— Я имею в виду… — он облизнул губы, прежде чем сделать еще один шаг в мою сторону. — Трой владеет рестораном неподалеку от Тремонт-стрит. «Руж-Бис». Я там администратор. Может быть, ты захочешь мне помочь.

Я почти зажала рот рукой, не веря своим глазам. Руж-бис считался самым романтичным местом в Бостоне, поэтому было забавно узнать, что им владел наименее романтичный человек во всей Новой Англии.

— Погоди, а откуда ты знаешь, что я готовлю? — я нахмурилась.

— Мария упомянула, что ты постоянно устраиваешь беспорядок у нее на кухне. Кроме того, я заметил, что холодильник полон продуктов, а не просто приправ. Это впервые в семье Бреннанов. А еще газета, — он кивнул в сторону острова, где пил кофе. — Ты искала работу повара в местных школах. Так что, да, на самом деле ты не пыталась это скрыть. Слушай, я уверен, что ты поможешь нам в ресторане. Спроси Троя.

— Сомневаюсь, что он был бы рад видеть меня рядом.

— Он там не так уж часто бывает, — в голосе Брока слышалось легкое удовлетворение, как будто он тоже не мог вынести присутствия моего мужа. — Я помогу, чем смогу.

Я посмотрела вниз, сдерживая улыбку и борясь с бабочками, которые летали в моем животе. Он что, смеется надо мной? Он серьезно?

— Хорошо, — наконец сказала я, поднимая голову и встречаясь с ним взглядом. — Я спрошу у него. Спасибо.

— Ладно. Спасибо за кофе.

— Всего хорошего, Брок, — сказала я, когда он направился к двери.

— И тебе тоже, милая.

***

В ту ночь я заползла в постель с головной болью, такой же невыносимой, как гроза за окном, заливающая окна дождем. Это не лето, а просто ужас. Как будто отсутствие солнечного света передразнивало мои чувства.

Слова Брока крутились у меня в голове весь день, и я пыталась придумать, как убедить Троя позволить мне работать в его ресторане. Впервые за последние две недели я почувствовала некоторую надежду.

С тех пор как он забрал меня у папы, я чувствовала себя так, словно меня заковали в наручники и заперли в машине без тормозов, катящейся вниз по склону со скоростью света.

Я мечтала работать на кухне с детства, когда посмотрела Рататуй. Папа подарил мне этот диск на Рождество, и я смотрела его столько раз, что запомнила каждую фразу. Я вкалывала как проклятая, посещая все кулинарные курсы.

Теперь я совсем близко. Единственное, что стояло между мной и моей мечтой, был он.

Мне нравилось готовить. Я любила смотреть, как люди наслаждаются плодами моего труда, когда я подавала отцу и его приятелям сытную еду. Они сидели там в расстегнутых рубашках, набрасывались на мою еду. Будь то ирландское рагу, домашняя паста со свежим соусом или просто мои знаменитые блинчики с черникой.

Я ждала Троя в постели, казалось, лет десять. Часы тикали мучительно и почти нарочито медленно, а мои мысли кружились по кругу.

Он будет вести себя, как всегда, как засранец?

Может он удивит меня и согласится?

Это вообще хорошая идея — работать на моего ненастоящего мужа?

Я услышал, как внизу около двух часов ночи открылась и захлопнулась дверь. В квартире Троя почти не было мебели, и эхо донеслось до второго этажа. Сначала я терпеливо ждала в постели, но когда пятнадцать минут превратились в тридцать, я вскочила на ноги. Мои длинные волосы струились по плечам, щекоча поясницу, пока я спускалась по лестнице. Оказавшись в тускло освещенном фойе, я начала ходить на цыпочках.

Трой стоял спиной ко мне, обозревая панораму города из своего высотного пентхауса, и большими глотками осушал стакан виски. Запах алкоголя был таким, словно мое прошлое повторилось, а воспоминания о моем отце, вырубившемся на нашем диване, ударили меня в живот.

Я стояла молча, пытаясь придумать, что сказать или сделать. Его темный костюм, скрывал очевидные реалии его работы. Вокруг него стоял опасный гул. Сегодня, как я подозревала, был плохой вечер, чтобы просить об одолжении. Что-то в воздухе вокруг него было не так. Штормило, как и погода снаружи. В квартире было холодно, но его тело волнами разливало гневный жар. Мой желудок сжался, когда я размышляла, стоит ли мне просто развернуться и пойти в постель. Я ведь могу и попросить в другой раз.

— Зачем встала, — он раздавил лед между зубами, заставив меня вздрогнуть. Его голос был хриплым и колючим.

Как и все социопаты, я подозревала, что мой муж эмоционально импотент. С той недели, что мы прожили вместе, я знала, что он редко проявлял какие-либо чувства, а когда проявлял, они обычно были в отстраненном и незаинтересованном спектре.

— Я ждала тебя, — ответила я, немного удивленная тем, что он услышал меня.

Он обернулся, изучая меня своими пронзительными глазами, как будто пытался заглянуть под мои слова. Его челюсть напряглась. Так же, как и его кулак, сжимающий стакан с виски.

— Ты выглядишь… расстроенным, — прошептала я.

— Разве я обычно такой веселый? — он издевался.

— Обычно ты не такой несчастный. Просто пугающий, — парировала я, разглядывая синяк у него на лбу.

