С тех пор я пыталась отвечать на вопросы Доктора Причарда как можно лучше — и как можно здраво — но увеличенная доза лекарств сделала мой разум настолько затуманенным, что было сложно сосредоточиться. На мгновение я проваливалась в сон и просыпалась, когда Доктор Причард говорил:

— Значит, впервые звоны начались, когда вы увидели фигуру, облаченную в накидку? — или — Парень с крыльями назвал ворон "сумерками"?

Я начала сомневаться во всём, что помнила. "Если у темноглазого парня на самом деле не было крыльев, существовал ли он тогда вообще? Если он существовал, он спас меня или же работал на мужчину в накидке? Потому что если он спас меня, почему позволил мне оказаться здесь?"

Неважно как сильно я пыталась удержать наваждения при себе, они ключом били из моего рта. Какая разница как сильно я старалась убедить Доктора Причарда, что не считала правдой вещи, которые видела в огне — крылья, вороны, дым, исходивший изо рта мужчины — я верила, что всё это случилось. Хуже того, я всё ещё видела вещи. Я видела сгустки дыма, притаившиеся в углах комнаты, и искаженные стеклянные панели окна. Вероятно, мне действительно самое место в сумасшедшем доме.

Однажды — я совсем потеряла счет времени, а моё единственное окно выходило на кирпичную стену, не давая мне никакого представления о времени года — Доктор Причард пришёл ко мне, проводя обход, с улыбкой на лице. На секунду я подумала, что он решил, что я не была безумна, и собирался отпустить меня.

— У меня хорошие новости, — сказал он. — Я нашёл вам благодетеля.

Благодетель? Могла ли это быть моя бабушка, к которой моя мама всегда отказывалась обращаться? Они ни разу не разговаривали на протяжении всей моей жизни, но мама никогда ничего очень плохого о ней не говорила. Я готова была простить своей бабушке почти всё, если она вытащит меня отсюда.

— ... он согласен оплатить ваш перевод в частный институт, — сказал Доктор Причард.

Он? Мог ли это быть мой отец? Я всегда полагала, что мой отец был мёртв, но, может быть, мать скрывала его от меня. И что Доктор Причард подразумевал под "частным институтом"? Мог ли он иметь в виду Блитвуд?

— ... он лишь хочет перекинуться словом с тобой, чтобы определить лучший план действий.

— Сейчас? — спросила я, когда Доктор Причард просигналил медсестре Рекстоу открыть дверь.

Неистово я попыталась одной отвязанной рукой пригладить свои волосы. Если я выгляжу как безумная, меня отправят в сумасшедший дом. Я разгладила свой халат и попыталась приподняться, желая, чтобы моё сердце перестало биться так гулко.

Только это было не моё сердце. Это был звон. Глубокий низкий звон, отбивавший страшное предзнаменование. "Только не сейчас!" — взмолилась я про себя. Упаси меня сейчас от бреда о звоне. Мне надо, как минимум, произвести впечатление вменяемой.

Открылась дверь. На секунду я закрыла глаза, пожелав заставить звон прекратиться. Я смогла замедлить его, когда мне потребовалось успокоить Этту. Разве сейчас я не могу сделать это ради самой себя? Но звон залязгал без колебаний, как пожарная машина. Я просто должна игнорировать его. Я открыла глаза...

И заглянула в наполненные бурлящим дымом глаза мужчины в накидке.

Я пронзительно закричала и продолжала кричать, пока Доктор Причард удерживал меня, а медсестра Рекстоу вонзала в мою руку иглу, в то же время мужчина в накидке замаячил надо мной, улыбка приоткрыла его губы и дым начал стелиться из них подобно жирной, черной личинке. Дымовая личинка заскользила по полу в мою сторону.

— Как жаль! — произнёс мужчина льстивым, вкрадчивым голосом. — Я надеялся, что она сможет быть реабилитирована. Боюсь, для неё остается лишь место в сумасшедшем доме.

Когда я начала сползать в зелёный омут, я увидела, как дымовая личинка ползком забралась на мою кровать, овившись вокруг моей руки, отыскивая себе путь к отметкам иглы в локтевом сгибе руки и пытаясь найти способ проникнуть внутрь...

В моё следующее пробуждение комната была наполнена дымом. Я моргнула, и дым рассеялся в мрачном сером свете рассвета. Мужчина исчез. На его месте была долговязая, длинноногая синяя болотная птица, стоявшая перед серым квадратным окном. Чёрные очертания корчились у оконного стекла — дымящие создания, пытавшиеся попасть внутрь — но синяя птица подняла длинный коготь к окну и выписала образ на стекле. Дымящиеся создания исчезли, растворившись в серой заре.

Они были правы. Я была безумной. Любой, кто видел гигантских синих птиц и дымовых монстров, был "своим" в сумасшедшем доме. Но затем пернатое создание повернулось и превратилось в стройную женщину, одетую в облегающий синий костюм и с соломенной шляпкой, увенчанной длинным синим страусовым пером. Когда она направилась в мою сторону, я увидела, что её лицо было весьма конопатое.

— Ава? — спросила она, склонившись надо мной.

Рыжий локон выскользнул из-под края её шляпки. Это напомнило мне о Тилли. Попытавшись сдержать слёзы, я задала вопрос:

— Ты мой ангел-хранитель?

Она рассмеялась. Это был первый раз, когда я услышала смех, с тех пор как то утро окрасилось пожаром.

