Глава 3

— Пожалуйста.

Акана закатила глаза. Он не сдавался, а она начинала понимать, что и не хотела этого. И все же ей не стоило так легко уступать.

— Нет.

Усталые голубые глаза умоляли ее пойти на встречу.

— Пожалуйста. Мне очень нужно.

Она вздохнула.

— Ладно, — Акана позволила частичке своего внутреннего огня просочиться под кожу, из-за чего бледная человеческая плоть приобрела красноватый оттенок. — Ложись и ни единого слова.

— Но…

— Грр!

— Но…

— Шейн.

Он обиделся, словно угрюмый болеющий ребенок.

— Отлично, — Шейн лег лицом вниз на кровать, маня своей широкой обнаженной спиной руки Аканы. — Просто… пожалуйста.

Он принял душ, как только они добрались до спальни, избавившись от металлической и стеклянной пыли в волосах и на коже, а затем переоделся в чистую пару шелковых боксеров, которые обтягивали каждый дюйм. Его тело, лучшее произведение искусства, было выставлено на всеобщее обозрение, но Шейн был так измучен, что ни один из них не мог по-настоящему оценить это. Его мышцы ныли и горели от работы в кузнице. Шейн умолял Акану сделать ему массаж.

Акана согласилась только после того, как голый лакомый кусочек вышел из ванной комнаты в одном нижнем белье. Черт, этот мужчина был прекрасен.

Она осторожно уселась на его задницу и положила горячие руки прямо между лопаток мужчины. Его благодарный стон был низким и глубоким, вынуждающим Акану задрожать. Боги, она хотела этого удивительного мужчину все сильнее и сильнее.

Что же ей теперь делать? Если она даст Шейну немного свободы действий, то вскоре он начнет Заявление. Его половина Сидхе потребует этого, как только они займутся сексом, вот только Акана не была уверена, что Шейн сумеет сдержаться. После Заявления будут произнесены Клятвы, а затем последует завершающее Соединение, которое свяжет их вместе, продемонстрировав силу и ярость, которые были присущи только Сидхе. Шейна окружат полосы света, смертельные для любого осмелившегося приблизиться, кроме его избранницы. После произнесения Клятв эти полосы света пронзят Акану, навечно соединяя их жизненные силы. Ранее она наблюдала, как Дункан и Мойра произносили Клятвы перед Джейденом. Акана ахала от восторга и удивления при виде демонстрации силы, которую эти двое выказали всему Серому Двору. Там был и сам Оберон… холодный, совершенный и одинокий, который резко контрастировал с теплом и любовью, окружавшим новых Малмейн-Блэкторнов.

Теперь, если что-то произойдет с Джейденом, Дункан и Мойра умрут, навсегда исчезнув для всего мира, поскольку их души будут жаждать чего-то, к чему они никогда больше не сумеют прикоснуться.

Она не хотела подобного для Шейна. Не хотела, чтобы эта яркая, прекрасная искра погасла, а его свет исчез навсегда. Но быть Клинком и одним из тщательно отобранных убийц Робина означало, что она могла быть убита в любой момент, увлекая за собой в бездну связанного Шейна.

— Уже слишком поздно.

— Тихо, — она начала массировать его плечи, позволяя своему жару просочиться в Шейна. Его голос звучал невнятно, намекая на приближении сна, в котором Шейн так нуждался. Он был измотан до предела.

— Заявление уже началось. Если ты попытаешься бросить меня, то я заболею болезнью пары.

Ее руки замерли.

— Что?

Его плечи затряслись. Этот сукин сын смеялся над ней.

— Уже слишком поздно. Было слишком поздно еще задолго до того, как наши губы соприкоснулись, ну а после поцелуя? — он пожал плечами, из-за этого движения тело Шейна дернулось, и Акана подпрыгнула на его заднице. — Я уверен, что заработаю болезнь пары, если ты исчезнешь.

— Я думала, что это произойдет только в том случае, если мы займемся сексом.

Шейн приоткрыл один уставший глаз и подмигнул ей.

— Ох, мы обязательно займемся сексом. Поверь мне, — его глаз снова закрылся. — Тем не менее я уже попробовал тебя на вкус. Поэтому я убежден, даже если у тебя еще остались какие-то сомнения на этот счет, что ты моя пара, — он задрожал под ней. — Пожалуйста, Акана.

Ее руки снова начали двигаться, а мозг заработал со скоростью мили в минуту.

— Я думала, что это происходит после секса.

— Подобное случилось с Дунканом с Мойрой. Они оба заболели болезнью пар после ухода Джейдена. Мне очень неприятно говорить тебе об этом, любимая, но все, что для этого нужно — один поцелуй.

— Черт.

Его плечи напряглись. Она впилась большими пальцами в особенно плохой узел, улыбаясь, когда у Шейна перехватило дыхание.

— Я не буду просить тебя есть спаржу каждый день до конца жизни.

Она вздрогнула.

— Откуда ты знаешь, что я ненавижу спаржу?

— Когда папа предложил тебе немного, то ты вела себя так, будто учуяла очень неприятный запах чьих-то газов.

Акана усмехнулась.

— От тебя, по крайней мере, не пахнет спаржей.

— Мой вкус тоже не похож на нее.

Она могла бы принять это за приглашение, если бы его голос не звучал так сонно. На самом деле Акана не чувствовала опасности, рассказывая Шейну некоторые свои страхи:

— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Как и я, — он заерзал на кровати, почти засыпая. — Я любовник, а не боец.

Акана фыркнула от смеха.