Его плечи откинулись назад, отчего он выглядел менее настороженным. Он наслаждался моими непримиримыми ответами. Перемена в выражении его лица усилила мою уверенность. Я стерла пространство между нами, прижав ладонь к его груди. Этот жест казался неестественным, но необходимым. Я привыкла мириться с плохим поведением за годы жизни с отцом, но в основном я просто хотела, чтобы он немного меньше ненавидел меня. В конце концов, он был нужен мне для этой работы.

— Плохой день в офисе? — пыталась я.

— Твое притворство оскорбляет меня, — спокойно сказал он. — Не надо делать вид, что тебе не все равно. У тебя уже есть моя кредитка.

— Не всех женщин интересуют только деньги, Трой. Особенно если деньги грязные, — уточнила я.

Я поняла, что назвала его по имени, и еще сильнее прижала ладонь к его твердой груди. Я не понимала, пыталась ли я успокоить его или себя. Как будто мы не были совсем чужими.

— Как ты зарабатываешь на жизнь? — спросила я, еще одно доказательство того, как мало я знала своего мужа.

— Деньгами, — ответил он. — Я их делаю.

— Что ты делаешь за эти деньги? — настаивала я.

— У меня есть продуктовый магазин, ресторан и несколько частных покерных заведений. Твой отец работает вышибалой в одном из них. Ты же знаешь всё это дерьмо.

— Продуктовый магазин в Дорчестере начал терять деньги еще до открытия. Покерные заведения маленькие, и люди всегда выигрывают там. Такими деньгами не платят за Мазерати и пентхаус размером с футбольное поле.

Он выгнул бровь, медленно оглядывая меня своими морозными детскими голубыми глазами.

— А ты сообразительная.

— Ты многого обо мне не знаешь, — прохрипел я.

— Одно я точно знаю, и это удерживает меня от того, чтобы излить тебе душу. Ты ненавидишь меня, рыжик.

— Я не испытываю к тебе ненависти, — мне потребовались все усилия, чтобы сказать это.

Потому что я ненавидела Троя Бреннана за то, что он женился на мне, посадил меня в клетку, завладел мной и приковал к своей мрачной жизни и судьбе только потому, что мог.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты ужасная лгунья? — его ноздри раздувались, но он сохранял хладнокровие.

Он притянул меня ближе, обхватив рукой за затылок, и его дыхание коснулось моего лица. Я, стоя на цыпочках, поднесла руку к его лицу, мое сердце забилось быстрее, когда я погладила его синяк. Дерзкий шаг, но я его боялась. Боялась, что его разочарование во мне возрастет и он отошлет меня обратно в спальню.

Страх — это тюрьма, и в тюрьме вы играете по другим правилам, чтобы выжить.

Трой скептически прищурился, глядя на меня. Воплощение безжалостности, его губы превратились в вызывающую ухмылку.

— Докажи, что ты не ненавидишь меня.

И я это сделала. Я наклонилась и нежно прижалась губами к его губам.

Я поцеловала его.

Я поцеловала мужа, которого так ненавидела. Вопреки разуму, вопреки логике, вопреки всему, что подсказывало мне сердце.

Я поцеловала его, потому что мне было от него что-то нужно. Работа. Шанс на счастье. Некоторая свобода.

Он схватил меня за подол ночной рубашки и в два больших шага толкнул к ближайшей стене, прижав к ней. Я ударилась спиной и выгнулась, чтобы успокоить боль, струящуюся по позвоночнику. Мое тело гудело от чего-то незнакомого. Желание пронзило меня изнутри, и я снова потерялась в его прикосновениях.

Его губы сердито искали мои, он взял меня за бедро и обернул его вокруг своей талии, поднимая меня с пола, только он и стена поддерживали мой вес. Его эрекция пульсировала под тканью костюмных брюк, и я сопротивлялась инстинктивному желанию прижаться к нему. Я подняла руки, чтобы коснуться его гладких волос, пробежав ладонями по его гладкой гриве.

Он был мошенником.

Преступником.

Убийцей.

И я была… очарована.

Если я оказалась запертой в его золотой клетке, то имею право наслаждаться преимуществами, которые она давала.

Я провела пальцами по его мускулистой груди, блуждая, исследуя, страстно желая. Когда мои руки скользнули вниз по его животу, он остановил меня, сжав мое узкое запястье своей огромной ладонью. Я вскрикнула, когда поняла почему.

— Осторожнее, рыжик, — простонал он мне в рот, вынимая мою руку из кобуры и ловя мою нижнюю губу своими ровными зубами.

Черт возьми. Я старалась не волноваться и не кричать. Я только что дотронулась до пистолета.

— Ох, — я собралась с мыслями, все еще раскрасневшись. — Так это был твой пистолет? Я думала, ты просто рад меня видеть.

Он от души рассмеялся и понес меня, крепко обхватив ногами, к кожаному дивану. Настойчивый, холодный летний дождь стучал в окна, но в гостиной было жарко и напряженно от того, что происходило между нами.

Что, черт возьми, с нами не так? Мы не могли поддерживать пятиминутный разговор, и наше единственное общение до сих пор состояло в том, чтобы целоваться и дразнить друг друга, как школьники.

— Трой… — я простонала его имя ему в рот, поддаваясь внезапному вожделению, пробуя на вкус виски в его дыхании и изо всех сил стараясь подавить воспоминания, которые этот специфический запах принес с собой. Незнакомец, который погубил меня, чье имя я никогда никому не говорила.