63-64

63.

Сердце Су И зашлось болью. Он понимал, что Ваньянь Шу по-прежнему глубоко привязан к нему, однако в сложившихся обстоятельствах эта привязанность принесет маленькому наследнику лишь новые страдания. Су И был тронут до глубины души, но не мог облечь свои истинные чувства в слова. Ничего не оставалось, кроме как вновь почтительно поклониться и отделаться вежливой фразой:

— Благодарю Ваше Императорское Высочество за помощь.

Ваньянь Шу продолжал смотреть на него в упор. Вдруг он схватил Су И за руку и воскликнул:

— Ты… ты же прекрасно знаешь, не этого я хочу! Ты же сам прекрасно знаешь!

Су И видел, что маленький наследник едва сдерживает слезы, и душа его наполнилась печалью. Так хотелось крепко обнять и утешить несчастного ребенка, но Су И усилием воли подавил в себе искренний порыв, прикрываясь маской равнодушия:

— Я не осведомлен о желаниях Его Императорского Высочества.

Ваньянь Шу сразу сник, отпустил его руку и прислонился к стволу дерева, словно ему недоставало больше сил стоять прямо.

— Я хочу, чтобы ты признался, — слабым голосом произнес наследник, — что на самом деле тебя оклеветали. Хочу, чтобы ты признался, что не предавал отца-императора. А еще хочу, чтобы ты признался, что по-настоящему любишь отца-императора и меня. Я… я слишком много хочу, да? — Он посмотрел Су И прямо в глаза и добавил: — Знаю, это невозможно. И всё равно продолжаю хотеть. Я тряпка, да? Самому противно… И когда я, Ваньянь Шу, успел превратиться в слюнтяя? Сил нет тащить этот груз — и сбросить не получается. — Мальчик с горечью покачал головой и выпрямился. — Можешь идти.

С этими словами он развернулся и пошел прочь.

Маленькая фигурка медленно удалялась. Казалось, невыносимая тяжесть клонит ее к земле. Провожая Ваньянь Шу глазами, Су И мрачно вздохнул, затем повернулся к еще одному дереву, что росло поблизости, и позвал:

— Барышня Цзы Янь, наследник уже далеко, можете больше не скрываться.

Едва Су И произнес эти слова, как перед ним предстала Цзы Янь. Она тоже взглянула на силуэт Ваньянь Шу, который почти исчез из виду, и вздохнула с досадой. Повернувшись, девушка заметила в глазах Су И лихорадочный блеск. Прежде Цзы Янь никогда не сомневалась в своей правоте, но в этот миг, сама не зная почему, она почувствовала, как в душе шевельнулась совесть, и невольно потупила взгляд.

— Барышня, вы же этого добивались? — с горечью спросил Су И. — Чтобы мы, все трое, жили в мучениях? Ладно — я, но ведь Ваньянь Сюй и наследник Шу — ваши хозяева, кому вы столько лет служите верой и правдой. Неужели барышня задалась целью лишить их всех душевных привязанностей, чтобы они стали жестокими правителями, которые не ведают ни любви, ни жалости, ни других человеческих чувств? И ради этой цели вы готовы обречь их на такие страдания? Оно и правда того стоит?

Су И не мог больше сдерживать кипевший в душе гнев и, позабыв про собственный статус раба, каждым словом бил доверенную помощницу императора по самым уязвимым местам.

— Надеешься, что я побегу к императору и сниму с тебя несправедливые обвинения? — Не найдя слов, чтобы достойно возразить Су И, Цзы Янь не придумала ничего лучше, чем продолжать играть роль черствой и бездушной особы. За холодным презрением девушка отчаянно пыталась скрыть растерянность, что поселилась в ее сердце.

— Если таково ваше мнение о Су И, тогда мне больше нечего сказать. — Не удостоив Цзы Янь взглядом, Су И прошел мимо и неторопливо двинулся прочь. Но, сделав всего пару шагов, остановился и безжизненным голосом произнес: — Право, лучше бы барышня убила меня. Ваньянь Сюй и наследник Шу пережили бы эту боль и в конце концов утешились. А сейчас мы только и делаем, что терзаем друг друга самим своим существованием. Вы ведь изначально хотели избавиться от меня раз и навсегда. Или барышня боится, что за убийство придется ответить по закону?

Цзы Янь долго молчала, потом неожиданно заговорила совсем иначе:

— На самом деле существуют доказательства того, что на императрицу Су И возвели напраслину. Они скрыты в том самом стихотворении. Но ни государь, ни наследник трона, ослепленные чувствами, не сумели их разглядеть. По большому счету, и сами доказательства довольно шаткие, а потому до сих пор никому не бросились в глаза. Пусть генерал Су вооружится терпением. Если Небеса предопределили ему быть императрицей Цзинь Ляо, то все нынешние тяготы и невзгоды — лишь ниспосланные судьбой испытания, которые призваны закалить его на пути к цели.

Услышав эти слова, ошеломленный Су И застыл на месте. Он и не подозревал, что в его собственном стихотворении скрыта разгадка коварной интриги. Какой же смелой надо быть, чтобы использовать для обвинения в измене тот же документ, который может вернуть обвиняемому доброе имя! Эта девушка… что же на самом деле у нее на уме?

