Софи указала на купель.

— Я не знаю, Энни, попробуй плеснуть на него святой водой и помолиться, Джон молился Святому Михаилу, когда он совсем разозлился. Ты знаешь эту молитву?

Энни напрягла мозги, она слышала, как Джон произносил ее меньше часа назад. Подбежав к купели, она с такой силой оттолкнула тяжелый кусок дерева, закрывавший ее, в сторону, что он с грохотом упал на каменный пол, затем огляделась в поисках чего-нибудь, во что можно было бы зачерпнуть воду.

На алтаре стояла золотая чаша для причастия. Подбежав, чтобы схватить ее, она погрузила чашу в холодную воду и наполнила до краев, а затем побежала обратно к Джону и страшному существу, сидящему на нем.

Лицо Джона посерело, глаза закатились. Энни молилась Богу, умоляя его о помощи, и в тот момент она верила в него как никогда в жизни. Она нацелила чашу и вылила содержимое на человека-тень и Джона. Энни почувствовала, как крошечная холодная ладонь схватила ее левую руку, и слова полились из ее рта и рта Софи одновременно:

— Святой Михаил Архангел,

Защити нас в бою.

Будь нашей защитой от зла и ловушек дьявола…

Из тени перед ней раздался крик, и она сместилась с груди Джона, выпрямилась и повернулась к ней лицом. Энни почувствовала, что у нее дрожат руки, но Софи сжала ее руку еще крепче. Тень двигалась, пока не оказалась прямо перед ней, ее лицо было в миллиметрах от ее собственного, и вонь стала невыносимой. Его красные глаза смотрели прямо сквозь нее, в самые глубины ее души. Он открыл пасть, обнажив ряд острых, как бритва, зубов, и Энни никогда еще не испытывала такого ужаса.

Кто-то еще схватил ее правую руку, эта ладонь была намного больше, такого же размера, как у нее, и крепко сжал. Энни оглянулась и увидела женщину — взрослую красивую версию Софи, которая ей улыбалась. Женщина кивнула Энни, чтобы та продолжила, и Энни начала читать оставшуюся часть молитвы.

— Да упрекнет его Бог, мы смиренно молимся;

и Ты, о Князь Небесного Воинства, сделай это.

Божественной силой Бога

Низвергните в ад сатану и всех злых духов

Которые бродят по всему миру в поисках гибели душ.

А теперь убирайся отсюда, я изгоняю тебя навечно, чтобы ты никогда не выходил на свет. Ублюдок, убирайся в ад или откуда ты там взялся, и отпусти Софи!

Рот человека-тени захлопнулся с выражением удивления, что эта женщина смогла сделать то, что не смог сделать священник. Его пронзительные красные глаза, которые несколько минут назад искали душу Энни, поблекли до очень бледно-розового цвета, и он начал распадаться, как кусочки пепла от огня, уносимые ветром. А потом исчез.

Джон открыл глаза и попытался сесть. Он посмотрел на Энни и всхлипнул, увидев, что она стоит с Софи и Бет по обе стороны от нее. Наконец-то добро объединилось против зла. Энни посмотрела на Бет, когда та прошептала «спасибо», а затем отступила в сторону и с восторгом наблюдала, как Софи шагнула в объятия своей мамы. Теплый золотистый свет окутал их обеих, и они сияли так ярко, что Энни пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы продолжать смотреть. Горячие слезы покатились по ее щекам.

Джону удалось подняться и обнять ее.

— Спасибо, Энни, ты сделала поистине замечательную вещь.

Софи и Бет улыбнулись Джону, и снова Бет сказала:

— Мы будем ждать тебя, Джон, когда придет твое время, я обещаю. — А потом они тоже исчезли.

Из глаз Джона потекли слезы. Энни обняла его, затем повернулась к Джейку, который не сдвинулся ни на дюйм. Его лицо было бледнее, чем у Софи, он попытался что-то сказать, но из него вырвалось лишь невнятное бормотание.

Джон наклонился, чтобы поднять чашу для причастия, выпавшую из рук Энни, и поставил ее обратно на алтарь.

— Если бы только у Шона был такой счастливый конец. Пойдем, не лучше ли нам вернуться в дом, убийца все еще на свободе.

Энни схватила Джейка за локоть, подталкивая вперед, чтобы заставить его ноги двигаться. Она провела его через церковь к двери. Здесь больше не пахло плохо, зловоние сменилось сладким запахом свежих цветов, которые украшали конец каждой скамьи, и они пахли летом и надеждой.

Энни никогда еще не чувствовала себя так хорошо. Им удалось отправить человека-тень туда, откуда он пришел, и воссоединить Софи с ее мамой. Это поистине чудесный подарок, и, как бы страшно все ни было, она чувствовала, что за последние шесть месяцев добилась гораздо большего, чем за тридцать три года своей жизни.

Джон отстал, и она подождала его, а затем взяла под руку. Пресвитерия все еще была заперта. Энни достала из кармана ключ и открыла дверь как раз в тот момент, когда по лестнице спускалась женщина с затуманенными взглядом.