Кларк Эштон Смит

КОРЕНЬ АМПОЙ

The root of Ampoi (1949)

В Оберн прибыл цирк. Запасной путь на станции заполнился длинной вереницей вагонов, из которых доносилась смесь экзотических завываний, рычаний, ворчаний и трубного слоновьего гласа. Слонов, зебр и верблюдов водили по главной улице; а по городу прогуливалось множество цирковых уродов и артистов.

Грациозно ступая, с видом моделей, вышедших на подиум, мимо прошли две бородатые женщины. Затем появилась целая труппа карликов, ковылявших подобно угрюмым, искушённым многолетним опытом детям. А потом я увидел великана, немногим более восьми футов ростом и великолепно сложенного, без всяких признаков непропорциональности, которая часто свойственна гигантизму. Он был просто превосходным физическим образцом обычного человека, несколько больше натуральной величины. И даже на первый взгляд, в его чертах и походке было что-то, что наводило на мысль о моряке.

Я — доктор; и этот человек вызвал моё врачебное любопытство. Его необычные размеры и рост без признаков акромегалии[1] были явлением, с которым мне ещё не доводилось встречаться раньше.

Должно быть, он почувствовал мой интерес, потому что ответил мне вопросительным взглядом, а потом подошёл, раскачиваясь, словно моряк.

— Послушайте, сэр, где в эт’м городишке парень может купить выпивки? — осторожно спросил он.

Я быстро принял решение.

— Идите со мной, — ответил я. — Я аллопат, и без лишних вопросов могу сказать, что вы нездоровы.

Мы были всего лишь в квартале от моего офиса. Я провёл великана вверх по лестнице в мой частный рабочий кабинет. Он почти заполнил собой всё пространство, даже когда сел по моему настоянию. Я достал бутылку ржаного виски и щедро налил ему стакан. Он осушил его с явной признательностью. Поначалу, при нашей встрече он выглядел изнурённым, источая флюиды лёгкой депрессии; теперь же начал оживляться.

— Глядя на меня, не подумаешь, что я не всегда был таким проклятущим великаном, — начал он, словно разговаривая сам с собой.

— Выпейте ещё, — предложил я.

После второго стакана он продолжил, немного скорбно:

— Нет, сэр, Джим Нокс не всегда был клятым цирковым уродом.

Затем, без особых уговоров с моей стороны, он поведал мне свою историю.

Нокс, склонный к приключениям кокни[2], в молодости исходил половину морей мира, и простым матросом, и боцманом. Он посетил множество удивительных мест, пережил множество невероятных приключений. Прежде, чем ему исполнилось тридцать, неугомонный и бесстрашный нрав заставил его отправиться в неслыханно фантастические поиски.

События, предшествующие этим поискам, сами по себе были довольно необычны. Потерпев кораблекрушение во время бешеного тайфуна в море Банда[3] и, по-видимому, оставшись единственным выжившим, Нокс два дня дрейфовал на крышке люка, сорванной с разбитого и тонущего судна. Затем, спасённый туземным рыбацким проа[4], он был доставлен на остров Салаватти.

Раджа Салаватти, старый обезьяноподобный малаец, был очень любезен с Ноксом. Раджа оказался великим любителем рассказывать пространные истории; а боцман — терпеливым слушателем. Благодаря такому сходству интересов, Нокс стал почётным гостем во дворце раджи на месяц или более. Здесь, среди прочих чудес, о которых рассказывал его хозяин, он впервые услышал байку об удивительнейшем папуасском племени.

Это уникальное племя обитало на почти недоступном плато в горах Арфак. Их женщины были девяти футов ростом и белыми, как молоко; а мужчины, как ни странно, обычного роста и более тёмного оттенка. Они дружелюбно относились к редким путешественникам, достигавшим их владений и обменивали на стеклянные бусы и зеркала рубины породы «Голубиная кровь»[5], которыми изобиловали их горные склоны. В доказательство последнего, раджа показал Ноксу большой безупречный неогранённый рубин, который, по его словам, происходил из тех краёв.

Нокс едва ли был склонен верить рассказу о гигантских женщинах; но история о рубинах звучала куда менее неправдоподобно. В полном соответствии со своим характером, почти не думая об опасности, сложности или полной нелепости такого предприятия, он решил немедленно отправиться в горы Арфак.

Распростившись со своим хозяином, который оплакивал потерю хорошего слушателя, он продолжил свою одиссею. При помощи средств, о которых он умолчал в своей истории, Нокс раздобыл два полных мешка зеркал и стеклянных бус, и сумел добраться до побережья северо-западной части Новой Гвинеи. В Андае, что находится в Арраке, он нанял проводника, утверждавшего, что ему известно место обитания гигантских амазонок, и смело направился вглубь страны, в горы.

Проводник, полумалаец-полупапуас, нёс на своих плечах один из мешков с безделушками, а другой тащил Нокс. Он наивно надеялся вернуться с двумя мешками, полными тлеющих тёмно-красных рубинов.