— Генерал Су, да, я ненавижу вас и по-прежнему сомневаюсь, что вы годитесь в императрицы нашей Цзинь Ляо, — продолжала Цзы Янь. — Но, сама не знаю почему, в глубине души я надеюсь, что вы доживете до того дня, когда на все тайны прольется яркий свет истины. И всё же я никогда по собственной воле не сделаю первый шаг, чтобы очистить от наветов ваше имя. Если вы ненавидите меня — что ж, так тому и быть. Станете проклинать — проклинайте сколько душе угодно. Но если в один прекрасный день вы снова взойдете по ступеням к трону и займете место рядом с императором, тогда Цзы Янь безропотно примет свою участь, какой бы она ни была. Пожелаете вынести смертный приговор — Цзы Янь с готовностью склонит перед вами голову.

Девушка произнесла эти слова так безмятежно, словно рассуждала о журчании ручейка или аромате весенних цветов. Высказав всё, что хотела, она решительно, не оглядываясь, зашагала прочь.

Су И проводил Цзы Янь взглядом. Его замешательство только усилилось, в голове крутились бессвязные обрывки мыслей, и в этой сумятице он, как ни старался, не мог ухватить за кончик путеводную нить. Отчаявшись, он решил махнуть на все загадки рукой и медленно поплелся по узкой тропинке к прачечной.

Еще по дороге Су И увидел, что у входа собралась небольшая толпа и возбужденно галдит на разные голоса. Подойдя поближе, он обнаружил, что стайка прачек и дворцовых служанок окружила какого-то мужчину. Судя по возмущенным лицам, женщины распекали незнакомца на все корки.

Су И немало удивился. Осанка и манеры выдавали в мужчине человека благородного, одежда же из грубого полотна приличествовала скорее простолюдину. Столпившиеся вокруг женщины не выказывали в его адрес ни малейшего уважения.

Незнакомец подождал, пока разгоревшиеся страсти немного улягутся, и лишь тогда заговорил:

— Если не желаете помочь в поисках — что ж, пусть так. Это платье для меня сшила моя матушка, сшила собственными руками. В прачечную я его ни разу не присылал. Вчера новая служанка по ошибке отправила его сюда вместе с прочей одеждой, она не знала, насколько дорога для меня эта вещь. Вам недосуг поискать — тогда я могу и сам, идет?

В ответ одна из прачек громко фыркнула:

— Не стоит Вашему Высочеству лишний раз поминать свою матушку-наложницу Хуа, дела ее и на вас ложатся пятном. Тут у нас грязь, беспорядок, но коли уж Ваше Высочество нос не воротит, заходите себе да ищите сколько влезет.

Женщины расступились, презрительно ухмыляясь — человек, попавший в затруднительное положение, явно представлял для них предмет развлечения и насмешек.

Су И прекрасно знал, что прачечная завалена платьем дворцовых евнухов и служанок — там громоздились целые горы одежды. Молодой незнакомец, конечно же, не имел никакого представления, где что лежит. Как бы он сумел откопать среди прочего тряпья свою пропажу? Су И мучило любопытство, почему этому человеку, судя по всему — сыну императора, оказали здесь столь нелюбезный прием и почему его одежду стирали вместе с одеждой прислуги. Однако выяснить это пока не представлялось возможным. Су И подошел ближе и обратился к незнакомцу:

— Ваше Высочество, скажите, как выглядит платье, которое вы ищете? Возможно, я сумею помочь его найти.

Как только Су И произнес эти слова, все взгляды — и молодого незнакомца, и служанок — мгновенно обратились на него. На их лицах читалось крайнее изумление.

64.

Су И сам не знал, сколько времени прошло, пока все эти люди стояли и глазели на него, словно съесть собирались. Наконец благородный молодой мужчина нарушил молчание:

— Если так, буду тебе очень признателен. Показывай дорогу.

Су И поторопился внутрь, в комнату, где складывали одежду для стирки. Его Высочество следовал за ним.

Подробно расспросив о фасоне платья и его отличительных чертах, Су И тут же припомнил, как утром, разбирая принесенные в прачечную вещи, заметил платье необычного вида, как раз подходящее под описание. Оно выглядело довольно ветхим и старомодным, но сразу бросалось в глаза. Разве могло такое изысканное одеяние принадлежать простолюдину или слуге?Задумавшись на мгновение, Су И порылся в кипе тряпья и вскоре нашел что искал. Передав платье Его Высочеству, он уточнил:

— Это оно?

Тот осторожно взял находку, и его бледное бесстрастное лицо невольно смягчилось и просветлело.

— Да, оно самое, — кивнул мужчина и поднял взгляд на Су И. — Премного благодарен. Это платье — единственное, что осталось мне от покойной матушки. Оно мне очень дорого. Если бы не твоя помощь, я бы затаил горькую обиду до конца жизни.

Су И сдержанно улыбнулся:

— Не стоит благодарности, мне было вовсе не трудно.

Он вышел из прачечной. Его Высочество так же молча последовал за ним и, бережно держа платье обеими руками, отправился восвояси. К этому времени местные кумушки наконец очухались, обступили Су И со всех сторон и затараторили наперебой:

— Хах! Ты так лебезил перед ним, потому что думаешь, он и правда важная персона? Надеешься, поможет тебе снова попасть в милость при дворе? Мечтать не вредно! Если хочешь знать, его называют «высочеством» просто для красного словца. Наш государь ненавидит его не меньше, чем тебя. Во дворце всякому известно: для императора этот тип — гвоздь в глазу и заноза в заднице. Станешь с ним якшаться — гляди, как бы государь тебе и вторую ногу не велел перешибить.