80-81

80.

Ваньянь Сюй вошел в зал для аудиенций и уселся на «Трон дракона». К этому времени все министры уже собрались возле тронного возвышения и чинно расположились рядами — каждый занял свое место в соответствии с рангом. Они опустились на колени и громко провозгласили здравицу императору. Будь это обычная аудиенция, Ваньянь Сюй сразу же позволил бы им подняться, но сегодня он был зол как никогда. Окинув сановников хмурым взглядом, он холодно произнес:

— Значит, вы все явились к Нам на аудиенцию? Какие преданные у Нас министры! Не успел наступить второй день года, а они спозаранку уже спешат во дворец, чтобы покрепче взять за горло своего императора.

Услышав последние слова, сказанные жестким, ледяным тоном, все министры почувствовали, как на лбу выступили крупные капли пота.

— Ваши покорные слуги никогда бы не осмелились, — дружным хором затянули они. — Мы явились потому, что сейчас новогодние праздники, но мы не получили императорского указа о том, что двор распущен на отдых. Без высочайшей воли мы не решились пренебречь своими обязанностями.

Ваньянь Сюй сделал вид, что неожиданно прозрел, и важно кивнул:

— А-а, так вот в чем дело! Значит, Наши верные министры не намерены требовать смертной казни императрицы Су И? Вот и прекрасно, просто замечательно. Да, вечером третьего дня Мы так беспокоились за императрицу из-за ее тяжелой болезни, что не в состоянии были думать ни о чем другом. Совсем запамятовали довести до сведения достопочтенных министров, что они свободны от государственных дел, пока длятся праздники. Ну, ничего страшного. Объявим об этом сейчас: двор снова соберется на аудиенцию в шестой день первого лунного месяца. Если же возникнут неотложные вопросы, вы можете явиться во Внутренний дворец и лично доложить Нам о них. А теперь дозволяем всем удалиться.

Этими словами император заткнул министрам рты. Затем он поднялся и с легкой улыбкой на губах собрался покинуть зал.

Сановники и предположить не могли, что государь вот так возьмет и выложит всё начистоту. По всему выходило, что Юй Цан оказался прав: он был уверен, что, если Су И выживет, император возьмет его под защиту и даже пойдет на то, чтобы снова объявить императрицей. Нет, почтенные министры никак не могли допустить такого возмутительного развития событий! Они поднялись с колен, нерешительно переглядываясь. Наконец вперед выступил Хэ Цзянь, министр по делам правосудия, и громким голосом воззвал:

— Докладываю императору! Ваш покорный слуга имеет прошение!

Ваньянь Сюй хмыкнул с досадой и подумал: «Главный недостаток верноподданных — они совершенно не понимают намеков». Он медленно обернулся и с любезной улыбкой ответил:

— А, достопочтенный министр желает обратиться с просьбой? Говори, не медли! Мы торопимся вернуться к императрице и узнать, не открылось ли снова кровотечение, пока Нас не было рядом.

Хэ Цзянь, конечно, понял, что государь намеренно сказал эти слова, давая ему возможность проявить такт и отступить, сохранив лицо. Но отступать было некуда. Министр собрался с духом и объявил:

— Докладываю Вашему Величеству! Су И, преисполнившись дурных намерений, замыслил государственную измену. Велико его преступление и огромно зло! Он был признан виновным и осужден, но государь-император принял во внимание его заслуги в воспитании наследного принца и отменил смертный приговор. Хотя такое решение нарушает закон, но, учитывая особые обстоятельства, с ним можно согласиться. Однако ныне государь прилагает усилия к исцелению преступника и, мало того, берет его под свое покровительство, попирая законы Неба и земли. Всё это неоспоримо свидетельствует: Су И на самом деле способен воздействовать на людей своими чарами. Во имя благополучия нашей Золотой империи и ради крепости трона ваши верноподданные надеются, что государь впредь станет сурово и беспристрастно блюсти закон и, наконец, предаст преступника заслуженной казни.

Тут Хэ Цзянь снова опустился на колени и принялся бить челом в пол:

— Этот старый слуга умоляет Ваше Величество: подумайте о своем народе, подумайте о своей империи, не поддавайтесь лукавому и вероломному чародею!

Все остальные сановники тоже опустились на колени.

Ваньянь Сюй мрачно усмехнулся:

— Мы сразу догадались, что Наши министры для того и пришли, чтобы затеять этот разговор. К чему тогда все увертки — мол, без указа не можем разойтись на праздники, не смеем пренебречь обязанностями? На самом деле вы явились вынудить Нас поступить по-вашему. Ладно, если уж до такого дошло, Мы тоже выскажемся без обиняков: Мы приняли решение помиловать Су И. Кроме того, Мы возвращаем ему статус императрицы. Вот Наше императорское слово, и пребудет оно твердым и нерушимым.

Он медленно обвел взглядом министров, которые все как один побледнели от ужаса: глаза императора сияли жестоким холодным огнем.

