— Ты говорил об этом с Эзрой?

Он кивнул.

— Немного. Он не, эм, вполне одобрил моё направление. Но мне кажется, он открыт переменам. Я думаю, у него открылись глаза, когда он потерял Киллиана. И он будет раздавлен, если Киллиан обойдёт его хоть в чем-то, особенно в этом.

— И, тем не менее, столики всё ещё заказаны на месяцы вперёд. У Эзры нет объективных причин что-то менять.

Он пожал плечами и спрятал свой блокнот. Что-то кольнуло меня в грудь. Этот блокнот был словно его дневник, место, куда стекались все его секретные и самые интимные мысли. И он инстинктивно спрятал его, чтобы защитить. Если бы кто-то нашёл его, он мог бы не только раскрыть ещё не зрелые идеи, но и присвоить их себе.

Он был словно святой Грааль. В его руках он хранил в себе неограниченный потенциал, способный привести к успеху. Но если бы он попал в чужие руки, вся его работа пошла бы прахом. Кто-то мог забрать его мысли, его идеи, его рискованные проекты и сделать их своими, претендуя на авторство.

На этой кухне вряд ли у кого-то хватило бы смелости сделать это, но это была опасная индустрия, где творческие способности проверялись каждый день. Было довольно легко повторить чьё-то превосходное блюдо или использовать результаты чьей-то сложной работы. Предполагалось, что все будут вести себя честно, но это редко практиковалось. Мы были в лучшем случае параноиками, и верили в теории заговора в свои худшие моменты проявления слабости.

— Меня не волнуют следующие месяцы, — признался Уайетт. — У нас есть это прекрасное и сложное меню, которое не имеет смысла для семидесяти пяти процентов наших постоянных клиентов. Я не хочу сказать, что планирую превратить "Лилу" в бургерную для снобов, или сделать так, чтобы любой старина Джо, который слоняется по улице, мог зайти и заказать что-то. Но мне хотелось бы совместить старую мировую кухню с новыми мировыми новинками. Я хочу обновить наше до боли устаревшее меню и предложить нашим гостям что-то, что они будут узнавать, но также что-то, что поменяет их представление о хорошей еде, а может и всю их жизнь. Я хочу, чтобы Вера и Киллиан почувствовали себя как дома в нашем районе, а потом я собираюсь уничтожить их, чёрт побери, — он улыбнулся, показав зубы, а по моему телу пронеслось обжигающее тепло.

Моя грудь сжалась, и на этот раз я поняла, что это зависть. Это было блестяще. Невероятно. Гениально, чёрт побери. Если бы ему удалось добиться своего, он был бы тем самым парнем, который превратил бы "Лилу" в лучшую версию себя. Это была не совсем оригинальная идея, но для гастрономической сферы это был очень высокий уровень.

И он был прав насчёт "Соли". Они должны были уничтожить нас, сразу же после открытия, если бы мы не начали делать что-то новое, что-то, что могло с ними конкурировать.

В этом отношении большинство шеф-поваров старались копировать стиль "Лилу", а не наоборот бросаться в пропасть и пытаться понравиться обычному человеку. Уайетт не только видел необходимость в том, чтобы повысить ставки, перед тем как "Соль" станет нашим конкурентом, но и считал, что надо также сделать акцент на социальных сетях. Я была поражена его пониманию индустрии и умению предугадывать. Он видел на несколько лет вперёд и знал, что нам надо сделать сейчас, чтобы остаться на высоте.

— Я под впечатлением, шеф. Это хорошая идея.

Мой комплимент заставил его глаза сверкнуть, но его слова удивили меня:

— Тебе не надо это говорить.

Он опять посмотрел на меня тем своим взглядом, который доставил мне столько проблем прошлым вечером. Он был на треть уверенным в себе, сексуальным мужчиной, но на две трети уязвимым и открытым.

— Говорить что? — прошептала я.

— Шеф.

— Но ты шеф.

Мускул на его лице задёргался. Я сразу же подумала, что это гнев. Но это был не он. Это было что-то другое. И теперь я начала задаваться вопросом, был ли это гнев и в прошлые разы.

— Мне слишком нравится, когда ты мне напоминаешь об этом.

Я засмеялась как девчонка. Я не могла сдержаться. Он что сейчас флиртовал со мной? Открывался мне? Делился со мной планами на будущее?

— Уайетт, что ты делаешь?

Его кадык поднялся вверх и опустился, когда он попытался сглотнуть. Мои глаза проследили за этим движением.

— Я пытаюсь сдержаться, чтобы не поцеловать тебя, Кайа. Я думал, это очевидно.

Теперь была моя очередь подавиться языком.

— Ты сумасшедший.

— Ты красивая.

Я быстро встала. Я, вероятно, даже перевернула бы стул, если бы в его офисе было место.

— Ты пьян?

Он покачал головой.

— Тебе не понравилось вчера вечером?

Нет. Да. Нет. Я скрестила руки, пытаясь сопротивляться волне смущения, которая на меня накатила.

— Это была ошибка, — сказала я, уставившись на свои ботинки.

Мне не надо было смотреть на его лицо, чтобы понять, что он ухмыляется.

— Хмм, то есть тебе понравилось.

Я вскинула голову.

— Не важно, что мне нравится, Уайетт. Ты мой босс! Мы работаем вместе. Это безумие. И есть ещё другие причины.

