Глава 17
Я в ошеломленной тишине смотрю, как тело Ксандера дергается назад и ударяется о стол.
Несколько девушек визжат. Другие студенты ахают.
Я отношусь к категории ахающих.
Моя спина ударяется о край стола, и я хватаюсь за твердое дерево для равновесия.
Эйден никогда не был склонен к насилию. Он сказал это на днях, разве нет? Что он предпочел бы играть по уму, а не по силе.
Тогда зачем он бьет своего лучшего друга?
Прежде чем Ксандер успевает прийти в себя, Эйден бросается на него с сокрушительным ударом.
Я впервые вижу его таким.
Насильственным.
Животным.
Вышедшим из-под контроля.
Как будто это совсем другой Эйден.
Ксандер издает издевательский смешок, прежде чем пихает Эйдена и ударяет его кулаком в лицо. Кровь брызжет из нижней губы Эйдена.
Я сглатываю. Должна ли я вмешаться? Предпринять что-нибудь? Сказать что-то?
Но не похоже, что они ссорятся из-за меня, хотя я могла бы сыграть свою роль.
Если не считать звуков ударов, в кафетерии царит полная тишина. Никто из студентов не произносит ни слова. Черт, сомневаюсь, что они способны нормально дышать. Это можно понять.
Эйден и Ксандер близки столько, сколько кто-либо помнит. Никто бы и подумать не мог, что они обернутся друг против друга.
Этот бой с таким же успехом мог бы стать событием года.
Коул и Ронан первые — и единственные — кто осмеливается приблизиться к ним.
Коул пытается схватить Эйдена, но он как бык. Он отталкивает его и вновь бросается на Ксандера. По знаку капитана присоединяется остальная футбольная команда. Требуется несколько из них, чтобы остановить Эйдена и Ксандера от смерти друг друга.
Два учителя и тренер Ларсон ускоряют шаг внутрь, за ними следуют.. Ким.
Она позвала учителей?
Тренер выглядит взбешенным, приказывая футбольной команде увести Эйдена и Ксандера в кабинет.
Между студентами вспыхивает неконтролируемый ропот. Даже два учителя, похоже, ошеломлены стычкой Эйдена и Ксандера.
КЭШ не школа для драк. Это место элиты и образованных людей. Ранг, оценки и деньги единственные вещи, которые имеют значение в школе.
Насилие никогда не было чем-то, о чем правлению приходилось беспокоиться. Особенно от двух звезд футбольной команды.
Выходя, Эйден проносится мимо меня. Моя кожа наэлектризовывается от резкого контакта. Я вжимаюсь в стол, дерево впивается мне в спину, когда его жесткий, металлический взгляд падает на меня.
Уголок его левого глаза дергается, когда он останавливается передо мной. Горячее, навязчивое дыхание касается моей щеки, когда он шепчет:
— Ты поплатишься.
Эйден и Ксандер не возвращаются на второй урок.
Инцидент в кафетерии становится всеобщим любимым предметом сплетен.
Я продолжаю получать забавные взгляды, но никто не осмеливался заговорить со мной.
По всеобщему мнению, Эйден и Ксандер получат дисциплинарные взыскания, которые могут включать временное отстранение от игр.
Тяжело верится, что тренер Ларсон позволит школе отстранить двух своих звездных игроков, но совет строго относится к любому акту насилия.
Мой разум приходит в бешенство от идей, которые разлетаются повсюду. Правда, я хотела отомстить и причинить боль, как Эйден сделал это со мной, но я не такая. Нехорошо причинять боль другим.
Даже если они монстры.
Во время занятий невозможно сосредоточиться.
Я продолжаю наблюдать за входом, ожидая, что Эйден и Ксандер вернутся. Учеба заканчивается, и ни один из них не возвращается.
Мы с Ким выходим из класса вместе, но ни одна из нас не говорит ни слова. Она бросала на меня свирепые взгляды с самого обеда, и я была слишком не в себе, чтобы сосредоточиться на ее настроении.
Когда мы стоим на парковке, Сильвер и две ее подружайки преграждают нам путь.
Ох, да ладно.
Она последний человек, с которым я нуждаюсь в разговоре в этот дерьмовый день.
Она стучит своими дизайнерскими туфлями по земле, глядя на меня сверху вниз, будто я ее горничная.
— Кем, черт возьми, ты себя возомнила, Холодное Сердце? Ты никто, так что перестань пытаться стать кем-то.
Я стискиваю зубы, но решаю не обращать на нее внимания.
Никогда не давайте задирам того, чего они хотят.
— Тебе следует вернуться в свой замерзший замок, — кричит мне в спину одна из подруг Сильвер.
— Заткнись, пока она не устроила тебе снежную бурю, — рычит на них Ким.
Я тяну ее за руку к ее машине.
— Они этого не стоят.
— Ну, я думаю, я разберусь с твоим беспорядком, — говорит Сильвер позади меня спокойным, самодовольным голосом, который выводит меня из себя.
Не хочу слышать, что она хочет сказать, но я также не побегу к машине и не покажу этого.
Никто в аду не увидит мой авиарежим.
— Поскольку Кинг напряжен, мне придется нанести ему визит и расслабить его, — продолжает Сильвер.
Я плюхаюсь на пассажирское сиденье и захлопываю дверцу сильнее, чем намеревалась.
Мое дыхание хриплое и неровное, а в ушах звенит, словно кто-то дал мне пощечину.
Расслабить его.
Кого волнует, кто его, черт возьми, расслабит?
Я рада, что Ким молча уезжает. Мой гнев вспыхивает, когда Сильвер самодовольно улыбается мне и машет своим телефоном, на котором высвечивается: Кинг.
