Доктор Кэрри кивнул, соглашаясь:

— Всё правильно, однако, Мейси, немного погодя, мы сможем послушать сердцебиение ребёнка, воспользовавшись этим маленьким ручным Допплером.

Он потянулся и открыл ящик, вытаскивая маленький ручной прибор.

Испуганный папашка моего ребёнка судорожно сглотнул.

— Вы сможете услышать его сердце с помощью этого?

— Да. Мы послушаем, когда я разберусь со всем остальным. Прямо сейчас мне нужно закончить бумажную работу.

Доджер кивнул. Предложение его устроило.

Доктор Кэрри посмотрел на нас обоих.

— Итак, если я больше вам не нужен, Эрин – моя медсестра вернётся и возьмёт анализ крови. Я выйду, чтобы проверить одну из моих пациенток, которую привезли сегодня утром, но вернусь для осмотра.

Когда он встал и ушёл, Доджер перевел дыхание.

— Иисус, это было напряженно.

Я наклонила голову на бок.

— Напряженно?

— Как думаешь, может, я должен был рассказать ему, что однажды пробовал травку в средней школе? В смысле, я знаю, что это не самое мудрое решение, которое я принимал, но клянусь, что это была всего лишь одна затяжка. Это может повлиять на что-нибудь?

Он не обидится, если я рассмеюсь ему в лицо? Скорее всего, обидится.

— Нет, я уверена, что наш ребенок родится с десятью пальчиками на руках и десятью пальчиками на ногах.

Он дёрнулся назад.

— Ребёнок, может родиться с другим количеством пальцев?

Я подняла руку и потёрла глаза.

— Вообще-то, да. У моего деда было по одному дополнительному мизинцу на обеих ногах.

Его глаза стали огромными. — Серьезно?

Я не смогла сдержать свой смех:

— Нет. Боже, ты можешь расслабиться? Всё, что они делают – это стандартная процедура. Я клянусь – всё хорошо.

Мурашки побежали по моей коже, и я задрожала. Единственную вещь, которую я ненавидела в медицинских кабинетах – проклятый холод, который в них поддерживали. Я посмотрела вниз и увидела, что мои соски затвердели под бумажным халатом. Ох, черт. Я скрестила руки.

— Слишком поздно, я уже заметил.

Я закатила свои глаза и произнесла:

— Конечно, ты заметил.

— Для протокола, твоя беременность не служит мне преградой. По крайней мере, это делает тебя ещё более желанной.

— Ничего не будет, Доджер.

— Увидим, Мейси.

Ублюдок. Он собирается испытывать мою решительность. Сколько времени у меня в запасе, прежде чем он начнёт бросать вызов моим ограничениям? Пришла медсестра, взяла мою кровь и подготовила палату для того, чтобы доктор смог меня осмотреть. Когда она ушла, я поправила легкий верх бумажного одеяла и подвернула его под бёдрами. Хотя у меня не было причин быть скромной. Доджер и доктор вот-вот увидят всё полностью.

— Что это чёрт возьми? — съёжился Доджер, когда потянул руку к зеркалу.

Он приподнял его, схватив за ручку. Волнуясь из-за металлического объекта, он выглядел еще более расстроенным.

— Это, — я сделала паузу, чтобы добавить драматизма. — Отправится внутрь моего влагалища.

Его глаза вылезли из орбит. Он чуть не выронил его обратно на стол.

— Его и так уже придется дезинфицировать, — проворчала я.

Доджер плюхнулся обратно на стул и уставился на меня.

— Что?

— Тяжело осмыслить всё это.

— Угу, это так.

— Я могу кое-что у тебя спросить?

Мне показалось, что он был неуверенным в себе.

— Давай.

— Ты нервничаешь?

Я взглянула на него, пока он смотрел на свои руки, прежде чем поднял на меня глаза, в ожидании ответа. Когда эти голубые глазки установили со мной связь – я честно ответила:

— До чёртиков.

Доджер кивнул. В этот самый момент я почти ощутила, что мы поняли друг друга. Мы, возможно, были напуганы по разным причинам, однако, определенно, у нас имелся общий страх.

Когда доктор Кэрри, наконец-то, вернулся в кабинет, я была более чем готова закончить этот приём. Давайте признаем, иметь засунутый в вагину металлический инструмент – было неприятно. Даже отбросив тот факт, что ваша женская часть демонстрируется для осмотра, всё это можно было считать вторжением в личную жизнь. Кто нуждается в уважении от дружественного влагалищного доктора?

Отклонившись назад, я закинула свои ноги на держатели. Доктор Кэрри стоял с другой стороны, надевая перчатки.

— Итак, сейчас ты почувствуешь мои руки. Прошу прощения, но они могут быть немного холодными.

Я попыталась не подскочить, когда почувствовала прохладу. Тем временем я старалась игнорировать Доджера, чье внимание было полностью поглощено происходящим. Ничего из того что происходило не было вне нормы обычного ежегодного приема у гинеколога, но не то чтобы он знал или имел представление хотя бы на одном. Мне следует дать ему поблажку. Пока я лежала, всё задавалась вопросом – все ли получится? Я говорила, что собираюсь искать дом, и это я и имела в виду. Однако, может ли это означать, что Доджер будет жить со мной, так чтобы он мог воспитывать своего ребенка? Будет ли он оставаться на ночь то тут, то там? Я знала, что он не будет рад, находясь вдали от меня или ребёнка. Каждый аспект его доминирующей личности вышел наружу от осознания того, что он станет отцом. Честно говоря, этого следовало ожидать.