— Если можно так выразиться, — ответила она. — Меня зовут Агнес Мурхен. Я личный секретарь госпожи Трокмортон ван Рис Холл. Твоей бабушки, — добавила она, когда я оказалась в не состоянии отреагировать на фамилию. — Я здесь, чтобы вытащить тебя из этого места.

— Вы забираете меня в психиатрическую больницу? — спросила я.

Она щёлкнула языком.

— Конечно же, нет! Ты не более безумна, чем будет кто-либо другой после заточения в этом месте в течение пяти месяцев!

— Пяти месяцев! Я пробыла здесь пять месяцев?

Эта мысль вызвала у меня головокружение. Я понимала, что между наркотиками и снами я потеряла счёт времени, но потеря пяти месяцев жизни в бреду и заблуждениях ощущалась так, словно у меня отрубили конечности.

Глаза мисс Мурхен широко распахнулись.

— Боюсь, что так. Мы искали тебя со времени пожара — ну, на самом деле, задолго до пожара.

Значит, моя бабушка искала меня. Это она послала за мной мужчину в накидке? Но я не хотела спрашивать об этом мисс Мурхен, чтобы она не передумала и решила, что я была сумасшедшей.

— Но тебя очень хорошо спрятали, — она повернулась к окну — где были дымовые создания — но я не собиралась спрашивать её и об этом тоже. Когда она вновь обернулась ко мне, я увидела, что её глаза были влажными, но рот был плотно сжат: — Слезами горю не поможешь. Давай вытащим тебя отсюда. Первое что надо сделать, так переодеть тебя. Вот...

Она подняла с пола объёмный саквояж и поставила его на кровать. Из него она вытащила чистую белую сорочку, темную юбку и белую блузку. Вид накрахмаленного чистого хлопка напомнил мне о сне с мёртвыми девушками, пришивавшими свои руки. Я покачала головой, желая избавиться от этого образа.

— О, боже, — произнесла мисс Мурхен, впервые заметив сдерживавшие меня зажимы, — позволь мне развязать эти... — её голос запнулся, когда холодными пальцами она прикоснулась к прожигавшим мои запястья канатам. — Какие монстры! Дирекция получит написанное в резких выражениях письмо от меня, могу тебе это гарантировать! И я буду вынуждена переговорить с моим другом из Мирового...

Она продолжила свой поток ругательств, перечисляя все газеты и агентства, которые она известит о ненадлежащем врачевании, пока развязывала мои зажимы. Закончив, она передала мне одежду и повернулась к окну, чтобы предоставить мне приватность. После месяцев обращения как с куском мяса, этот поступок вызвал слёзы на моих глазах, но я прикусила внутреннюю сторону щеки, не давая им пролиться, сняла грубую ночную сорочку и надела хорошую одежду, которую она принесла. Одежда была немного мне велика, но накрахмаленный чистый хлопок ощущался прохладной водой на моей коже.

Когда я опустила свои голые ступни на пол, она повернулась и посмотрела на меня.

— Ну! — сказала она, аккуратно стерев слезу с моей щеки. — Выглядишь ты точно так же, как и Эвангелина в этой одежде. Я знала, что это пойдёт.

— Вы знали мою маму?.. — я начала спрашивать, но скрипучий звук открытия двери прервал меня.

Медсестра Рекстоу встала в раме дверного проёма, тонкие губы её рта сформировали круглую "О".

— Кто вы? — требовательно спросила она. — И как вы сюда попали?

Мисс Мурхен распрямила плечи и вздернула подбородок вверх, перо на её шляпке затрепетало как гребень шлема воина.

— Я мисс Агнес Мурхен, личный секретарь миссис Трокмортон ван Рис Холл, бабушки и законного опекуна этой девочки, с которой ужасающе дурно обращались. А кто вы?

Медсестра Рекстоу открыла рот, но, так и не произнеся ни слова, убежала. Мы слышали, как она звала Доктора Причарда, пока бежала вглубь по коридору. Мисс Мурхен шмыгнула носом и извлекла пару туфель и чулок из саквояжа.

— Тебе лучше надеть это, чтобы не возникло никаких задержек, — сказала она.

Я наспех натянула чулки и обула туфли, мои руки тряслись. Что если Доктор Причард не позволит мне уйти? Что может одна женщина — даже такая несомненно волевая — сделать против авторитетного мужчины?

Доктор Причард вернулся с медсестрой Рекстоу, когда я боролась со шнуровкой на туфлях. Его взгляд взмахнул с меня на стоявшую у окна мисс Мурхен с саквояжем в руке.

— Не знаю, как вы сюда попали, барышня, — заорал он на мисс Мурхен, — но знаю, как вы выйдете отсюда. Я вызываю охрану...

— А я вынуждена позвать полицию, сэр. Они будут очень заинтересованы в том, чтобы выяснить, почему вы удерживаете мисс Холл без извещения её бабушки. Вот копия искового заявления с жалобой, составленного адвокатом миссис Холл в ваш адрес, — мисс Мурхен выдернула пачку бумаг из сумочки, — и акты освобождения мисс Холл под мою опеку. Адвокат миссис Холл и двое сотрудников Детективного Бюро Пинкертон ожидают меня снаружи в автомобиле миссис Холл. Им выдано предписание направиться прямиком в офис мэра через... — мисс Мурхен извлекла карманные часы из кармана жилетки. — Десять минут, если я не покину помещение совместно с мисс Холл.