Изменить стиль страницы

Глава 3

ЗА ПОСЛЕДНИЕ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ Я ВИДЕЛА, КАК СЭЙНТ АНЖЕЛЛ СЕРДИТСЯ.

На меня. На своих собственных друзей. На то, что он родился с инкрустированной бриллиантами ложкой во рту. И я слышала, как он реагирует, когда злится. Но я не думаю, что когда-либо слышала его таким, с чистым насилием, свисающим с каждого слога, который он произносит.

Он даже не был в такой ярости после того, как я ударила его по затылку этим дурацким яблоком и закрепила свое место в чистилище подготовительной школы.

— Где она? — он снова орет, и кто-то говорит что-то приглушенным шепотом, что вызывает у него рычание: — Убирайся нахуй с моего пути.

Я сажусь прямо на стуле, слишком ошеломленная, чтобы окликнуть его или как-то пошевелиться. В конце концов, все в порядке, потому что мне не нужно пытаться привлечь его внимание.

Он находит меня. Как прекрасный гнилой принц.

Через несколько мгновений после того, как его сердитые крики разносятся по комнате, он проносится мимо ошарашенного офицера Фэллона и врывается внутрь.

Я таращусь на него, на мгновение задумываясь, не призрак ли он, а не настоящий живой человек. Он вернулся, чтобы преследовать меня? Неужели он отказывается оставить меня в покое, даже в загробной жизни? Мои страдания, это его незаконченное дело.

Я была так уверена, что он мертв. Черт, я чувствовала это глубоко внутри. По крайней мере, так показалось офицерам. Зачем бы они спрашивали меня об угрозах ему, если бы он был жив? Я думала, что в этом весь смысл всего этого.

Что именно происходит прямо сейчас?

Бурные глаза Сэйнта останавливаются на мне, и я замечаю, что его бронзовая кожа раскраснелась, взгляд немного безумный, белая футболка, которую он носил ранее, помята и грязная.

Он беспокоился обо мне ?

Мое сердце замирает при этой мысли, но я приказываю ему успокоиться, черт возьми. Я говорю себе, что не имеет значения, был ли он обеспокоен. Здорово, что он жив, огромный груз страха и печали свалился с моих плеч, но сегодня вечером он подставил меня, подставил и во всех других направлениях.

Я не могу простить его.

Директор Олдридж и миссис Уилмер врываются в комнату вслед за ним, слегка запыхавшиеся, с выпученными глазами.

— Мистер Анжелл, как вы думаете, что вы делаете? — Кричит директор.

Сэйнт не утруждает себя тем, чтобы посмотреть на него сразу. Ясно, что ему плевать, что в комнате есть кто-то еще. Его глаза прикованы ко мне, как будто он боится, что я исчезну, если он сдвинется хотя бы на сантиметр.

Меня нервирует то, как пристально он изучает меня.

— Почему ее допрашивают? — спрашивает он через несколько мгновений, поворачиваясь к нашему директору. — Она ничего не сделала.

— Сэйнт, не могли бы мы, пожалуйста, обсудить это снаружи? — Тон директора Олдриджа на удивление настойчив и ... раскаивающийся. Я никогда не слышала от него ничего, кроме строгости. Тот факт, как он выговаривает имя Сэйнта, говорит о знакомстве между ними, выходящее за рамки студентов и администрации.

С другой стороны, родители Сэйнта владеют этим местом. Они, вероятно, пригласили Олдриджа на ужин в свой

модный пляжный дом в Малибу, что странно отрезвляет. Просто еще один способ, с которым жизнь Сэйнта была такой благословенной. Раскаленный докрасна гнев пронзает меня от несправедливости всего этого, но я приветствую это.

Мне нужен гнев. Я должна ухватиться за него и держать его близко, чтобы напомнить себе, что Сэйнт — плохой парень, я не должна чувствовать к нему ничего, кроме худшего вида ненависти.

Облегчение от того, что он жив, конечно, потому что я не людоед, но это самое нежное, на что я способна.

— Я никуда не уйду, и я посмотрю что ты попытаешься с этим сделать, — говорит Сэйнт с усмешкой, его руки сжимаются в кулаки по бокам.

Глаза Олдриджа расширяются, и на мгновение у меня создается впечатление, что он боится Сэйнта. Я бы тоже так поступила, если бы столкнулась лицом к лицу с этой кирпичной стеной ярости, но я сомневаюсь, что Сэйнт зашел бы так далеко, чтобы действительно ударить этого человека.

Он бы этого не сделал.

Верно?

— Это дело скоро выйдет из наших рук, и я бы предпочел, чтобы вы не вмешивались ни во что с юридической точки зрения. Твой отец ...

— Что вы имеете в виду, говоря, что это будет не в вашей власти? — Я говорю громче, вскакиваю на ноги и хлопаю руками по столу. — Что сейчас происходит? Я! Ничего! Не делала!

Глаза Олдриджа сузились в щелочки. Нет и намека на то же почтение, которое он проявлял к Сэйнту мгновениями ранее, но это то, что вы получаете, когда ваш родитель деревенщина, устаревшая версия Тони Монтаны, а не гребаный контрольный пакет акций элитной академии и крупнейшей социальной сети в мире.

— Мисс Эллис, мне нужно, чтобы вы снова сели и сохраняли спокойствие. Вам нужно быть очень внимательной к своему поведению прямо сейчас.

