— Ты опозорила меня. Я только начала снова нравится директору Харрисону. Ей было грустно, и я хотела помочь ей.

Хотя я не особо испытывала симпатию к Джейн — и, если мы все переживем эту неделю, и я планировала позвонить в школьный округ — я чувствовала себя негодяйкой за то, как я вела себя с Кэсси.

— Прости, что не прислушалась к тебе и не дала шанса тебе объяснить.

Единственным её ответом было моргание век.

— Я была зла и напугана. Мамы тоже бывают напуганы. Мне больно, когда я вижу, как другие относятся к тебе из-за твоих… особых навыков.

Она ковыряла пальцем дырку в полу.

— Но я могу помогать людям.

— Я знаю, что ты можешь, но… — я глубоко вдохнула, — иногда помощь одним людям ранит других.

Она подняла голову.

— Поэтому ты больше не читаешь мысли?

— Это одна из причин.

— Бабуля сказала, что ты не используешь свои возможности, потому что это пугает тебя.

— Тебе очень повезло, что у тебя есть бабушка, которая тренирует тебя. Я не научилась контролировать свои способности.

— Бабуля или твоя мамочка не тренировали тебя? — Кэсси посмотрела на меня, ошеломленная.

Я покачала головой.

— Мой папа не разрешал этого.

— Почему нет?

Я открыла свой рот, ища слова, которые она бы лучше поняла.

— Я думаю, как и твоих друзей, наши способности пугали его. — Слезы жгли мои глаза, или из-за пыли или от давних сожалений. Наверное, и то и другое.

— Не плачь, мамочка. — Кэсси погладила меня по щекам. — Может я смогу научить тебя тому, чему бабуля научила меня.

Влажный смех запузырился в моем горле.

— Знаешь что? Мне нравится эта идея.

Отбросив в сторону жилет, я притянула её к себе колени. Её одежда пахла пылью, щекоча мой нос. Она долго здесь просидела.

Лестница скрипнула. Голова и плечи Оуэна появились в проеме.

— Мэри проснулась, — сказал он мне. — Она спрашивает тебя.

— Хорошо. Сейчас спущусь.

Я подняла Кэсси на ноги.

— Ты в порядке?

Она кивнула, и я поцеловала её в щеку.

— Я люблю тебя, Русалочка.

— И я люблю тебя. — Она обняла меня.

— Хэй, Кэсс, — позвал Оуэн. — Пойдем вниз, и я приготовлю тебе ужин.

Кэсси начала идти.

— Не хочешь позвонить Грейс после ужина? — Прошло уже пару дней, и думаю, что Кэсси хотела бы услышать прямо от её подруги. Кэсси помогла ей.

Она энергично закивала и снова обняла меня.

***

Оуэн отвел Кэсси вниз, чтобы раздобыть еды на ужин, в то время как я пошла навестить бабулю.

Румянец вернулся к её щекам, и она ровно сидела на кровати. Она переоделась в свою пижаму. Одеяло было аккуратно подоткнуто вокруг её хрупкой фигуры. Она отложила в сторону книгу, которую читала, когда я вошла в комнату.

— Наконец-то нашла Кэсси? — Легкая улыбка коснулась её губ, разглаживая морщинки вокруг рта.

— Да, слава Богу. — Я подтащила любимое кресло-качалку бабули к кровати. Сиденье скрипнуло от старости, когда я села. Это заставило меня подумать о маме.

Мы провели много поздних ночей в этом кресле, раскачиваясь в старой комнате бабули. Мягкое покачивание кресла и тихое напевание мамы убаюкивали меня.

В глазах бабули были смешинки. Её плечи задрожали.

— Она заставила тебя пойти туда на время. — Она нашла забавным исчезновение Кэсси.

— Чердак — это первое место, где мне стоило посмотреть, — сказала я, оглядываясь назад.

— Мы веселились там утром. Ей нравится рассматривать фотографии, особенно те, где ты была её возраста.

— У меня дома нет альбомов.

— Тогда тебе нужно спустить эти вниз, чтобы она наслаждалась. Там полно места на полках, которые Оуэн соорудил в гостиной.

Она сняла свои очки для чтения и потерла переносицу большим и указательным пальцами. Тяжелый вздох расширил и сдул её легкие.

Слишком много лет прошло с тех пор, как мы с бабулей открывали друг другу свои мысли. Инстинктивно, мне захотелось покинуть комнату и притвориться, что она здорова, но время имело огромное значение, для нас обоих.

— Как ты … учитывая… ты знаешь? — Слова вышли натянутыми, как будто их выжали со скрученного мокрого полотенца.

Её глаза на мгновение закрылись.

— Я устала. — Она сложила очки и положила их на книгу. — Слишком много волнений на этой неделе.

Это было еще мягко сказано.

Она пошевелилась, и села ровнее в постели. Её движения были медленными, когда она меняла положение.

— Позволь мне помочь. — Я начала подниматься.

— Сиди, сиди. — Она жестом велела мне отойти.

— Ты голодна? Могу ли я принести тебе что-то поесть?

— Оуэн принесет ужин. — Она натянула одеяло, подоткнув его под грудью.

— Что насчет воды? — Её стакан был наполовину пуст. — Я налью тебе еще. — Я оттолкнулась от кресла-качалки.

— Молли. Сядь.

Я послушно плюхнулась обратно в кресло.

Она всмотрелась в моё лицо.

— Единственное, что мне сейчас нужно — это твоя компания.

— Хорошо, — сказала я, сжимая руки.

Она смотрела, как я выкручивала пальцы, нервная привычка, которую Кэсси переняла от меня. Я позаимствовала её от матери.

— Встреча с Офелией прошла хорошо? — спросила бабуля.

