– Звучит здорово, – мягко сказал Куин.

– Люк помог мне. После занятий мы пили кофе. Он был настоящим джентльменом. Он никогда... он никогда не заходил дальше этого, и я тоже. Но время, проведенное с ним, изменило меня. После занятий мы продолжали встречаться в ресторанах или библиотеках. Мы разговаривали часами, а я лгала мужу о том, где была. Я сказала ему, что записалась на другие курсы. Я не горжусь своей ложью, но я знала, чем он занимается это свободное от меня время. Полагаю, это все... упрощало.

Анна София поправила платок на коленях.

– Так продолжалось год. Пока я не сказала Люку, что развожусь. Я, наконец, решила поговорить с мужем и просто... чтобы все было по–честному между нами. Бэзил сопротивлялся, но недолго. Думаю, ему стало легче. Нам было трудно продолжать притворяться перед нашими детьми, что все в порядке. – Она резко подняла глаза. – Я сказала Люку, что не жду ничего от наших отношений. Меня не нужно спасать. Он казался удивленным моим заявлением, но мы решили снова встретиться неделей позже... Я два часа ждала в ресторане. Он так и не появился.

– Когда это было?

– В августе. Три с половиной года назад.

Куин посмотрел на Блэя. Рейды, подумал он, когда его парень кивнул в ответ.

– Это не было похоже на Люка. Я позвонила ему. Несколько раз. Но так и не получила ответа. Ни сообщений, ни звонков. Вот и все... Я подумала, что напугала его. Что я была хороша, когда не создавала проблем, но двое детей? Недавно разведенная мать–одиночка? Это слишком. – Ее взгляд снова упал на платок. – На следующий день я была убеждена, что с ним что–то случилось. Однако я понятия не имела, как его найти, кроме как по телефону. Я позвонила в Больницу Святого Франциска, чувствуя себя преследователем, преследователем–параноиком. Они ничего не могли мне сказать. Я шерстила газеты и новости. Пусто. Но оказывается... Я была права, не так ли? Что–то случилось.

– Мне очень жаль, – Куин выругался, услышав свои слова в напряженном воздухе. – Хотя звучит это крайне нелепо.

– А что еще можно сделать? – Анна София снова подняла на него грустный взгляд. – И я возвращаю вам эту фразу. Я тоже очень сожалею о вашей утрате.

Они долго смотрели друг на друга, и во взаимном трауре снова чувствовалось то странное облегчение, когда узнаешь, что ты не одинок в своем горе… хотя это было чушью, не так ли? Все в особняке и Блэй рядом с ним горевали. Но для него все было иначе.

Для этой женщины тоже.

– Как именно это произошло? – спросила она. – Я имею в виду его смерть. Вы сказали, по естественным причинам. Это был сердечный приступ? Удар?

На мгновение Куин почувствовал, что действительно должен сказать ей всю правду. Но затем пропасть между биологическими видами подняла свою пресловутую голову. Как, черт возьми, он мог объяснить ей Лэша, Омегу и Общество Лессенинг? И то, какой выбор сделал Лукас? Нет, он решил ее пощадить.

– Его сердце не выдержало, – сказал Куин. – Его сердце... просто остановилось.

Анна София на минуту прижала платок к лицу. Когда она опустила руки, ее глаза покраснели еще больше.

– Он так много сделал для меня. – Она покачала головой. – А после того, как он ушел... Я просто потерялась, и с тех пор меня мало что заботит. Я была ужасной матерью для моих дочек, но я не могу воскресить себя. Может, я ошиблась. Может, меня действительно нужно было спасти.

Куин полез в пиджак.

– У меня есть кое–что, что он просил передать вам.

Анна София застыла. А потом она тяжело вздохнула, когда он наклонился вперед с тремя конвертами и маленьким куском ткани, замотанным скотчем.

– Это для вас, – сказал он.