— Совсем нет, — моя улыбка дрогнула. — Я почувствовала себя виноватой за то, что воспринимаю свою семью как что-то само собой разумеющееся.

Он подмигнул мне.

— Со мной тоже такое бывает.

Одна бабочка расправила свои драконьи крылья у меня в животе, и всё моё тело содрогнулось. Боже, я была неосторожна, я могла влюбиться в этого мужчину. По-настоящему. Навсегда.

— У меня две сестры, — призналась я. — Клэр всего на десять месяцев младше меня. А Кэмерон младше на шесть лет. Она наша малышка.

— Твои родители решили сделать перерыв после... Клэр?

— Да, маме было невесело с практически близнецами. Вообще проблема была во мне. Я знаю, в это сложно поверить, но я была трудным ребёнком, — я всё ещё была трудным ребёнком.

Он подтолкнул меня локтем, и мы оба засмеялись.

Мы бесцельно бродили мимо прилавков, вдыхая свежий аромат рынка, наслаждаясь прохладным ветерком, который танцевал на нашей коже. Это было идеальное утро. И мне нелегко было это признать.

— Вы с ней близки?

Я пожала плечам.

— В основном да.

Он засмеялся.

— В основном? Что это значит?

Я посмотрела на небо, ненавидя себя за то, что приходится кому-то признаваться в этом. Особенно Уайетту.

— Ну, знаешь, она идеальная. Круглая отличница, королева выпускного бала, прекрасный ангел. А я... совсем не такая.

— Ты злая сестра?

Шутливый тон его голоса смягчил правду.

— Да, именно.

— Чем занимается твоя сестра?

— Она воспитатель, — вздохнула я. — Воспитатель в детском саду.

Он опять засмеялся.

— Мерзость.

Я признательно улыбнулась ему.

— Спасибо! — Уайетт положил мне руку на спину и повёл меня за угол. Тепло его руки распространилось по моей коже и всему телу, наполнило мою кровь и проникло глубоко в самые метафизические части меня.

Боже, с этим мужчиной я была в опасности. Откашлявшись, я решила усугубить моё положение ещё одним сравнением с Клэр.

— На самом деле всё ещё хуже. Она живёт в пяти минутах от родителей. Она осталась дома, а я сбежала в ужасный большой город. Родители не могут меня за это простить.

— Что?! — воскликнул он, тон его голоса подпрыгнул, достигнув высокой ноты.

Я улыбнулась.

— Они поставили себе цель — вернуть меня домой. И пока я этого не сделаю, Клэр остаётся золотым ребёнком.

— Где твой дом?

— Гамильтон. Два часа езды в западном направлении. В сторону Гринсборо.

— Маленький город? — спросил он. Очевидно, что он никогда раньше не слышал этого названия.

— Очень, — подтвердила я. — Там живёт где-то тысяча человек. Мои родители родились там, выросли и планируют умереть. И они хотели бы, чтобы Клэр, Кэмерон и я сделали то же самое. Но этот город токсичный. Я... я не могу там жить, — я посмотрела на свои ботинки, но земля перед глазами расплывалась от слёз, застилавших мои глаза. — Плюс, — добавила я бодро. — У них там всего одна занюханная столовая и «Пицца Хат» — не так уж много возможностей для повара с классическим образованием.

— Ты же не собираешься уезжать из Дарема?

— О, нет. Никогда. Это я так шутила.

Мы задумались и замолчали, но меня это не беспокоило. Тишина не казалась мне неловкой. Как ни странно, она казалась даже комфортной.

Наконец, Уайетт сказал:

— Твои родители сильно тебя этим достают?

— Каждый божий день. Всё чего они хотят, это чтобы я переехала, вышла замуж за свою школьную любовь и нарожала им тринадцать внуков. Всего-то.

Он громко засмеялся.

— Всего-то. Клэр именно этим и занимается?

Я покачала головой, почувствовав жалость по отношению к несчастной личной жизни своей сестры. У неё был ужасный вкус на мужчин.

— Нет, она всё ещё одинока. Но почему-то родители о ней не беспокоятся. Может быть, потому что она на целых десять месяцев меня младше? Даже не знаю. Но почему-то они считают, что я останусь старой девой и умру одна, — я засмеялась, хотя мне не было смешно, но так я надеялась смягчить правду. — Хотя, учитывая мою ситуацию, они может быть и правы насчёт этого. Они знают, что у меня сумасшедший график. И что я не была на свидании уже года два, — я замолчала, на секунду усомнившись и позволив моей к ним привязанности взять верх над сарказмом. — Я думаю, они просто переживают из-за того, как много я работаю.

— Они просто не понимают, — сказал Уайетт мягко... задумчиво. — Насколько нам это важно.

Я глубоко вдохнула, оценив его поддержку, хотя до этого момента я даже не подозревала, насколько сильно она была мне нужна.

— Знаешь, я даже не сразу это заметила. Я так сильно этого хотела... хотела, чтобы у меня получилось, хотела создать себе имя, хотела двигаться вперёд в своей карьере. Я как будто только начала понимать, насколько меня это всё поработило.

— Но это же хорошее чувство?

На моём лице растянулась улыбка.

— Да. Самое лучшее.

Он улыбнулся мне в ответ.

— Мы работаем в индустрии для мазохистов.

Мы остановились в тени за прилавком, прохладный ветер пускал мурашки по моим рукам. А, может быть, это был горячий взгляд тёмных глаз Уайетта.

