет, Ваньянь…

Императору наконец удалось выбраться к свету из тени сожалений и вины, которая омрачала его дух, и Су И почувствовал, что жестокая боль, проникавшая до самых костей, немного смягчилась. Он склонил голову на крепкое плечо Ваньянь Сюя, наслаждаясь ни с чем не сравнимым покоем, и тихо прошептал:

— Да, вот так, Ваньянь. Позволь немного поспать у тебя на плече. Мне нравится… когда ты меня обнимаешь…

Ему не нужно было повторять дважды. Император нежно обвил его руками, голова Су И отяжелела и склонилась еще ниже, он блаженно закрыл глаза. Несколько капелек пота скользнули по гладкому лбу, покатились мимо тонких бровей, по улыбающимся щекам, задержались возле слегка приподнятых уголков губ и, наконец, упали на мягкий красный ковер и канули без следа.

92.

В ту ночь с севера подул холодный порывистый ветер, и с неба посыпалась мелкая ледяная крупа. Дворцовые евнухи и служанки отправились отдыхать, кроме тех немногих, кто остался прислуживать хозяевам. В огромном императорском дворце светились лишь несколько окон; все звуки смолкли, и воцарилась тишина. Для обитателей дворца это была подходящая ночь, чтобы предаться в опочивальнях изысканным наслаждениям.

Ваньянь Сюй присматривал за лежащим на постели супругом, заботливо утирая пот с его лба. Император весь извелся от нетерпения: муки Су И длились уже несколько часов, но боль стихать явно не собиралась.

— Су Су, если так плохо, кричи, — уговаривал супруга император. — Кричи, и не обращай на меня внимания. Не беспокойся, я больше не поддамся страху, как прежде… Ты… ты просто кричи.

Ваньянь Сюй продолжал держать Су И в объятиях, стараясь, чтобы ему было удобно. Руки любящих супругов сплелись, один стал надежной опорой для другого.

— Нет… Не так уж это и больно… — стиснув зубы, возразил Су И. — Не верь тому, что сказал Ся-эр… — Он постарался улыбнуться и сильнее сжал руку императора, чтобы вселить в него уверенность и спокойствие. — Ваньянь… знаешь, что? Сейчас я думаю… вовсе не о боли. Все мои мысли — о другом. — Он поднял повыше их руки с переплетенными пальцами. — Ты… когда ты видишь это, что… приходит тебе в голову?

Ваньянь Сюй молчал, казалось, целую вечность. Су И не выдержал и рассмеялся:

— Не знаешь, что сказать? Правда?.. Вот тугодум…

Но Ваньянь Сюй не дал ему закончить. Он нежно поцеловал своего Су Су в лоб и ответил:

— Как же мне не знать, о чем ты говоришь, Су Су? Могу ли я не помнить эти строки? «Думал, что, руку сжимая твою, встречу с тобой я старость мою»**... — Он не договорил: по щеке покатилась прозрачная капля и упала вниз, прямо на губы Су И. Император зарылся лицом в волосы супруга: — Да… да, мой Су Су… всё так и будет. Мы проведем вместе всю жизнь, пока оба не состаримся. Я никогда тебя не оставлю, и ты… ты тоже не забывай, что мы поклялись быть рядом, даже когда время убелит наши волосы сединой.

Су И поначалу хотел приободрить Ваньянь Сюя и никак не ожидал, что тот растрогается до слез. Его и самого переполняли чувства; усилием воли он проглотил ком в горле и выдавил улыбку:

— Только посмотри на себя: глаза на мокром месте! Да, об этих строках я и подумал, пускай они и затерлись до дыр. Потешайся надо мной сколько угодно, только не надо принимать всё так близко к сердцу. У нас за плечами уже долгий путь, нужны ли нам теперь красивые фразы? — Он задумчиво помолчал, и вдруг коснулся губами щеки Ваньянь Сюя и прошептал: — Ах, если б твое сердце откликнулось, любя, я б знал, что не напрасно тоскую без тебя!***

