76-77

76.

Цзы Лю, Цзы Нань и Ваньянь Сюй в волнении пожирали глазами второго принца. Прождав, казалось, целую вечность, они, наконец, услышали его язвительный голос:

— «Дорогой брат», ха-ха-ха, сейчас умру со смеху! Каким это чудом позор династии превратился в дорогого брата самого государя-императора? Куда уж нам в высшее-то общество!

Цзы Лю шагнула вперед:

— Второй принц, Его Императорское Величество пришел, чтобы лично обратиться к вам с просьбой. Это доказывает искренность его намерений. Говорят, целитель для больного — и отец, и мать. Надеюсь, что преданная, беззаветная любовь государя тронет ваше сердце, и вы не откажетесь помочь императрице.

Но Ваньянь Ся только пренебрежительно фыркнул и обратился к императору:

— Значит, преданная, беззаветная любовь оправдывает всё? А ведь мои родители тоже когда-то любили друг друга, любили преданно и беззаветно. Кто же мог знать, что матушку преподнесут императору Цзинь Ляо в качестве дани? Двух близких людей разделили горные хребты и крепостные стены, но отец не испугался ни трудностей, ни расстояний. Он тайно проник в императорский дворец, чтобы встретиться со своей любовью. И каков же финал этой драмы? Когда всё раскрылось, им «высочайше дозволили умереть» — или вы думаете, я об этом не знал? Мне же сохранили жизнь лишь для того, чтобы я провел ее в бесконечных страданиях, чтобы отец и мать даже в мире ином не нашли покоя. Теперь вы явились сюда, и у вас хватает наглости бросать мне в лицо слова о преданной, беззаветной любви? Мои родители мертвы, а я все эти годы даже не имел возможности отомстить за их смерть. Но, видимо, Небеса сжалились надо мной. Теперь вам самому придется узнать, каково это — навсегда расстаться с дорогим человеком. Ха-ха-ха, можно ли придумать лучший способ свести счеты?

Ваньянь Сюй хранил молчание. По-видимому, вдовствующая императрица оказалась права: Ваньянь Ся действительно всем сердцем ненавидит императорскую семью. Если Су И умрет, второй принц получит повод торжествовать. Императору оставалось лишь смирить гордость и потушить гнев.

— Дорогой брат, — мягко произнес он, — безусловно, с твоими родителями произошла трагедия. Но неужели ты и впрямь желаешь увидеть, как подобная трагедия повторится вновь? Боюсь, если госпожа наложница Хуа там, в загробном мире, узнает, что ее родной сын вырос таким черствым и бессердечным, она…

Но Ваньянь Ся не дал ему закончить.

— Нам не о чем говорить, — ледяным тоном отрезал он. — Я не собираюсь никого спасать, и точка. Так, сегодня у нас праздник, первый день Нового Года… Погребальные лавки, пожалуй, все закрыты. Придется вам срочно отправить слуг, пусть добудут какой-нибудь подходящий гроб. Устроите своей императрице достойные похороны. Хе-хе, давненько уже в нашем дворце не закатывали хороших похорон, верно?

Закончив свою ядовитую речь, второй принц решительно вознамерился уйти, но тут раздался громкий приказ императора:

— Стой!

Ваньянь Ся медленно обернулся и, чеканя каждое слово, произнес:

— Можете бросить меня в одну могилу с вашей императрицей, но никакими средствами вы не заставите меня ее вылечить.

В этих простых и твердых словах звучала неизбывная, смертельная ненависть.

Но императору нужно было во что бы то ни стало спасти своего Су Су. Ваньянь Сюй сглотнул, потом еще раз и еще, стараясь сдержать рвущийся наружу страх и гнев.

— Если у тебя есть условия, — сказал он, — давай, назови их. Мы согласны на всё, только спаси императрице жизнь.

— Это ни к чему. Мое самое горячее желание — видеть, как вы страдаете.

С этими словами Ваньянь Ся собрался уже скрыться в доме, но вдруг застыл, словно в голову ему пришла новая мысль. Он обернулся и, усмехаясь одними уголками губ, задал вопрос:

— Братец Ваньянь Сюй, а что, твоя любовь к императрице действительно глубока, словно океанская бездна? Ты готов ради нее умолять меня на коленях?

Не успел он договорить, как Цзы Лю и Цзы Нань в один голос возмущенно выдохнули:

— Что за наглость!..

Император взмахом руки велел им замолчать.

— Ся-эр, если Мы встанем перед тобой на колени, ты согласишься помочь императрице? — не колеблясь ни мгновения, спросил он.

Две девушки испуганно затараторили:

— Государь-император, это никак не возможно, вы же Сын Неба, вы стоите превыше всех в Поднебесной…

Однако Ваньянь Сюй прервал их очередным жестом. Не сводя глаз со второго принца, он четко, слово за словом, повторил:

— Скажи, если Мы встанем на колени, ты спасешь Нашу императрицу?

Ваньянь Ся замер, потрясенный: такого ответа он никак не ожидал. На лице его мелькнуло изумление, но затем он с привычной холодной усмешкой произнес:

— Нет, я ничего не обещаю. Но вот что, братец Ваньянь: если ты и впрямь встанешь на колени ради своей императрицы, не исключено, что я возьму да и передумаю. Правда, не знаю, как долго тебе придется так простоять, пока я не соглашусь… может быть.

