Я прождала до утра. Ее привезли, когда на часах уже было больше шести. Когда она зашла в дом, меня поразил ее изможденный вид: мешки под глазами, холодный запах пота, распухшие губы, расширенные зрачки. Бросив ключи на столик, она сделала шаг, увидела меня и остановилась. Нахмурившись, она почесала в затылке и пригладила волосы, после чего спросила:

— Тэрин? Ты уже встала?

— Я сделала кофе. — Я указала на кофейник.

— О. — Мэнди свела брови вместе. — Хорошо. Странно, что ты об этом сказала. Ну… — Она, продолжая хмуриться, пожала плечами. — Я пойду спать.

Она повернула к лестнице, увидела сумку и отступила назад.

— Тэрин? Что это за сумка? Ты куда-то уезжаешь? — Она посмотрела на меня другими глазами. — Я слышала, ты повздорила со своим бывшим. Между вами произошло что-то плохое? Думаешь, тебе грозит опасность или типа того?

Опасность грозила не мне.

— Я не стану ходить вокруг да около. Все равно не умею. — Я наблюдала за Мэнди. Я хотела, чтобы она посмотрела на меня и увидела, насколько я серьезна. Когда она это сделала, то продолжила хмуриться, но в ее глазах вспыхнул небольшой огонек страха. — Я нашла твой тайник.

Я позволила словам повиснуть в воздухе между нами.

Когда Мэнди поняла, что я имею в виду, ее глаза широко распахнулись, а плечи напряглись. У нее отвисла челюсть.

— Ты не имела права. Ты рылась у меня в комнате? Кем ты себя возомнила…

— Тебе восемнадцать.

Она замолчала, сбитая с толку моими словами.

Я вышла из-за стола.

— У тебя проблемы. — Она открыла рот. С кончика ее языка уже готовы были сорваться возражения, но я подняла руку. Когда она снова замолчала, я продолжила: — Я знаю, что ты попытаешься оправдаться. Ты заверишь меня, что твой отец в курсе и совершенно не против, или скажешь, что это абсолютно нормально, и ты принимаешь таблетки, когда тебе нужно взбодриться. Мне все равно.

Я почувствовала себя мертвой внутри. Мэнди увидела это и сбросила маску. Она не собиралась ничего отрицать, но я поняла, что в ней зарождается буря.

— Это твоя сумка, — добавила я.

— Что-что? — произнесла низким убийственным голосом Мэнди.

Я подошла ближе и тоже снизила тон.

— Твои вещи собраны, потому что я собираюсь отвезти тебя в реабилитационную клинику. В отличие от твоих родителей, мне не плевать. Ты обманываешь себя каждый раз, когда принимаешь таблетку, и знаешь об этом. Ты завралась и перестала разбираться, что правильно, а что нет. Правильно — это бросить парня, который тебе изменяет. Правильно — это злиться, когда он изменяет тебе с твоей же подругой. Правильно — это требовать лучших друзей, лучших отношений, лучших родителей, которым не наплевать.

Боже. Я замолчала и заставила себя успокоиться. Во венам струился гнев, хотелось разорвать кого-нибудь на кусочки и оставить истекать кровью. Я осознала, что говорила эти слова и себе — той маленькой девочке, живущей во мне. Девочке, которая хотела любви, которая мечтала о матери, как у всех, о настоящем доме, где тебя не будут держать под замком, потому что ты хочешь сбежать.

Я тоже обманывала себя.

Закрыв глаза, я отвернулась, опустила лицо и заставила себя посмотреть правде в глаза. Я так сильно хотела всех этих вещей, что не замечала правды. Шелли и Кевина никогда не было дома. Они были вежливы, но и только. Им было все равно. Я была им не нужна. Они не были той семьей, которую, как мне казалось, я заслужила. Поняв, что все было ложью, я вскинула голову.

Мэнди сделала шаг назад. С ее лица схлынула краска.

— Я люблю тебя, — сказала я, заставив себя смягчить тон. — Поэтому я отвезу тебя в рехаб. На меня не подействует ни одно из твоих оправданий. Я слишком много раз проходила по этой дорожке с Брайаном и ступать на нее снова не собираюсь. Поскольку ты не особенно сопротивляешься, я знаю, что ты употребляешь недавно. Тебе еще можно помочь. Ты нуждаешься в помощи. Мэнди, тебе это необходимо. — Она была моей семьей. — В этой запутанной ситуации ты стала моей сестрой, поэтому я здесь и борюсь за тебя. Возьми сумку, Мэнди.

Пожалуйста, взмолилась я мысленно. Она должна была приехать в рехаб по своей доброй воле. Я не могла заставить ее, поэтому умоляла.

— Я отвезу тебя и помогу.

— Тэрин?

Ее голос дрогнул, а по щеке покатилась слеза. Я увидела на ее лице стыд. Он промелькнул, а затем она опустила голову.

Тогда я поняла, что Мэнди не будет сражаться. Я стояла там, потрясенная до глубины души. Брайан всегда сражался со мной. Он все отрицал. Орал. Швырялся вещами. Затем начинал плакать и умолять не бросать его. Мэнди ничего из этого не сделала. Она сразу заплакала и осела на стул.