Он звонит ей.
Эйден звонит ей.
Вся поездка до дома проходит в пугающей тишине.
Несмотря на тяжесть, навалившуюся мне на грудь, я ненавижу напряженный воздух между Ким и мной.
Я тереблю лямку своего рюкзака.
— Что случилось, Ким?
Она бросает на меня строгий взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.
— Я должна спросить тебя об этом. После многих лет, когда ты отмахивалась от парней, ты вдруг заинтересовалась Ксандером?
Я моргаю.
— Меня не интересует Ксандер.
— Так ты просто держала его за руку для вида? Ты также впервые за много лет зашла в кафетерий с Ксандером для шоу? — ее губы дрожат.
— Подожди. Ты.. у тебя чувства к нему на протяжении всего этого времени?
— Абсолютно нет.
— Тогда в чем дело?
— Ты же знаешь, что он издевался надо мной годами! Уверена, что в каком-то кодексе по дружбе написано, что ты не встречаешься с задирой своей лучшей подруги.
Я недоверчиво смотрю на ее покрасневшие щеки. Быть рациональной прямо сейчас чертовски сложно.
— И разве этот кодекс по дружбе не гласит, что ты не должна обниматься с задирой своей лучшей подруги и плакаться у него на груди? Разве это позволяет тебе вести себя с ним дружелюбно, когда это явно доставляет мне неудобство?
Губы Ким приоткрываются, когда она нажимает на тормоза, останавливая машину на обочине дороги. Водитель кричит и сигналит, но она игнорирует его и маниакально стучит по рулю.
— Так вот в чем все дело? Ты мстишь из-за этого?
— Я не собираюсь мстить.
— Тогда что? — ее глаза наполняются слезами. — Это Ксан, Элли. Ты не можешь быть с ним..пожалуйста?
— Я не с ним. Это притворство и игра, чтобы остановить издевательства. Разве не ты говорила мне использовать их, пока я могу?
— Ох. — в машине воцаряется тишина. Я смотрю из окна на детей из сада, переходящих улицу. — Кинг и я не то, о чем ты думаешь, — голос Ким смягчается.
— Разве ты не видишь, что он встает, между нами, Ким? — мой голос побежден.
— Я этого не допущу. Я не идиотка, как только я получу нужную мне информацию, я отойду от него.
— Какую информацию?
Она возвращается к постукиванию по рулю.
— Я скажу тебе, когда буду уверена. Дело в том, что я обещаю никогда не причинять тебе вреда, Элли. Ты заметила меня, когда я была невидимкой, и я никогда этого не забуду.
Я смотрю на нее, слезы застилают мое зрение.
— И я бы никогда не причинила тебе вреда, Ким. Ты лучшее, что случилось со мной с тех пор, как я поступила в эту богом забытую школу.
Ким бросается на меня медвежьими объятиями. Я обнимаю ее, вдыхая ее мягкий цветочный аромат. Я не знала, что нуждаюсь в объятиях, пока она не предложила это.
Когда она отстраняется, ее глаза скользят в сторону, прежде чем встретиться с моими.
— Почему Ксандер попросил тебя стать его фальшивой девушкой?
— Не уверена, но думаю, что это его месть за то, что Эйден утешал тебя на прошлой неделе и все внимание, которое он давал тебе с того момента.
Ее губы приоткрываются, и она сдерживает улыбку.
— Серьезно?
— Почему у тебя такой счастливый голос?
— Нет! — она крепко сжимает рот.
— Да! — я тычу пальцем ей в бок.
Она извивается и фыркает, пренебрежительно махнув рукой.
— Ты и Кинг, да?
Моя грудь сжимается при упоминании его фамилии.
— Я и Кинг что?
— Ой, да ладно, Элли. Всегда такой спокойный Кинг начал свой первый бой за тебя.
Я качаю головой.
— У него просто некоторые проблемы с Ксандером.
— Ага. У него проблемы с тем, что Ксандер прикасался к тебе. Никогда не видела, чтобы он терял контроль, даже когда умерла его мать.
— Ты была рядом, когда умерла его мать?
Я знаю, что миссис Кинг больше нет, но никогда на самом деле не задавалась вопросом, как ее отсутствие может сыграть роль в жизни Эйдена.
Как я могла не задумываться об этом раньше? Психологические проблемы людей всегда начинаются с их родителей. У самых известных в мире убийц-психопатов обычно были проблемы с родителями.
— Конечно, — говорит Ким. — Мы соседи, ты же знаешь.
Точно. Иногда я об этом забываю.
— Сколько тебе тогда было лет? — я спрашиваю.
— Нам было, быть может, лет семь? Я была там. Она умерла от болезни, но...
— Но что?
Ким понижает голос, как будто говорит мне совершенно секретно.
— Ходят слухи, что ее настоящая причина смерти это самоубийство, но King Enterprises замаскировала это под болезнь.
— Ради чего?
Ким пожимает плечами.
— Не знаю, но это может быть из-за акций и прочего.
— Она была склонна к самоубийству?
— Не думаю? Тетя Алисия была такой милой и заботливой. Помню, что она любила Эйдена и слишком заботилась о нем — то, что дядя Джонатан не ценил. Бедняги Эйден даже не было рядом во время ее смерти.
Я наклоняюсь вперед на своем сиденье.
— Что ты имеешь в виду?
— Он уехал в летний лагерь, а когда вернулся, его мамы уже не стало. Я до сих пор помню пустоту в его глазах на похоронах. У меня до сих пор мурашки по коже... брр. Знаешь, он не плакал в тот день. Он стоял рядом со своим отцом в полном молчании во время всей церемонии.