— Если у вас нет возражений, — многозначительно продолжил Ваньянь Сюй, — дело разрешится к всеобщему удовольствию. Тогда правитель этой земли и впредь будет жить в мире и согласии со своими министрами. Если же кто из вас не желает служить такому государю, пусть тот смело выйдет вперед. Может, вы думаете, чья-то смерть Нас остановит? Ха-ха, неужели вы не знаете, что Наше сердце тверже камня? Мы полгода спокойно смотрели, как императрица терпит жестокие страдания. Хоть залейте вы тут весь пол своей кровью, Мы и подавно глазом не моргнем. Итак, перед вами два пути. Делайте свой выбор.

Министры обменивались растерянными взглядами. Они не могли поверить, что перед ними — мудрый и просвещенный Сын Неба, которого они знают уже много лет. В один миг сердце каждого из них преисполнилось горечи и негодования.

Внезапно Ваньянь Сюй повернулся к Хэ Цзяню:

— Достопочтенный министр Хэ, если ты не готов сложить с себя обязанности, Мы желаем поручить тебе одно расследование. — Не дожидаясь ответа, император продолжил: — В деле о заговоре императрицы Су И при ближайшем рассмотрении обнаруживается множество неувязок. Если бы он действительно хотел восстановить Великую Ци, разве признался бы он Нам в своих чувствах, когда стоял на краю могилы? Разве не порочит такое признание его безупречное имя, разве не пятнает его славу как человека, беззаветно преданного родной стране? Если же он всё это время питал к Нам искренние чувства, к чему ни с того ни с сего устраивать бессмысленный заговор? В тот день всё произошло так внезапно, а первое впечатление всегда самое сильное. Поддавшись порыву, Мы судили поверхностно и поспешно. Теперь настало время тщательно во всем разобраться и пролить, наконец, свет на эту загадочную историю.

Как только император закончил говорить, все министры подняли возмущенный крик. Лоб Юй Цана мгновенно покрылся холодным потом. Генерал поспешно вытер его рукавом, пользуясь тем, что никто на него не смотрит: придворные сановники ожесточенно спорили и препирались. Не придя к единому мнению, они разделились на два лагеря. Одни считали, что император всеми средствами пытается обелить преступника, чтобы тот избежал наказания. Другие же полагали, что сомнения государя в виновности Су И вполне оправданны.

Ваньянь Сюй молча наблюдал за взбудораженными министрами, не пытаясь вмешаться и прервать спор. На губах его играла холодная усмешка. Он уже собрался покинуть зал, как вдруг из-за двери раздался голос наследника Шу:

— Отец-император, ваш сын и верноподданный желает восстановить справедливость по отношению к матушке-императрице! Ваш сын и верноподданный нашел доказательство того, что матушку-императрицу оклеветали. Прошу отца-императора рассудить это дело!

Слова маленького наследника оказали такое же действие, как если бы пушечное ядро ударило в огромный кипящий котел. Раздался многоголосый вскрик, и все глаза устремились на Ваньянь Шу, который не спеша, с достоинством вошел в зал.

81.

Ваньянь Сюй резко обернулся и удивленно воззрился на собственного сына, не решаясь поверить в такой счастливый поворот дела. Хотя император и сам уже сомневался, что Су И причастен к заговору, но убедительных доказательств у него не было. Мало того: в тот злополучный день Су И сам открыто признался в измене.

Теперь же слова наследника Шу стали для Ваньянь Сюя радостной неожиданностью, хотя он и терялся в догадках, какие такие доказательства могли попасть к сыну в руки. Император поспешил снова усесться на трон и с важным видом произнес:

— Наш сын и наследник, конечно, понимает, что это дело чрезвычайной важности, и что здесь не место для детских игр и забав. Представь свои доказательства. Пусть истина выйдет на свет, чтобы Мы и достопочтенные министры могли всё взвесить и вынести справедливое решение.

Лицо Юй Цана потемнело, как глубокие воды омута. Он решил, что Цзы Янь предала его, и принялся мучительно соображать, как теперь выкрутиться и спасти свою шкуру. Но тут он увидел, что наследник Шу высоко поднял какой-то лист бумаги и громко сказал:

— Докладываю отцу-императору! Вот стихотворение, которое обнаружили в покоях матушки-императрицы в день побега из дворца. Смысл тут ясен: автор хочет возродить реки и горы родной страны. Но в этом стихотворении спрятана маленькая загадка. Она может подтвердить, что матушку-императрицу подставили. — Он медленно обвел взглядом недоумевающих министров и отчетливо произнес: — Это стихотворение, конечно, написано рукой матушки-императрицы. Но не в то время, когда якобы готовился заговор и побег, а намного раньше. Видимо, вскоре после того, как генерал Су попал в плен.

Ваньянь Шу составил продуманный план и не сомневался, что сумеет доказать невиновность Су И, поэтому смело и во всеуслышание называл его матушкой-императрицей.