Глава 9

Есть несколько вещей, которые никто не хочет себе представлять.

Твои родители, занимающиеся сексом.

Смерть твоего питомца.

Конец света.

Ким, плачущая в объятиях Эйдена, это одна из тех вещей, которые я никогда не хотела себе представить.

Моя лучшая подруга ищет утешения в единственном человеке, который активно разрушал мою жизнь.

Чувство предательства пронзает меня изнутри и переходит прямо в грудь.

Логическая часть меня понимает, что это форма мести Эйдена. Он знает, что Ким единственная, кто у меня есть в школе, и он использует это против меня.

Эта часть также понимает, что он оппортунистический псих.

Но я не могу подавить эту другую часть. Она крошечная и едва заметная, но она есть.

Гнев. Горечь.

Ради чего, не могу сказать.

Ксандер бросается в их сторону, сжимая кулак.

Его могут прозвать Войной, но он не жестокий. Ксандер Найт из тех, кто убивает тебя добротой и улыбкой с ямочками на щеках.

Игривый, хотя и ненавистный.

С таким же успехом это мог бы быть первый раз, когда я вижу, что он проявлял какие-либо признаки насилия.

Зал заполнен бесчисленными зрителями, включая президента школьного фотоклуба, который фотографирует Ким в объятиях Эйдена.

Что бы ни произошло сейчас, через несколько часов это будет транслироваться по всей школе.

Подождите.

Этого хочет Эйден? Он спланировал все это шоу, не так ли?

Ксандер останавливается перед ними. Его лицо холодное как камень, а напряженные плечи натягивают пиджак.

Его взгляд падает на руку Эйдена, обнимающую Ким за спину.

Я ловлю себя на том, что тоже смотрю на это.

Я хочу сломать эту руку.

Хочу сжечь ее и скормить собакам.

Ни Эйден, ни Ксандер не произносят ни слова. Они пристально смотрят друг на друга, общаясь без слов.

Завоевание и Война дополняют друг друга, но прямо сейчас они выглядят на грани уничтожения.

Ксандер в двух секундах от того, чтобы взорваться, в то время как у Эйдена бесстрастное лицо.

Все остальные замолкают, едва дыша, будто ждут, когда упадет бомба.

Ксандер вцепляется пальцами в пиджак Ким и дергает ее назад. Ее заплаканные глаза расширяются, когда она встречает убийственный взгляд Ксандера.

Я бегу к ней, но прежде, чем я добегаю до них, Ксандер отпускает ее, и она уносится прочь в противоположном направлении.

Я должна последовать за ней. Вместо этого я останавливаюсь перед Эйденом. Он наблюдает за мной с живым интересом, хотя Ксандер почти бросает кинжалы ему в лицо.

Эйден наклоняется и шепчет так, чтобы только я могла его слышать:

— Я все еще жду, когда ты покажешь мне метку.

— Ты сделал все это ради этого? — я шиплю. Непроницаемое лицо. — У меня даже нет слов для тебя, — шепчу я.

— Скажи «нет», милая. — от его горячего дыхания по моей коже пробегают мурашки. — Я брошу тебе вызов.

— После школы, — невозмутимо отвечаю я. — Встретимся после школы.

Эйден поднимает бровь, словно задается вопросом, куда я хочу пойти с этим. Я тоже не знаю, но мне нужно как-то остановить его.

С этого момента и до тех пор я что-нибудь придумаю.

Я оставляю его и напряженного Ксандера.

Коул и Ронан, которые пропустили шоу, неторопливо выходят из кафетерия.

— Говорю тебе, Нэш, — оживленно говорит Ронан спокойному Коулу. — На моей дне рождении будут эти шлюхи в кроличьих костюмах, вылезающие из торта.

Коул приподнимает бровь.

— Я думал, это была прошлогодняя фантазия?

— Капитан Леви убил мою атмосферу в прошлом году. — Ронан бьет себя в грудь, озорно смеясь. — Он не остановит меня в этом году.

— Ну, в этом году я твой капитан, и говорю тебе, что никаких проституток не будет.

— Mais non! — Да Нет! — лицо Ронана вытягивается с драматическим презрением. — Я думал, мы друзья, ублюдок.

— Присяжные все еще не пришли к этому выводу.

— Вот и все. Ты вычеркнут из списка моих друзей. Желаю удачи в поиске места для вечеринки, потому что я запрещаю тебе появляться в моем доме и...

Их болтовня стихает, когда они добираются до двух других.

Причина, по которой я сосредоточилась на их разговоре, заключалась в том, чтобы отвлечь себя от нежелательного внимания за моей спиной.

И это не от глазеющих студентов.

Нет.

От этого раздражающего осознания у меня по спине бегут мурашки.

Эта неразрывная связь.

Как будто он вторгается в каждую частичку меня и запечатлевается у меня под кожей.

Я нахожу Ким, прячущуюся под лестницей в углу. Ее глаза налиты кровью и опухли, а руки дрожат, когда она крепче сжимает рюкзак.

Ее волосы в беспорядке, пряди мятного цвета выглядят как неудачный лабораторный эксперимент.

— Ким...?

Я медленно подхожу к ней, как к раненому животному.

Часть меня хочет накричать на нее и спросить, почему она позволила Эйдену обнять ее.

Словно я не знаю ее, после ее возвращения из летнего лагеря. Ким изменилась не только физически, она как будто возвела вокруг себя стену.

У меня болит грудь. Она выскальзывает у меня из пальцев, и я не знаю, как удержать ее или поговорить с ней.