Я кивнула, воздерживаясь от подробностей, чтобы она не беспокоилась обо мне. Я рассеяно покачивалась в кресле, пол из твердой древесины постанывал под полозьями кресла. Тысячи вопросов крутились в моей голове, как морское стекло, беспорядочно вращающееся во время прибоя. Сколько времени осталось бабушке? Сколько она уже болеет? Почему она не сказала мне раньше? И почему она решила не принимать лечение?

Мне стоило вернуться домой раньше. Мне следовало приезжать чаще. Мне никогда не стоило покидать дом.

— Прости меня, — просто сказала я.

— За что, Молли, дорогая?

— За всё. — У меня перехватило дыхание, а желудок перевернулся. — За всё.

Бабуля смотрела на меня длительное время, её глаза были грустными и уставшими.

— Ты не должна передо мной извиняться.

Я энергично закивала.

— Должна. — Я повернулась к окну, где раньше Оуэн, должо быть, раздвинул шторы. Я уставилась сквозь стекло в вечернее небо. — С чего мне начать? — проборматала я.

Бабушка вздохнула.

— Как насчет начала?

— Начало, — повторила я шепотом. Я проглотила внезапный приступ эмоций и глубоко вздохнула. — Тем днем, когда папа убил маму, я училась у Оуэна дома. Я вдруг подумала о маме. Я почувствовала прикосновение к своей коже и поцелуй. И затем я ничего не почувствовала. Только огромную пустоту, которая ужаснула меня настолько, что я побежала домой. Тогда я и заметила тебя у подножия лестницы. Я побежала в мамину комнату, и она была там, лежала на коленях папы с пурпурными отметинами от пальцев на её шее. Он только что убил её, бабуля. Я просто пропустила это. Я всегда думала, что, если бы я не была у Оуэна, он бы никогда не убил маму. Или возможно я бы смогла остановить его. Мама была бы всё ещё с нами.

— Молли, Молли, Молли. — Бабуля покачала головой со стороны в сторону на подушке. — Смерть Шейлы это не твоя вина. Я тоже была дома, помнишь? Он всё же убил мою дочь, — её голос надломился.

— Но это еще не все, — продолжила я, прежде чем я бы потеряла храбрость. — Я удивила отца, когда показалась. Он уронил маму. Буквально. Он позволил ей упасть на пол, подобно выброшенной кукле. — Я протянула руки к полу. — Он переступил через неё, как будто бы она ничего не значила для него, и пошёл за мной. Он начал извиняться, что это был несчастный случай, что он не хотел этого. Затем в его глазах появился сумасшедший огонёк. Он был весь потный, обвиняя меня. Он сказал, что в смерти мамы была виновата я. Что я убедила его сделать это.

— Я так испугалась, бабуля, что я именно это и сделала. Я послала убеждение прежде чем поняла, что делаю. Я сказала ему, чтобы он оставил нас.

— Так вот почему он так внезапно ушел, — прошептала бабушка в понимании.

Я подошла к кровати, и села рядом с ней.

— Да. И именно тогда его сбила машина. Та машина сбила его из-за меня. Я убила своего отца.

Бабуля потянулась через простыну, ища мою руку. Я крепко сжала её руку.

— Твое убеждение уже бы спало к тому времени, Молли. Ты не убивала его.

— Так сказал и Оуэн, и я хочу верить в это. Но его бы там не было, если бы я его не отослала прочь.

Бабушка наклонила голову.

— Оуэн об этом знает?

— Я рассказала ему прошлой ночью. Мне было так стыдно.

— Ты держала это всё время в себе. Поэтому ты уехала, не так ли?

Я кивнула.

— Это и дом беспокоили меня. Каждый раз, когда я проходила мимо их спальни, этой комнаты, — я оглянулась вокруг, — я видела изображение мамы на коленях у отца. Прости, что я уехала, и мне жаль, что я закрылась от тебя.

— Бедная девочка. — Она погладила мою руку. — Я первой закрылась от тебя. Разве ты не помнишь?

Я медленно кивнула. Мы закрыли свои мысли друг от друга. Вина закрыла мой, но я не понимала причин бабушки.

— Почему ты закрылась от меня?

Она убрала свою руку с моей и откинула одеяло.

— В ту ночь мы все сделали то, о чем сожалеем.

— Что ты сделала? — Меня пробрало холодом. Что-то в её тоне.

Её горло дернулось. Она покачала головой.

— Ужин подан, — огласил Оуэн, входя в комнату. Он нёс поднос с едой.

— Вовремя. Я жутко голодная. — Бабушка расправила простынь, которую сжимала.

Оуэн поставил поднос на колени бабушке, и она всплеснула руками.

— Мне не приносил красивый мужчина ужин в постель уже с… никогда, — пошутила она, и подмигнула Оуэну.

Он хохотнул, и я заметила, как румянец на его щеках усилился.

— В готовке Мэри всегда хорошим является то, — произнес он мне из-за плеча, — что всегда в холодильнике есть остатки.

— На второй день ягненок намного лучше. Разве ты так не думаешь, Оуэн?

— Конечно думаю.

Мэри взяла приборы, но ей не хватало силы разрезать мясо. Нож двигался вперед-назад без толку. Она подняла приборы с тарелки и сжала их сильнее в руках.

Оуэн нежно положил свои руки поверх её.

— Позвольте мне.

— Если джентльмен настаивает…

— Настаиваю. — Он взял приборы и порезал её еду.

Она была слабой и беспомощной, оболочкой той независимой и полной сил женщины, которой она когда-то была. Я отвела взгляд. Было слишком сложно наблюдать за ней. Я уже скучала по женщине, которую я знала ребенком.