Потом он увидел упаковку презервативов.

Черт.

Подумает ли он, что я соврала насчет своей «засухи»? В правду об этих резинках почти невозможно поверить.

Райдер поднял ленту и выгнул бровь.

— На всякий случай?

— Вообще-то, у меня есть клиент, который… любит смотреть, как я надеваю их на бананы.

— Ты, блядь, серьезно?

— Предельно серьезно. И это далеко не самое странное, о чем меня просят люди.

— Какого хрена с этими людьми не так? Банан? — Райдер обнял меня и притянул к себе. — Тогда уж лучше баклажан.

Я рассмеялась ему в шею, радуясь, что он так легко к этому отнесся.

— Моя прекрасная камгерл.

Он отстранился, чтобы посмотреть на меня, а потом прижался к моим губам своими.

У меня подкосились ноги, и я прошептала ему в губы:

— Я реальна.

— Ты реальнее, чем кто-либо может представить.

Сердце бешено колотилось.

Вдруг Райдер отстранился и прижал ладонь к центру моей груди.

— Боже, Иден. Твое сердце так быстро бьется. Ты нервничаешь?

Я решила быть с ним честной.

— Немного.

— Ты думаешь, что я попытаюсь заняться с тобой сексом сейчас? Это так? Потому что нам действительно нужно поговорить об этом. Я не собираюсь принуждать тебя ни к чему. Ты не готова. Мне это понятно.

— Не то, что я не хочу, даже наоборот. Я просто боюсь сделать этот шаг… Так как ты уедешь.

— Я понимаю. Думаю, мы оба поймем, когда придет время. Поэтому сделай глубокий вдох и знай: я просто хочу провести с тобой время. Тебе не нужно переживать, что мы будем делать что-то, к чему ты не готова. Я просто хочу побыть с тобой.

Меня накрыло смесью разочарования и облегчения, и я осмелилась украсть у него еще один поцелуй. Ощущение его теплых мягких губ на моих, и щетины на подбородке было ни на что не похоже.

Райдер снова осмотрел комнату и начал подбирать некоторые мои аксессуары. Мы отлично посмеялись, обмотав боа из перьев вокруг его шеи. Он сверкнул улыбкой, и мне тут же захотелось запрыгнуть на него.

За следующие полчаса настроение сильно улучшилось.

Он поднял мою скрипку и вручил мне. Я играла ему, пока он сидел с закрытыми глазами и вслушивался в «Fanfare Minuet».

В какой-то момент он нашел пару наручников, лежащих среди других вещей. Прежде чем я смогла остановить его, он открыл их и пристегнул свою руку к изголовью кровати.

— Нет! — прокричала я, но было уже поздно.

— Я просто балуюсь, — рассмеялся он.

— Но у меня нет ключей!

Его улыбка мгновенно испарилась.

— Что?

— Я понятия не имею, куда их дела.

— Ты серьезно?

Мы захохотали.

— Ну, полагаю, я застрял здесь на ночь.

Я легла рядом с ним.

— Вообще-то, я все равно не хотела, чтобы ты уходил.

— Правда? — его голос был соблазнительным.

— Я надеялась, что ты останешься на ночь.

— Значит, это счастливое совпадение, что я прикован к твоей кровати. Ты об этом говоришь?

— Да. Может, позже я выйду, найду булавку, чтобы тебя освободить. Но сейчас мне нравится эта ситуация.

Райдер похлопал ресницами.

— Можешь спокойно пользоваться моей уязвимостью.

У него даже ресницы были прекрасны.

Боже, потерять тебя будет так нелегко.

— Не соблазняй меня, — сказала я и наклонилась за еще одним поцелуем.

Райдер лег на спину, все еще пристегнутый за руку. Я свернулась рядом с ним. Лежать в его руках, то есть одной руке, было бесподобно.

Мы долго разговаривали, смеялись, когда он рассказывал мне истории об одном актере, который снимался у его отца. Райдер немного рассказал о своем странном друге Бенни, который, прежде чем ответить, иногда повторяет слова человека, с которым разговаривает.

Я поделилась с ним историей мамы, как мы жили с ней вдвоем до тех пор, пока она не встретила Хавьера, молодого парня с Коста-Рики, который приехал сюда учиться. Когда он уехал домой, мама узнала, что беременна. Родился Олли, и жизнь уже не была как раньше.

Я также открылась ему о том дне, когда мама была убита. Ее сбили ночью по пути домой с работы. До сих пор я никому не рассказывала подробностей.

То, что мы оба потеряли наших матерей, определенно связывало нас. Но у Райдера остался отец, тогда как моего никогда не было рядом. Моя мама была суперталантливым музыкантом, артистичной и красивой, но, когда дело касалось мужчин, ее суждение определенно оставляло желать лучшего.

— Есть кое-что, что я никогда не рассказывал о моей маме, — сказал Райдер. — Я не мог перестать думать об этом с тех пор, как познакомился с Олли.

— С Олли? Почему?

— Она умерла от меланомы глаза. Эта опухоль возникает в пигментных клетках, отвечающих за цвет глаз. Очень редкий вид рака. Мама даже ослепла на один глаз.

Я прикрыла рот ладонью.

— О, Боже.

— Да. Когда я познакомился с Олли и узнал, что он слепой, как ты можешь представить, подумал о маме. А потом вспомнил песню, которую ты пела, когда мы познакомились. Это связь.

— Жутковато, Райдер. Но в то же время прекрасно.

— Знаю. У меня всегда было ощущение, что мне суждено было тебя встретить, Иден. Но больше всего сейчас я хочу… — он пристально посмотрел в мои глаза, — хочу попросить тебя поискать булавку, чтобы я мог освободить руку. Мне очень хочется обнять тебя.

Я ударила себя по лбу.

— Да! Конечно.

Я совершенно забыла, что он застрял в моей кровати.

Через пятнадцать минут ковыряния наручников, я, наконец, смогла его освободить.

Сделав это, я подумала об иронии судьбы: мне действительно нужно научиться не привязываться к этому мужчине.