Эти крохотные акты неповиновения Мэддия на самом деле меня совсем не беспокоят, однако в данном контексте, особенно потому, что она думает, что мы все еще играем ролевые игры, она проверяет, чтобы убедиться, доведу ли я дело до конца. Справлюсь ли я с ней, чтобы быть ее хозяином.

Одним молниеносным движением моя тарелка, стакан и столовые приборы сметаются на пол, где керамика при ударе разбивается на куски. Я крепко нажимаю рукой ей между лопаток и сдерживаю ее запястья у нее за спиной.

Она протестующе вскрикивает.

— Что ты творишь?

— Ты тянула слишком долго и теперь будешь за это наказана. — Мне даже не нужно задирать футболку, чтобы обнажить ее круглую, упругую попку. — С отпечатком моей ладони твоя задница будет смотреться куда лучше.

Я шлепаю ее по нижней части одной из ягодиц и с удовлетворением наблюдаю, как от удара та отскакивает.

— В этом доме ты моя и делаешь то, что я велю, поняла?

Я снова шлепаю ее, на этот раз по другой ягодице. Я слышу ее слабые стоны. У меня нет ни малейших сомнений, что, просунь я пальцы ей между ног, она окажется промокшей. Она такая чертовски отзывчивая, что от этого у меня слабеют колени.

— Ты меня поняла? — повторяю я вопрос, нанося еще один шлепок.

— Да, поняла. — Она стонет от восторга, когда я снова шлепаю ее, на этот раз настолько низко, чтобы «случайно» заделать губы ее киски.

— А это за то, что уже попыталась сбежать.

— Я же сказала, что не хотела злоупотребить твоим гостеприимством.

Я еще два раза шлепаю ее по ягодицам. Она становится розово-красной.

— Я сам тебе скажу, когда ты мне надоешь.

— О, да, уверена, что так и будет.

Моя рука зависает в воздухе.

— Это еще, черт подери, как понимать?

Я усаживаю ее прямо. Сейчас не время засовывать пальцы ей во влагалище, как бы сильно мне ни хотелось получить свой десерт. Что-то ее беспокоит, и я должен это услышать.

Она вся раскраснелась, но я не уверен, от гнева это или от возбуждения. Она проводит дрожащей рукой по лбу.

— Я имею в виду, что не собираюсь ждать, когда я кому-нибудь надоем.