Глава 11

На этот раз Марика всерьез вознамерилась выйти на дорогу. На пустынную дорогу, где еще до утра все будет заляпано ее кровью, потому что дорога была извилистая, без малейшего намека на «карманы» для стоянок. А случись тут проехать фуре…

Однако вовсе не предстоящая гибель Марики заставила Своупса действовать. Причиной стал, как ни странно, его отец. Точнее воспоминание об отце и о том, что он натворил, едва не погубив мать Гаррета. Вот только винил Гаррет одного себя.

Догнав Марику, он развернул ее за плечи и прижался губами к ее губам.

Он чувствовал, что ее щеки мокрые от слез, и вина начала прожигать у него в животе огромную дыру. Но он не мог остановиться, не мог прекратить целовать женщину, которая на вкус была, как мята, и пахла ванилью. Разве не так бывает в раю?

Через пару секунд Марика расслабилась и позволила Гаррету проложить дорожку из поцелуев от губ к шее. Когда он снова завладел ее губами, поцелуи становились глубже с каждым движением языка. Гаррет упивался моментом, пока не почувствовал, как Марика отстраняется. Это было неизбежно. В конце концов, она не на шутку рассердилась.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она, пытаясь перевести дыхание.

Наверное, Гаррету было бы не так больно, если бы она стукнула его кувалдой. Он снова привлек ее к себе, заметив, что охранники ушли проверить дома подальше. Явно из вежливости.

— Прости меня, — прошептал он, зарываясь лицом в волосы Марики. — Мне очень, очень жаль. Мне плевать, что ты натворила и сколько у тебя было мужчин.

— Чего? — Марика решительно шагнула назад. — В каком смысле сколько у меня было мужчин?

— Ну, я не имел в виду, сколько их было вообще.

— Вот и хорошо, иначе ты стал бы самым настоящим лицемером. Минуточку…

Своупс стиснул зубы.

— Я имел в виду, сколько их было, пока мы с тобой были вместе.

Марика отшатнулась, как от удара, и изо всех сил треснула его по руке.

— О чем, Бонди ради, ты говоришь?

— Я тебя видел. И мне плевать. Теперь плевать. Если я что и понял за последние несколько дней, так это то, что ничто на свете не может тебе помешать, если ты кого-то по-настоящему любишь.

— Что ж, поздравляю. — Марика отвернулась и снова двинулась к дороге.

Добрую минуту Гаррет в шоке стоял и смотрел, как она уходит, но потом все же догнал ее.

— Погоди. Куда ты собралась?

— Домой.

— Но я же признался тебе в любви!

— Ага, — фыркнула Марика, — причем не впервой. Ты признавался мне в любви приблизительно за двенадцать часов до того, как ушел от нас. Не от меня, Гаррет. От нас.

— Черт возьми, Марика, я тебя видел!

Она развернулась к нему, и только слепой не увидел бы гнева, написанного на ее лице.

— Что именно ты видел?

Своупс засунул руки в карманы и опустил голову.

— Я видел тебя с другим мужчиной.

Сменившее гнев удивление было бы смешным, если бы ситуация не была настолько паршивой. Вид Марики в руках другого так глубоко ранил Гаррета, что он боялся уже никогда не оправиться.

— Высокий, подтянутый, с бритой головой. Припоминаешь? — Марика явно задумалась, но не ответила, и Гаррет продолжил: — В тот вечер я должен был прийти на ужин. Или ты все-таки забыла?

— Так все дело в моем кузене Джонасе с Гаити? Я его сто лет не видела. Своим приездом он устроил мне сюрприз. И да, я наверняка висела у него на шее, но…

— Ты обнимала его и целовала.

— Так же, как обнимаю и целую Заира и Элвин? Он мой двоюродный брат. Я ужасно хотела вас познакомить. Наготовила кучу всего, и мы с ним стали ждать. А потом ждали, ждали и ждали, потому что кое-кто не брал трубку. Джонасу точно было неловко из-за меня, а я сидела и нахваливала тебя на все лады, рассказывала, какой ты чудесный отец. А ты, значит, просто взял и ушел?

Гаррет тяжело сглотнул, вспомнив, какую боль причинило ему увиденное, словно это было вчера. А все потому, что нечто очень похожее преследовало его всю жизнь.

— Я не знаю, что сказать. Я думал…

— Знаю я, о чем ты думал. — Марика шагнула ближе и продолжила срывающимся голосом: — Я прекрасно знаю, что ты обо мне думаешь, Гаррет. С меня хватит. С этого момента ты будешь забирать Заира только у моей мамы и возвращать его туда же. И если ты любишь меня, любишь своего сына, то никогда больше так не поступишь. Он не заслуживает, чтобы его так глубоко ранили.

В третий раз Марика направилась к дороге, а Гаррет стоял и чувствовал себя так, словно земля под ногами разверзлась и вот-вот поглотит его с потрохами. А может быть, ему только хотелось, чтобы именно так и произошло.

Крепко зажмурившись, он прислушался к звукам пустыни. Ни дня не проходило, чтобы он не думал, чем Марика занимается, как справляется с кучей дел, нравится ли ей работа, не хочет ли она, чтобы ее жизнь сложилась совсем иначе. Ни о ком другом такие вопросы никогда не всплывали у него в мыслях. Она была единственной женщиной, обо всех подробностях жизни которой ему хотелось знать.