Это была малоизведанная страна. Некоторые из здешних народов имели репутацию охотников за головами и людоедов; однако Нокс нашёл их достаточно дружелюбными. Но почему-то, по мере того как они углублялись в неё, проводник начал выказывать всё большую неопределённость своих географических познаний. Когда они достигли середины склонов гряды Арфак, Нокс понял, что проводник лишь немногим больше его самого знал о местоположении легендарного, усыпанного рубинами плато.

Они пробирались через поднимающийся в гору лес. Перед ними, над высокими субтропическими деревьями, вздымались гранитные обрывы и утёсы высокой горной стены, за которой скрылось послеполуденное солнце. В ранних сумерках они расположились лагерем у подножия непреодолимой на вид скалы.

Нокс проснулся от полыхающего жёлтого рассвета и обнаружил, что проводник покинул его, забрав один из мешков с безделушками, которые с точки зрения дикаря составляли достаточный капитал, чтобы обеспечить парня на всю жизнь. Нокс пожал плечами и негромко выругался. Проводник не был большой потерей; но ему не нравилось такое ополовинивание его возможностей к приобретению драгоценностей

Он взглянул на утёсы наверху. Ярус за ярусом они вздымались ввысь в зареве рассвета, с вершинами, едва различимыми в окружающих их облаках. Так или иначе, чем больше он смотрел, тем больше убеждался, что эти утёсы стерегли скрытое плато. С их молчанием и неприступным одиночеством, с их атмосферой извечной заповедности и уединённости, они не могли быть ничем иным, как твердынями царства титанических женщин и рубинов «голубиной крови».

Он взвалил на спину свой тюк и двинулся вдоль гранитной стены в поисках подходящего места для восхождения, которое он решил предпринять. Отвесная скала была гладкой, как металлический лист и не давала зацепки даже для паукообразной обезьяны. Но наконец он дошёл до глубокой расселины, образованной руслом пересыхающего летом водопада. Он начал подъём по расселине, что само по себе было значительным подвигом, поскольку русло водопада представляло ряд высоких уступов, похожих на гигантскую лестницу.

Половину этого времени он висел на пальцах без точки опоры, или вытягивался на цыпочках и опасливо нащупывал, за что бы ухватиться. Восхождение представляло собой рискованное дело, и наказанием за малейший просчёт была смерть на острых камнях внизу.

Он не смел оглянуться назад, на путь, которым он поднимался над этой головокружительной пропастью. Ближе к полудню он увидел над собой грозно нависающий огромный утёс, где сужающаяся расселина заканчивалась в чёрной пасти пещеры.

Он вскарабкался по последнему уступу в пещеру, надеясь, что она приведёт к выходу наверх, проделанному горным потоком. При свете зажигаемых спичек он поднялся по скользкому склону. Вскоре пещера сузилась; и Ноксу часто приходилось протискиваться между стенами, словно внутри трубы дымохода.

После долгого нащупывания пути наверх, он различил впереди крошечное мерцание, словно булавочный прокол в полном мраке. Нокс, почти изнемогший от усилий, чрезвычайно ободрился. Но пещера снова сузилась, так что он не мог двигаться дальше с мешком на спине. Он немного отступил назад и снял мешок, принявшись толкать его перед собой вверх по сорокапятиградусному склону. В те дни Нокс был среднего роста и несколько стройнее, но несмотря на это, он еле-еле протиснулся через последние десять футов пещеры.

Он дотолкал мешок до конца подъёма и выпихнул его наружу, на поверхность. Потом он пролез через отверстие и, обессиленный, упал под солнечные лучи. Он лежал в блюдцеобразном углублении, почти у истока пересохшего ручья, в футе от пологого гранитного склона, за голым краем которого белели близкие облака.

Нокс поздравил себя с обнаружившимся у него талантом покорителя горных вершин. Он не сомневался, что добрался до порога скрытого царства рубинов и гигантских женщин.

Внезапно, в то время, когда он так лежал, на фоне облаков, на гребне холма над ним появилось несколько человек. Шагая подобно скалолазам, они приблизились к нему, взволнованно тараторя и изумлённо жестикулируя; в свою очередь он поднялся и встал, дожидаясь их.

Должно быть, Нокс представлял собой необычайное зрелище. Его одежда и лицо были перемазаны грязью и пятнами разноцветных минералов, пока он пробирался через пещеру. Приближающиеся мужчины рассматривали его с каким-то благоговением.

Они были одеты в короткие красновато-пурпурные туники и носили кожаные сандалии. Эти люди не принадлежали ни к одному из типов низинных обитателей: их кожа была цвета светлой охры, а черты выглядели правильными даже по европейским меркам. Все они были вооружены длинными копьями, но выглядели дружелюбно. Наивные и, по-видимому, немного робкие, они обратились к Ноксу на языке, который не походил ни на одно меланезийское наречие, которое он когда-либо слышал.