— Садистская индустрия.

Наклонившись вперёд, он убрал за ухо прядь моих волос. Но она не осталась там. Мои волосы все ещё были слишком короткие.

— По крайней мере, у нас есть мы.

— По крайней мере, — прошептала я.

Наши тела одновременно пришли в движение, в одно мгновение наши губы соединились, а языки переплелись. Не теряя времени, он аккуратно прижал меня спиной к стене прилавка, а руки положил мне на талию. Наши тела прижались друг к другу, движимые одним и тем же желанием.

Его страстные и манящие губы двигались поверх моих, заставляя меня отвечать ему, пробовать его на вкус... соблазнять его. Я наклонила голову, его язык проник ещё глубже, и я издала горловой звук.

Боже, каким же он был классным на вкус. Это было похоже на зубной эликсир с привкусом кофе. Но также это был вкус именно Уайетта — тот самый вкус, к которому я уже так сильно пристрастилась.

Поскольку на мне был надет укороченный топ, его пальцы коснулись моей кожи, но он хотел большего, чем просто узкая полоска обнажённого тела, которую я согласилась раскрыть. Он хотел меня всю. Его руки скользнули вверх и коснулись моего бюстгальтера. Я опять издала один из тех звуков, которые словно приглашали его изучать меня дальше и просили его продолжать то, что он делал.

Он оставил дорожку поцелуев вдоль линии моего подбородка и ухватил зубами мочку моего уха, что совершенно свело меня с ума, пробудив во мне желание чего-то большего.

— Уайетт, — проговорила я, задыхаясь, в то время как его поцелуи спустились вниз по моей шее, потом прошлись вдоль ключицы и на какое-то время задержались в области под моим ухом.

— Кайа, — прогремел он, дразня меня.

На секунду во мне вернулся здравый смысл.

— Что мы делаем?

Он поднял голову, его глаза потемнели от желания, на его чувственных губах заиграла улыбка.

— Я что-то начал переживать, что для тебя это не очевидно...

Я не могла не засмеяться.

— Я имею в виду... — я показала пальцем на себя, а потом на него. — Что с нами происходит?

Его взгляд переменился, сделавшись осторожным и сдержанным.

— А разве есть "мы"?

Я хлопнула его по плечу, давая ему понять, что он меня расстроил.

— Уайетт, это ты мне скажи!

Он снова притянул меня к себе, я с трудом сглотнула. Его тело было таким крепким, таким совершенно несгибаемым. Каждая его часть. Он был одновременно искушением и защитой. Он был неотразим и он притягивал, а ещё он так смотрел на меня, как будто бы я была для него всем.

— Кайа, ты мне нравишься, — сказал он. Его голос был таким бархатным точно шоколадная глазурь, также как и его глаза. — И мне кажется, я тебе тоже нравлюсь.

— Это не относится к делу, — проворчала я. — Это не объясняет того, что мы делаем. Целуемся втихаря? Бродим по рынку и изливаем друг другу душу? Что между нами происходит?

Его улыбка снова вернулась, и этого было достаточно, чтобы моё сердце опять заколотилось.

— Я бы не стал называть обычный разговор изливанием душ. И я с удовольствием бы начал целоваться с тобой в общественных местах, если ты устала держать это в секрете.

Я открыла рот, чтобы обозвать его идиотом, но он оборвал меня.

— Я хочу сказать, что мне кажется, мы оба друг другу нравимся. И может быть нам стоит посмотреть, куда это нас заведёт? Может быть нам стоит узнать, что это такое? — его пальцы скользнули по моей грудной клетке, и его огромная рука переместилась мне на спину. — Узнать друг друга?

Секс, тут же сказал мне мой мозг. Он хочет секса.

Ну, хорошо. Может быть, я тоже.

— Это плохая идея, — прошептала я.

Но желание уже настолько поглотило меня, что мои слова правды не прозвучали убедительно. Он пожал плечами.

— Мне нравятся плохие идеи.

Удерживая его взгляд, я сказала:

— В этом мы похожи.

Он опустил голову и уже собирался снова поцеловать меня, как в нескольких метрах от нас раздался голос:

— Уайетт Шоу, что ты делаешь с этой бедной девушкой так рано утром?

Его губы не успели коснуться моих, вместо этого он прижался своим лбом к моему и закрыл глаза. Я как завороженная смотрела на то, как всё его лицо покраснело.

— Эй, Джо, — крикнул он в ответ.

Ах, чёрт.

В конце концов, он оторвался от меня, и тем самым выставил на обозрение самой страшной женщины на свете.

— Кайа, это ты?

— П-привет, — крякнула я. — Привет, Джо.

Она покачала головой, по-видимому, разочаровавшись в нас обоих. Я почувствовала себя так, как будто мне снова тринадцать, и как будто меня снова поймала миссис Минч целующейся с Дэнни Брэйборном, семнадцатилетним органистом, в помещении, где собирались прихожане местной церкви.

Джо фыркнула.

— Вы пришли сюда только для того, чтобы устроить весь этот спектакль? Или будете покупать продукты?

— Последнее, — сказал Уайетт, а затем нервно откашлялся. — Я планировал устроить спектакль позже.

Теперь была моя очередь покраснеть точно спелая земляника. Джо громко загоготала:

— Тогда давайте сначала закончим с этим, чтобы вы могли вернуться к тому, что начали.