Это такая собачья чушь.

Меня подозревают в том, к чему я не имею никакого отношения, а с Сэйнтом, королем, который презирает все правила и законы, не обращая внимания на окружающих, обращаются как с чертовым принцем. Это вопиющий двойной стандарт, и все потому, что он богат, а я чертовски бедна.

Я открываю рот, готовая наброситься, но, к моему удивлению, Сэйнт опережает меня.

— Если ты ценишь свою работу, Олдридж, отпускай ее, — говорит он тем низким, опасным голосом, от которого у меня по всему телу бегут мурашки.

— Теперь, Сэйнт ...

— Работа, Олдридж, — холодно напоминает ему Сэйнт, прежде чем снова обратить свое внимание на меня и прицелиться в мою щеку. Его полные губы сжимаются в бесцветную линию. — Я предполагаю, что все вы, ублюдки, слепы, так как вы не заметили, что у нее идет кровь.

Я даже не заметила, что у меня идет кровь. Моя рука автоматически тянется к щеке, и кожу щиплет, когда кончики пальцев скользят по порезу.

— Я в порядке, — бормочу я, но он фыркает.

Игнорируя мое слабое заявление, он обводит остальную часть комнаты мрачным взглядом.

— Мэллори не сделала ничего плохого, так что вы можете просто перестать обращаться с ней как с преступницей. Заканчивайте сейчас.

Я поражена, что он защищает меня. У меня мелькает еще одно воспоминание о том, как Дженн делала то же самое, защищая меня, когда я меньше всего этого ожидала. Я не могла понять ее тогда, и я не понимаю его сейчас. Зачем столько хлопот, когда он так хотел уничтожить меня раньше?

Что, черт возьми, снова за игра?

— Невиновность мисс Эллис не нам решать, — отталкивает Олдридж. — Это будут решать власти.

Власти? У меня в животе возникает неприятное чувство, что все вот-вот станет намного хуже.

Раздается резкий стук в дверь конференц-зала, но прежде чем кто-либо успевает на него ответить, она распахивается, и на пороге появляются два сотрудника полицейского управления Санта-Терезы.

Они оба мужчины, один старше Мейерса, другой моложе Фэллона, так что я предполагаю, что они находятся в том приятном месте, где им все еще нужно что-то доказать, и они точно знают, как это сделать.

Они оглядываются по сторонам, разглядывая открывшуюся перед ними сцену.

Я так устала.

Я бросаю взгляд в сторону офицеров Фэллона и Мейерса. Ни один из них не выглядит особенно взволнованным, увидев, как входят вновь прибывшие. Я испытываю странное чувство удовлетворения от того, что они теряют свои высокие роли самых больших придурков в комнате, хотя присутствие здесь настоящих полицейских означает, что я определенно облажалась.

— Директор Олдридж? — говорит один из полицейских, темноволосый парень с жесткой челюстью. — Я офицер Ли, а это офицер Беннет. Нам сказали, что у вас уже задержан подозреваемый.

Что ж, это подтверждает, что Фэллон и Мейерс были полны дерьма.

Меня окружают лжецы и манипуляторы, все они думают, что я виновна еще до того, как появятся какие-либо реальные доказательства. Это пиздец, что Сэйнт единственный, кто готов вмешаться, чтобы защитить меня. Из всех присутствующих в этой комнате я бы подумала, что он повесит меня первый.

Оказывается, этот ублюдок, мой единственный настоящий союзник прямо сейчас, что поражает на всех возможных уровнях.

— Какого черта ты вызвал настоящую полицию? — требует Сэйнт сквозь стиснутые зубы, и Мейерс прерывисто вздыхает.

— Ты имеешь в виду, помимо того факта, что одно из наших общежитий только что сгорело? — Олдридж огрызается в ответ. — У нас на руках дело о поджоге, не говоря уже о непредумышленном убийстве ...

— О боже,— я издаю стон, кровь отливает от моего лица так быстро, что у меня кружится голова.

Олдридж бросает на меня раздраженный взгляд, но миссис Уилмер отвечает печальным покачиванием головы.

— К сожалению, пожарные и парамедики смогли подтвердить, что по меньшей мере двое погибли в огне, — бормочет она.

Черт возьми, кто это был?

Я рискую еще раз взглянуть на Сэйнта и не могу не задуматься о Лиаме, но он не смотрит на меня, поэтому я пытаюсь прочитать его профиль. Он явно зол, но когда он не злится, когда не получает того, чего хочет? Я не могу сказать, есть ли какая-то печаль, запечатленная в жестких чертах его лица.

Будет ли он горевать о Лиаме?

Черт, будет ли он горевать о ком-нибудь из своих знакомых, если они умрут?

Все признаки указывают на то, что нет.

Я хочу спросить, опознали ли они еще тела, но воздух уже настолько напряжен, что я боюсь, что добавление еще большего количества к этой дерьмовой буре только ухудшит ситуацию. К тому же, кто мог забыть настоящих вооруженных полицейских, стоящих с нами в комнате? Похоже, они не слишком впечатлены разворачивающейся перед ними драмой.

Они продолжают оценивать меня, пытаясь понять, насколько виновной на самом деле может быть крошечная девочка с грязью, синяками и кровью на лице.

Я медленно опускаюсь обратно на свое место, решая, может быть, мне следует прислушаться к предупреждению директора Олдриджа и держать рот на замке.