Су И отличался сдержанностью в словах и поступках, никогда прежде он не изливал перед Ваньянь Сюем душу. Однажды он признался императору в любви, позволил себе открыто высказать всё, что лежало на сердце, но лишь потому, что не сомневался: дни его сочтены. Но с тех пор к нему вернулась обычная бесстрастность. И вдруг в эту ночь он снова заговорил о своих чувствах, глубоких, как океан. Неудивительно, что Ваньянь Сюй смутился и одновременно пришел в восторг. В неописуемом волнении он обнял супруга, повторяя: «Ах, если б твое сердце откликнулось, любя, я б знал, что не напрасно тоскую без тебя…»

Су И поднял свободную руку, прерывая бесконечный поток восторженных слов, и с улыбкой сказал:

— Уже поздно, а завтра тебе нужно явиться на утреннюю аудиенцию. Ложись, отдыхай. Сейчас боль немного утихла, я тоже хочу поспать.

— Завтрашняя аудиенция отменяется, — заявил Ваньянь Сюй. — Все эти дни, пока будет длиться лечение, я проведу рядом с тобой, не отойду ни на шаг…

Но Су И резко прервал его:

— Как это понимать? Неужели ты хочешь, чтобы опасения Цзы Янь оправдались? Или ты думаешь, я с радостью стану человеком, из-за которого «с той поры государь для вершения дел перестал по утрам выходить»? **** Не смей так больше говорить, иначе я не останусь в этом дворце. Вернусь домой и буду обрабатывать землю.

Ваньянь Сюй сначала покорно кивал, но под конец расхохотался:

— Су Су, ты же еще в юности поступил на государственную службу, а с детства изучал только древние трактаты да боевые искусства. И ты вернешься домой землю обрабатывать? Ты хоть знаешь, как это делается?

Су И тоже смеялся, но упрямо гнул свое:

— Ну ладно, землю обрабатывать я не умею. Зато могу учительствовать. Учить детей — достойное занятие.

Ваньянь Сюй серьезно кивнул:

— Да, это подходящее дело для тебя. Только взгляни, каким послушным стал Шу-эр, когда ты за него взялся! Найдется ли во всей Поднебесной второй такой озорник и непоседа?

Император замолчал и тут же заметил, что Су Су на самом деле выглядит усталым. Ваньянь Сюй велел слугам погасить свечи и, не выпуская супруга из объятий, собрался отойти ко сну. Теперь лишь лунный свет холодной серебристой дымкой окутывал опочивальню.

Все мысли императора занимала больная нога Су И. Как же мог он уснуть? Уже не первый день он неустанно заботился о супруге и привык дремать чутко, то и дело просыпаясь и внимательно всматриваясь в дорогое лицо. Су И знал, что Ваньянь Сюй из-за него жертвует сном, и опасался, что император не успеет отдохнуть и не сможет вовремя подняться к утренней аудиенции. Су И стиснул зубы и притворился крепко спящим. Он не знал, как много времени прошло, прежде чем дыхание Ваньянь Сюя сделалось ровным и глубоким. Лишь тогда Су И осторожно высвободил руку и тут же вцепился в нее ногтями, разрывая кожу. Второй принц говорил правду: лекарство оказалось невероятно сильным, нестерпимая боль вгрызалась в тело, ничто не приносило облегчения, но Су И не выдал себя ни единым стоном.

Он отчаянно терпел, напрягая последние силы; все губы уже были искусаны в кровь, но Су И этого даже не замечал. Он смежил веки и, приоткрыв рот, осторожно перевел дыхание, стараясь не издать ни звука. Нечто мягкое и теплое коснулось щеки и губ. Тут его скрутил очередной приступ адской боли, в голове помутилось, и Су И безотчетно вцепился зубами в странный мягкий предмет. Вкус крови заставил его мгновенно распахнуть глаза. Он увидел над собой лицо Ваньянь Сюя, и лицо это светилось тихой нежностью. Рука императора оказалась у Су И во рту, и по бронзовой коже медленно стекала тонкая алая струйка.