Делает ли это его законченным эгоистом? Наверное. Одно Гаррет знал наверняка: как можно скорее нужно обзавестись футболкой с надписью «Мистер Придурок», раз уж прозвище так ему подходит.

Он вовсе не хотел давить на Марику. По крайней мере не хотел давить еще сильнее, чем уже надавил. Но ему необходимо было заново ее завоевать, пока она не стала жертвой какой-нибудь машины. Или что еще хуже, жертвой Хайяла. В конце концов, где-то поблизости все еще бродил огромный пришелец из другого мира.

К сожалению, имелось у Своупса неприятное подозрение, что снова завоевать Марику можно только с помощью правды, которой он избегал при каждом удобном случае. Но ситуация складывалась из оперы «сейчас или никогда».

Опять догнав Марику, он пошел рядом, стараясь выглядеть максимально спокойно.

— На дороге в Похоаке даже «карманов» нет.

Марика молчала.

— Дорога узкая, с уймой поворотов.

Марика продолжала молча идти.

— Еще до рассвета ты украсишь чей-нибудь капот.

Марика смотрела только вперед. К счастью, до главной и более опасной дороги пешком идти около часа. Значит, у Гаррета был час, чтобы переубедить женщину.

Она едва не споткнулась об огромный камень, но Своупс успел схватить ее за плечи и увести в сторону.

— Как ты вообще его увидел? — поразилась Марика. — Неважно, забудь.

Глубоко вздохнув, Гаррет выпалил первое, что пришло на ум:

— Как говорится, я сын своего отца.

Сзади подъехала машина и снизила скорость на грунтовке, освещая передними фарами траву вокруг Гаррета и Марики. Видимо, один из охранников, скорее всего Садовски, решил за ними присмотреть. Надо будет повысить ему зарплату.

— Что касается темы страшных злодеяний под номером один, то моя мать обманом вынудила моего отца жениться на ней. — Увидев, как напряглись плечи Марики, Гаррет поспешил объяснить: — Я знаю, что это и близко не то же самое, что сделала ты, но факт остается фактом. Моя мать это сделала, и отец так и не смог ее простить.

Разговоры никогда не были сильной стороной Своупса, а разговоры о родителях… Что ж, он вообще никогда о них не говорил. Всякий раз, когда всплывала эта тема, в груди образовывался тяжелый ком. Но если кто и стоил этих мучений, то уж точно идущая рядом женщина. Гаррет нутром чувствовал: если сейчас он облажается, то навсегда потеряет свой шанс.

— Отец презирал мою мать и никогда не упускал возможности напомнить ей об этом.

Подняв голову, он посмотрел на царящие вокруг фиолетовые и серые оттенки, подсвеченные лунным светом. Гораздо легче было сконцентрироваться на них, чем на поднятой теме.

— Если подумать, не так уж он был не прав. Мои предки сплошь мошенники. Обман был у мамы в крови. Заставить мужчину сделать предложение, особенно если это вполне себе обеспеченный инженер, вовсе не новый трюк. Но мне кажется, она его и правда любила. По-своему.

Марика продолжала идти, но теперь ее шаги уже не казались такими поспешными и сердитыми, как раньше.

— Мама начала пить и пила все больше и больше, пока однажды ее машина не съехала с высокого моста в каньоне Дьябло. — От воспоминаний о том дне горло Гаррета сжалось. Копы на пороге. Синие и красные мигалки в окне, отражающиеся на стенах. — Мне сказали, это был несчастный случай. Но это не так.

Марика пошла еще медленнее, но по-прежнему продолжала смотреть только на дорогу.

— Перед смертью отец решил направить весь свой гнев на меня. Наверное, из-за того, что маму он чихвостил ежедневно, на нее его слова уже не действовали. Вот ему и понадобилась новая мишень.

Марика почти остановилась, однако не сделала ни малейшей попытки стереть слезы, блестевшие серебром в свете луны.

— Он меня не бил. Ничего такого. Но очень доходчиво давал понять, какая я для него обуза. Говорил, что мать использовала меня, только чтобы наложить на него лапы, а значит, она тоже никогда по-настоящему меня не хотела.

Тут Марика все-таки остановилась, но на Гаррета так и не посмотрела.

— Так или иначе, ты должна кое-что понять. Он был не прав насчет нее. По крайней мере отчасти. Может, поначалу она меня и не хотела, но она меня на самом деле любила.

Все еще не глядя на него, Марика тихо спросила:

— Он тебя ранил?

— Не-а. — Своупс прокрутил на пальце кольцо в виде черепа. — Просто был козлом. И обзывал всеми возможными оскорблениями, на которые хватало фантазии. А фантазии у него было хоть отбавляй, уж поверь. Однако со временем я кое-что о нем понял.

Марика повернулась к Гаррету, но в глаза по-прежнему не смотрела. Зато стала смотреть на то, как он играет с кольцами. Почувствовав себя неловко, Гаррет опустил руки.

— Я понял, что особенно отец бесился, когда я чего-то достигал. Например, когда моя команда из начальной школы заняла первое место, и я притащил домой кубок. Или когда я выиграл школьный забег. Или когда получил самый высокий балл за тест. Мне всегда хотелось, чтобы он мной гордился, но я не понимал, что он просто-напросто не мог. Не мог испытывать за меня гордости. — Гаррет глянул на Марику исподтишка. — Прошли годы, пока до меня не дошло, что причиной всему была зависть. Отец банально мне завидовал. Кто станет завидовать собственному ребенку?