Доктор Кэрри проводил осмотр, поддерживая светскую беседу. После того как он сделал всё что нужно там, внизу, он взял допплер и поместил его на мой живот. В комнате раздался громкий свистящий звук.

— Это нарастающее биение твоего сердца, — он перемещал зонд по кругу. Ближе к моей лобковой кости из динамика стал раздаваться более мягкий свистящий звук. — А вот и мы, — он остановился и в течение нескольких минут слушал.

Я перевела взгляд на Доджера. Он уставился на мой живот в полном изумлении. Это выглядело практически… очаровательно. Я не могла поверить, что это сердцебиение моего ребёнка. Я слышала подобные звуки каждый день, работая в родильном отделении, но это осознавалось совершенно по-другому, когда сердцебиение было твоего собственного ребенка. Безусловно у меня появилось внезапное чувство гордости и эмоциональной связи. Как если бы это был самый первый звук, который я услышала, и он синхронизировался с моим сердцем, и мы бы стали одним целым. Начиная с того момента, как я узнала о маленьком человечке, я впервые по-настоящему улыбнулась. Слёзы наполнили мои глаза, и я была полна благоговения. Доджер посмотрел на меня и заморгал. Он знал – в словах не было необходимости.

Доктор позволил послушать нам добрую минуту, прежде чем отключил допплер, а затем ненадолго вышел, чтобы я смогла одеться. Комната оставалась безмолвной, пока я надевала свою одежду. Наверное, мы оба были не уверены в том, что нужно сказать, или мы всё ещё грелись в том красивом звуке, который, по-прежнему, отдавался эхом в наших головах. Несколькими минутами позже вернулся доктор, чтобы дать нам всю информацию, которую он собрал и несколько брошюр.

— Хорошо, основываясь на твоём последнем цикле, я ставлю дату родов на начало апреля следующего года.

Из меня вырвалось фырканье, и я быстро прикрыла свой рот.

— Ты в порядке? — спросил Доджер.

Я засмеялась, больше не в состоянии сдерживаться, переводя взгляд с доктора на отца своего ребенка.

— Ох да ладно, серьёзно? Вы не замечаете в этом иронии? — они оба одарили меня непонимающими взглядами. — Дата родов – первое апреля, ничего себе. Ну, же! Первое апреля – день дурака. Из всех дней мне выпал долбанный, мать его, День Дурака.

Доктор улыбнулся, но Доджер впился в меня взглядом.

— Ты права, но я не уловил последнюю часть. Жизнь – это не шутка, и ты смогла бы это изменить, если бы хотела.

По крайней мере, у мужчины, который будет принимать у меня роды, было чувство юмора

— Вот несколько телефонов, по которым можно получить информацию о занятиях по грудному вскармливанию, или по подготовке к родам, если это заинтересует вас. Пока что я буду встречаться с тобой раз в месяц. Когда ты доберешься до тридцать второй недели, то наши приёмы станут каждые две недели. И с тридцать шестой недели ты будешь встречаться со мной каждую неделю. Также будет два намеченных ультразвука, оба для проверки роста и развития ребёнка. А также для того, чтобы удостовериться, что там только один плод.

Доджер очень громко закашлялся, и постучал по своей груди.

— Не шутите об этом, док. Некоторые вещи не смешны.

— Ох, я не шутил. Многоплодная беременность всегда возможна.

Лицо Доджера стало призрачно белым. Хотя, если бы я узнала, что вынашиваю больше одного ребенка то, вероятнее всего, у меня было бы такое же лицо.

— Когда мы узнаем мальчик это или девочка? — спросил он.

— Только после двадцатой недели.

Доджер кивнул. Доктор пожал ему руку и улыбнулся мне. Он поздравил нас обоих и сказал, что будет рад пуститься с нами в это путешествие. Уверена, он также был рад тому, что я решила сохранить беременность. Думаю, он знал с самого начала, что аборт, в действительности, никогда не рассматривался мною как подходящий вариант. После того как он ушел, я подхватила свою сумку и пальто, Доджер придержал открытую дверь передо мной, пока мы выходили на улицу.

— Хочешь что-нибудь перекусить?

Я как раз открывала свой автомобиль, остановившись, и посмотрела на него.

— Спасибо, но думаю мне лучше поехать домой, чтобы вздремнуть.

— Мейс, — произнес он бесстрастно.

— Хм?

— Я этого так не оставлю. Мы должны поговорить. И после всего, что там было… — он жестом указал на здание клиники, — Нам нужно многое обсудить.

Я не смогла сдержать небольшую улыбку, растянувшую мои губы.

— Доджер, поверь, я знаю.

Он старался поддерживать некий имидж того, что он – жёсткая задница и посмотрел на меня в удивлении.

— Не могу поверить, что там – маленький человечек.

Я встряхнула головой.

— Странно, правда?

— Немного.

Стало тихо. И так неловко, но чем больше мы смотрели друг друга, тем больше становились не уверенны в том, что нам делать дальше. Я знала, что мне необходимо вернуться домой и получить дозу полезного дневного сна. Но оставить его сейчас, когда мы впервые услышали сердцебиение нашего ребёнка, я посчитала преступлением. Сказать, что мне нужно вздремнуть – было просто предлогом.