— Понятия не имею, — Саша, поморщившись, провёл рукавом по носу. — Я бы сказал, что она может делать всё, что захочет. Но пока она дремлет, может быть, нам стоит попытаться найти способ проникнуть внутрь.

Он наклонил голову в сторону купола.

Анна помогла ему подняться на ноги, и вместе они уставились на барьер между пустыней и городом Мазикиных. Саша прислонил руку к нему.

— Не могу сказать наверняка, предназначено ли это для того, чтобы держать нас снаружи... или тех, кто внутри.

— Скорее второй вариант, — сказала Анна. — Мне следовало подумать об этом. Я знаю, что и здесь плохо, но Мазикины отчаянно пытаются выбраться оттуда.

Она провела рукой по поверхности купола, прищурившись, чтобы увидеть своё отражение. Теперь, когда солнце клонилось к закату, стало легче. Когда она смотрела на него издали, то увидела высокую стену, окружавшую город, зубчатые шпили врат, которые, казалось, были единственным входом. Если это что-то вроде тёмного города, то именно там оказывались их жертвы. Она прижалась лицом к глянцевой поверхности, которая затуманилась от её дыхания.

— Чёрт, — выдохнула она. — Если мы попытаемся проникнуть внутрь, то только предоставим им запасной выход из этого места.

Саша тоже прижался лбом к зеркальной стене и обхватил лицо руками.

— Я вижу городские врата. Что за...

Анна повторила за ним, закрывая глаза ладонями, чтобы не видеть света, отражающегося от поверхности купола. Она смутно различала чёрные шпили врат. И...

— О, Боже, — выдохнула она.

За вратами города собралась толпа. Не Стражи, как в тёмном городе. И не люди. Животные? Нет, это были не они. По крайней мере, не вся масса. Они ходили на двух ногах, как люди. В руках у них было оружие — кинжалы и дубинки, совсем как у людей. Но их лица были почти как у собак... у них были грубые, чёрные морды и чернильные глаза, с круглыми ушами, торчащими по бокам головы. Пучки рыжевато-коричневых волос торчали у них на макушках, над морщинистыми бровями. Шеи у них были толстые и мохнатые, а туловища крепкие и бочкообразные. Пока Анна смотрела, некоторые из них опустились на четвереньки и запрыгали на мощных конечностях по песчаному участку за открытыми вратами. Некоторые из них ухмыльнулись, обнажив рты, полные сверкающих изогнутых клыков

— Это Мазикины, — пробормотала Анна, оценивая их.

Страх за Такеши застучал в её груди, посылая леденящий ужас по венам.

— Что они делают?

— Держу пари, они ждут, когда прибудет их добыча.

Её дыхание затуманило поверхность купола, но в горле пересохло.

Возбуждение в толпе было осязаемым; Анна чувствовала его даже сквозь толстый барьер. Они чего-то ждали. И причём охотно. Некоторые из них повернули головы и уставились на солнце, как будто оно могло сказать им, который час.

— В других мирах, Мазикины обладают человеческими телами, — объяснила она. — У них есть такая церемония. Они привязывают своих жертв к столу и зажигают ладан. Когда дым становится густым, они вызывают одного из своих духов из этого города, и тот принимает форму тени. Затем он овладевает телом... а душу человека отправляет сюда.

Она закрыла глаза, вспомнив процессию Мазикиных, свидетелем которой они стали с Малачи, спрятавшись в вентиляционном отверстии, ожидая прибытия взвода Стражей, чтобы сжечь гнездо дотла и убить всех выживших. Прошло несколько лет после смерти Такеши, но это было больно, как удар ятагана в сердце. Женщина выгнулась дугой, крича и отбиваясь от своих пут, когда дымчатая тень вонзилась в неё. Её лицо исказилось от боли, из-под закрытых век текли слезы. Анна никогда не видела ничего более ужасного, а она видела много ужасных вещей. Долгое время после этого она вновь переживала события тех дней в своих снах, только это был Такеши на том столе, крепко связанный, воющий, когда злой дух вырвал его из себя.

Позади них фыркнула змея. Она сонно моргнула, глядя на них, и медленно заскользила прочь по песку. Птицы-падальщики опустились на землю, радостно каркая, готовясь полакомиться растерзанными останками варваров "Горбунов", которым не посчастливилось спастись. Анна смотрела, как солнце отражается от изумрудной чешуи удаляющейся песчаной змеи, от маслянистых чёрных перьев огромных птиц-падальщиков, а затем снова повернулась к куполу. Толпа Мазикиных возросла. Они вытекали из городских врат, ухмыляясь и разминая когтистые пальцы.

Даже за барьером был слышен сосущий хлопок. Тёмная пустота разверзлась над песчаным местом сбора, и Мазикины подняли руки, их рты изогнулись в широкой клыкастой улыбке, когда они уставились на чёрную дыру. Сердце Анны билось так сильно, что казалось, вот-вот сломает рёбра. Саша резко втянул воздух, и она поняла, что схватила его за руку, отчаянно сжимая. Она в ожидании смотрела на чёрный проём, портал в другое царство, и тревога душила её...

Из дыры выпал человек, голый и обмякший, и рухнул на песок. Она смотрела, как он упёрся ладонями в землю и поднял голову, боль запечатлелась в каждой линии его лица, но Мазикины столпились вокруг него, закрывая ей обзор.

Анна отшатнулась от купола, не в силах сдержать крик.

Они овладели Малачи.