Как только второй принц произнес эти слова, Ваньянь Сюй без малейших сомнений опустился на колени. Послышался дальний раскат грома, в воздухе закружились легкие, как перышки, снежинки. Они медленно опускались на голову и плечи императора, а он стоял посреди белого поля прямо и неподвижно, как вонзившееся в землю копье.

Цзы Нань и Цзы Лю остолбенели и в ужасе воззрились на хозяина, который застыл на коленях прямо на заснеженной земле. Ваньянь Ся тоже не сводил с императора расширенных от удивления глаз. Лишь через несколько минут усилием воли ему удалось вернуть на лицо холодную насмешливую маску.

— Ну вот, так и стой теперь, — с издевкой хмыкнул он.

Потом повернулся и исчез в доме.

«Бац!» — деревянная дверь с грохотом захлопнулась. Цзы Нань и Цзы Лю ожили и на два голоса запричитали:

— Государь, как же так… Как же вы можете… Вы же превыше всех в Поднебесной…

Но Ваньянь Сюй оборвал их жалобные вопли хладнокровным приказом:

— Цзы Лю, немедленно возвращайся назад и помоги Су Су продержаться еще немного. Позаботься, чтобы ему хотя бы не стало хуже. Пускай Ся-эр ненавидит меня, но, мне кажется, сердце у него в груди чистое и доброе. Я буду стоять на коленях столько, сколько необходимо, и тогда он непременно согласится спасти моего Су Су. — Эти слова он сказал лишь для того, чтобы немного утешить девушек. На самом деле он даже не представлял, сколько потребуется времени, чтобы Ваньянь Ся смягчился и передумал. Но, пока оставалась хоть малая капля надежды, император готов был держаться за нее до последнего. — Цзы Лю, давай, иди! И не забудь: вдовствующая императрица и Су Су не должны знать, что я здесь делаю. Чтобы у них не возникло подозрений, Цзы Нань останется со мной.

Проследив взглядом, как Цзы Лю торопливо удаляется прочь, Ваньянь Сюй не удержался, закрыл глаза, сложил руки и взмолился из самой глубины сердца:

— Небеса, прошу, помогите моему Су Су! Пусть он дождется, пока Ся-эр изменит свое решение и придет к нему на помощь! Су Су, он… на его долю выпало столько страданий. Если он еще не испил эту ядовитую чашу до дна, пусть вся его горечь и боль, все уготованные ему мучения и невзгоды перейдут на меня!

Император испустил долгий вздох. Он стоял на коленях перед одиноким домиком на берегу озера, но душа его осталась там, во Дворце Наслаждений, в опочивальне, рядом с его возлюбленным Су Су.

77.

Настал полдень. Ваньянь Ся уставился в тарелку с тонко нарезанными закусками, не чувствуя ни малейшего желания взяться за палочки для еды. Взгляд его то и дело уплывал за окно, где император всё еще стоял на коленях. Ваньянь Сюя уже засыпало изрядным слоем снега, но он по-прежнему держал спину прямо и сдаваться явно не собирался.

«Как это понимать? — мысленно недоумевал Ваньянь Ся. — Что же за человек такой эта императрица, раз он готов ради нее идти на подобные жертвы?»

Второй принц тихо, печально вздохнул. С самого детства он мечтал, чтобы рядом были близкие люди, любящая семья, но его жестоко лишили и материнской ласки, и отцовской заботы. Теперь он просто не понимал, как его так называемый старший брат, этот владыка над владыками, может так унижаться ради супруги. Неужели император забыл и о собственном высоком положении, и о том, что он, Ваньянь Ся — величайший позор царствующей династии Цзинь Ляо, позор, который столько лет стыдливо прячут от людей за семью замками?

К нему робко приблизилась молоденькая служанка. Видя, что хозяин пребывает в сильном душевном смятении, она рискнула заговорить:

— Ваше высочество, вы с государем никак не желаете уступить друг другу, но не забывайте, он всё-таки не кто-нибудь, а сам император!

Ваньянь Ся бросил на нее мрачный взгляд и ответил:

— Чего мне бояться? Император пришел сюда за услугой. Даже если он ненавидит меня до скрежета зубовного, ему придется, по крайней мере, дождаться, пока я вылечу его счастливицу-супругу, прежде чем снести мою голову с плеч. — Второй принц снова обратил взгляд в окно и опечалился еще горше. Затем он холодно усмехнулся: — Она уже получила в дар такую любовь, что для нее теперь смерть?

Он поднял чашу с вином и осушил залпом. Этот человек, который перед лицом императора был холоден как лед и иней, почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Взмахом руки он велел служанке уйти, а сам уронил голову на стол и горько разрыдался.

— Вы все хотите от меня, чтобы я помогал людям. Почему же за два десятка лет никто и не подумал о том, чтобы прийти и помочь мне? Вы знаете лишь то, что я искусный лекарь, но известно ли вам, чего мне стоило мое искусство? В детстве дворцовые служанки, которым поручили обо мне заботиться, только приносили мне еду, а до остального им не было никакого дела. Много лет я провел в полном одиночестве. Чтобы хоть чем-то себя занять, я штудировал трактаты по медицине, наследство моей матушки — ими была завалена целая комната. Вы хоть знаете, как меня тошнит от одного вида медицинских книг? Знаете, как я развлекаюсь, когда мне скучно? Практикую иглоукалывание на собственном теле. Знаете, что я несколько раз едва не отправился на тот свет, когда опробовал на себе новые лекарства? Вы — это — знаете?