Я не могла сразу их вспомнить, но я знала, что они существуют. Тем более, когда он так на меня смотрел, его глаза были точно расплавленный шоколад, они одновременно сверкали и темнели, и снова озарялись светом.

— Тогда нам надо снова попробовать.

— Это предложение?

— Контраргумент.

Он встал и наклонился вперёд, положив руки на стол, который всё ещё оставался между нами.

— Это безумие. Вот что это такое.

Безумием было то, что я вообще думала об этом, потому что его хитрое выражение лица заставляло меня рассматривать эту идею и считать, что, возможно, нам и следовало попробовать.

— Это не такое уж безумие, если разобраться.

Я приподняла одну бровь, пытаясь противостоять его тактике убалтывания.

— В чём разобраться?

— Если учесть, что ты самая красивая, горячая и отчаянная женщина, которую я когда-либо встречал. Если учесть, что я хотел поцеловать тебя с тех самых пор, как встретил тебя. Если учесть, что желание заниматься теми вещами, которыми я бы хотел с тобой заняться, только усиливается с каждым годом.

Именно на этом моменте я на какое-то мгновение потерялась, пытаясь вдохнуть после того, как у меня не получилось сглотнуть, и слюна попала не в то горло. Конечно же, я была секс-богиней, и почему бы ему не хотеть сделать со мной все эти нехорошие вещи? Я согнулась, отчаянно пытаясь вдохнуть побольше воздуха и не умереть на месте.

— Выпей немного воды, — Уайетт попытался передать мне свой стакан, но я отмахнулась.

Меня не надо было спасать. Мне надо было, чтобы он перестал выдёргивать ковёр у меня из-под ног этим безумным разговором.

— Ты хочешь сказать, что я понравилась тебе в первый же день нашей встречи? — мой голос прозвучал хрипло, и он всё ещё дрожал, так как я боялась снова закашляться.

Он невозмутимо пожал плечами.

— Не думаю, что это верное определение. Ты бываешь сложной. И немного самодовольной. И с первого же дня ты дала понять, что мы с тобой конкуренты, и ты готова пролить кровь ради победы. Но...

Я больше не нервничала, но моему терпению тоже пришёл конец.

— Я тебе не нравлюсь, но ты хочешь переспать со мной?

— О Господи, нет же! — он провёл рукой по подбородку и обхватил себя сзади за шею, закрыв от меня татуировки. Его губы дёрнулись, и я знала, что он хочет улыбнуться. — Господи, Кайа, это совсем не так. Ты бываешь такой. Но ты также бываешь очень доброй и терпеливой. Ты соревнуешься со мной, но это сделало меня лучше. Я не знаю, что бы я без тебя делал в то время, когда переходил на новую должность и перенимал кухонные дела. Ты делаешь всё так, как я прошу, и даже больше. Хотя я требую от тебя безумное количество вещей. Ты очень мне нравишься. Как человек, как друг, как повар. Но иногда бывают моменты, когда я хочу задушить тебя. И насколько я знаю, ты чувствуешь то же самое по отношению ко мне.

Он попал в самую точку. Он иногда мне нравился. Я уважала его как человека, как повара, хотя я бы не стала заходить так далеко и называть его другом. И я тоже часто хотела задушить его.

Так часто, что это было уже нездорово.

— Я тебе нравлюсь, но ты меня также ненавидишь, и теперь ты хочешь со мной целоваться?

Нельзя ли добавить субтитры к этому разговору? Мне кажется, я что-то упустила.

Его улыбка была скромной, самокритичной и одновременно невыносимой. И я прямо сейчас хотела его задушить. Потому что это было не честно, что он мог так выглядеть и заставлять меня себя так чувствовать с помощью одной лишь улыбки.

— Я пытаюсь сказать тебе, что да, мы часто не соглашаемся, и да, иногда ты очень страшная, но у меня всегда к тебе были чувства, Свифт. С первого дня. Но у тебя был парень, а потом у меня была девушка. Мы всегда не совпадали. И вот мы, наконец, одни. И мы уже сорвали эту пломбу. Мы поцеловались. Это случилось. И это было офигенно, чёрт побери, — он опустил голову и посмотрел на меня из-под мягких ресниц.

Мои внутренности подпрыгивали вверх-вниз, словно невольно попали на тренировку по кросс фиту.

— Давай повторим.

Я втянула нижнюю губу с колечком и заставила свои ноги стоять твёрдо. Я не сбегу. Я не дам ему увидеть мою панику. У него в голове был этот возвышенный образ меня, и это было здорово, это было приятно моему эго, но он был не совсем прав.

Например, насчёт того, что я страшная. Я не была страшной. Я иногда была твёрдой, потому что уставала от этого противостояния с мужчинами. Но это не делало меня злодейкой.

Это просто делало меня... напористой.

Только в данный момент я такой совсем не была. Я не была напористой. Я не была твёрдой. Я хотела закрыть своё красное лицо руками и выбежать из здания.

Убежать от Уайетта.

Я не доверяла себе рядом с ним. Он уже завлёк меня своим поцелуем. Что было бы, если бы мы снова поцеловались? Или попробовали заняться чем-то более интересным без одежды?

Я бы стала его ярой фанаткой, начала бы преследовать его, и ему бы пришлось выписывать охранный ордер, чтобы спокойно отработать смену.