Ее темно-зеленые глаза встречаются с моими. Они наполнены таким количеством эмоций, но самая заметная из них печаль.

Глубокая печаль.

Она бросается ко мне, и я не могу удержаться, чтобы не обнять ее. Рыдание вырывается из ее горла, когда она утыкается лицом мне в грудь.

Я чувствую себя ужасной подругой за то, что не заметила ее переломного момента и не была рядом.

Наверное, поэтому она плакала в объятиях Эйдена. Она нуждалась в утешении.

Как акула до крови, Эйден, должно быть, учуял это и вошел, как белый рыцарь.

Если он планировал напугать меня, используя ее, то это сработало.

— Ким... ты моя лучшая подруга, и я люблю тебя, но ты должна сказать мне, что происходит.

Она отступает и вытирает глаза тыльной стороной ладони.

— Ты когда-нибудь задумывалась, могла бы ты быть злодеем в чьей-то истории?

— Злодеем? Ты? Ты самый добрый человек, которого я знаю. — я смеюсь, но она не смеется вместе со мной.

— Иногда злодеи выглядят невинными, Элли. — ее взгляд затерян вдалеке. — Настоящие злодеи не знают, что они злодеи, потому что думают, что они все делают правильно.

— Что ты имеешь в виду?

— Я сделала что-то непростительное, и плачу за это, — она издает сдавленный вздох. — Мне просто нужно найти способ выжить в этом году.

— Ким. — я хватаю ее за плечи. — Ты не сделала ничего плохого, хорошо? Не верь тому вздору, что тебе наговорил Эйден. Это они задиры, а не ты.

— Может, нам забросать их машины яйцами? — она улыбается сквозь слезы. — Идея получше, мы можем украсть их майки или слепить какое-нибудь вуду на поле, чтобы они проиграли предстоящую игру.

Я отражаю ее улыбку, чувствуя теперь себя свободной, когда она открылась мне.

— Это опустит меня до их уровня, и я отказываюсь опускаться так низко.

— Фу, ты как старая леди. — она шутит. — Перестань быть зрелой сукой.

— Я бы предпочла быть зрелой, а не задирой.

— Знаешь... — она замолкает, встречаясь со мной взглядом. — Эйден не всегда был таким.

— Нет. Не хочу это слышать. Мне все равно, каким он был.

Это правило о том, чтобы не пытаться понять задир? Я принимаю это близко к сердцу.

— Может, тебе стоит побеспокоиться, Элли. Ты никогда не задумывалась, почему он выбрал тебя? Почему он никогда никого не беспокоит, кроме тебя?

— Так что ты предлагаешь? Чтобы я покопалась в его жизни? Нашла его травмирующее прошлое и исправила его, потому что внутри он хороший человек с золотым сердцем — я вздыхаю. — Такое случается только в твоих любовных романах и корейских мыльных операх, Ким.

— Грубо! — она бьет меня по руке. — Не оскорбляй мои любовные романы, и в тысячный раз повторяю, они называются К-драмами.

— Да, конечно. К-драмы.

— Именно. — она изображает реверанс. — Так скажи мне, что-то случилось с Кингом?

— Почему ты так говоришь?

— Ты кажешься более агрессивной по отношению к нему, чем обычно. Я имею в виду, ты только что сказала о нем целый абзац, когда раньше отказывалась даже произносить его имя.

Что-то в моей груди сжимается. Я хочу рассказать Ким о вчерашнем, но я такая трусиха.

Не хочу, чтобы Ким осуждала меня за слабость. Она всегда называет меня сильной и закаленной, но вчера я рухнула от одного напора. Мне стыдно даже смотреть ей в глаза, не говоря уже о том, чтобы рассказать о произошедшем.

— Я просто злюсь, что он обнимал тебя.

— Почему?

— Что ты имеешь в виду, почему? Он манипулирует тобой.

— Откуда ты это знаешь, если отказываешься познакомиться с ним поближе? — я поджимаю губы. — Да ладно тебе, Элли, разве в твоих китайских военных книгах не говорится, чтобы твои враги были ближе, чем друзья? Ты не сможешь победить его, если ничего о нем не узнаешь.

Я хочу возразить, но она права. Я ничего не знаю об Эйдене, и это ставит меня в невыгодное положение.

Всякий раз, когда Ким предлагала рассказать мне, что она знает о нем за те годы, что они росли вместе, я всегда пресекала ее попытки.

Эйден это тот зуд, заставляющий меня чувствовать себя неловко. Одно упоминание его имени портит мне настроение и дергает за ниточки моего рассудка.

Я сделала все, чтобы стереть его, но короля невозможно стереть, не так ли? Даже если его нет, его имя витает по всей школе. Черт, даже дома тетя и дядя всегда говорят о King Enterprises.

Он как призрак, преследующий меня, куда бы я ни пошла. Быть может, я неправильно смотрю на вещи.

Быть может, стереть его это не решение проблемы.

Если я решу узнать его поближе, то не для того, чтобы понять. Это всего лишь тактика, чтобы я знала, как ему противостоять.

— Ты знаешь Ксандера, — говорю я Ким. — Но это тебе ничего не дало.

— Знала Ксандера. В прошедшем времени. Он стал чужим в течение многих лет. — она издает болезненный вздох. — Кроме того, я не собираюсь бороться с ним. С другой стороны, ты, похоже, хочешь бросить вызов Кингу.

— Я только защищаюсь и.. — я сжимаю ее руку, у меня внезапно пересыхает в горле. — Наша дружба. Ненавижу, что он встает, между нами, Ким.

— Мои отношения с Кингом не такие.