— Спи, Джетро.

— Мм. Акана, — и с этими словами его дыхание выровнялось, а ее имя осталось тихим вздохом на его губах.

Она осторожно убрала руки с его кожи, не желая будить после пришествия столь желанного сна.

— У меня большие неприятности, — Акана не сумела сдержаться. Она свернулась калачиком рядом с Шейном, согревая своим горячим телом замерзшего мужчину, и стала охранять свое самое большое спящее сокровище.

***

Что-то теплое прижалось к его спине. Шейн почувствовал исходящий от животного жар и вздохнул. Сэл снова забралась к нему в постель. Он не понимал, как саламандре удавалось проникнуть в мастерскую, но подобное происходило уже не первый раз, и Шейн сомневался, что в последний.

— Гребаное животное.

Кровать дрогнула, и Сэл, тяжело дыша, склонилась над ним.

— Гав.

Он замер. Открыв глаза, Шейн обнаружил, что язык принадлежал рту, к которому он уже пристрастился и не возражал бы ощутить на себе. Жар исходил от Аканы, а не от саламандры.

— Доброе утро, a ghrá.

Акана откинулась назад, выглядя удивительно чопорной, несмотря на спутанные кудри.

— И что это значит?

Шейн потянулся всем телом, поджав пальцы ног от удовольствия. Приятное чувство… просыпаться рядом с женщиной своей мечты.

— А как ты думаешь? — он пристально посмотрел на нее, заставляя признать, что она уже знает ответ.

Акана нахмурилась.

— Понятия не имею. Я житель Нью-Йорка, помнишь?

Он усмехнулся.

— Но ты действительно хочешь знать ответ?

Она открыла было рот, но что-то в выражении его лица, должно быть, остановило ее от стандартного комментария.

— Хм, даже не знаю. Хочу?

Шейн обхватил ладонью ее щеку, проводя большим пальцем по нежным губам.

— Если бы я был на твоем месте, то хотел бы.

Одна ее бровь надменно приподнялась.

— Хорошо, что я не ты.

Он притянул девушку в свои объятия, чтобы поцеловать на прощание, и с наслаждением отметил вкус корицы и специй, который взорвался на его языке. Боже, эта женщина была невероятной на вкус.

— Доброе утро, — Шейн отпустил ее, ожидая, пока она придет в себя.

Акана откашлялась с потрясенным выражением лица.

— Гм. Ага, — она слегка вздрогнула. — Мне нужно идти на работу.

Она начала выползать из кровати, из-за чего Шейн еле сдержал усмешку.

— Сломай несколько ног.

Она замерла.

— Ты не просто так сказал это.

— Что? — он схватил ее за запястье, чувствуя быстрое биение пульса под нежной кожей.

Акана покачала головой и нерешительно попыталась вырвать руку из его хватки. Она училась.

— Серьезно. Руби в опасности. А у меня есть работа, черт возьми.

Шейн ожидал от нее большего гнева, но протест был слабым, а тон скорее осторожным, нежели раздраженным.

— Я бы никогда не стал подвергать опасности Руби или пытаться помешать тебе работать. И ты это прекрасно знаешь.

— Неужели?

За ее словами скрывалась старая боль, рана, которую Шейн намеревался вычистить, прежде чем та загноится еще больше. Для начала он отпустил ее запястье и снова забрался под одеяло.

— Если ты утверждаешь, что тебе нужно работать, тогда иди, — он наклонился и нежно поцеловал ее обтянутое джинсами бедро. — Только не забудь вернуться ко мне домой, — Шейн снова опустил голову на подушку и закрыл глаза. На этом этапе игры он больше ничего не мог сделать, кроме как затащить Акану в кровать и закончить Заявление. Но если он пойдет на этот шаг, то разрушит хрупкое доверие, которое она оказала ему прошлой ночью.

Он был вознагражден нежным прикосновением ее ладони к его волосам.

— Ты ведь в курсе, что являешься занозой в моей заднице?

В этом оскорблении безошибочно угадывалась симпатия. Шейн скрыл свое ликование за теплой улыбкой.

— Я стараюсь.

Акана фыркнула от смеха.

— Где я смогу найти тебя немного позже?

— Тут и там.

— Шейн.

Он тяжело вздохнул.

— Если меня не будет в студии, значит, я работаю на ферме и помогаю отцу, — Шейн открыл один глаз и пристально посмотрел на нее. — Ты опять стерла номер моего мобильного телефона?

Ее большие глаза расширились, но он не купился на притворную невинность.

— Клянусь, это была случайность.

Шейн быстро продиктовал номер и подождал, пока она сохранит тот на своем телефоне.

— Позвони, если захочешь найти меня. Даже если я буду работать, то все равно отвечу.

— Даже боюсь спросить, но как ты узнаешь, что это я?

Он неопределенно махнул рукой в сторону пола, все еще не открывая глаз.

— Достань мой сотовый телефон из джинсов, — Шейн подождал, пока холодный пластик не коснется его ладони, а затем открыл глаза. На этот раз он был просто обязан увидеть выражение ее лица. — А теперь позвони мне.

Она так и сделала, а когда зазвонил звонок, вскочила с кровати, будто та укусила ее.

— «Волшебный дракон Паффа⁶»? Ублюдок!

Шейн рассмеялся.

— Это совсем не смешно, Шейн! — Акана начала бить его подушкой с такой силой, что та лопнула, из-за чего в воздух полетели перья. Но Шейн продолжал хохотать. — Ах ты сукин сын!