Мне нужна была помощь, и в этот час я мог довериться лишь одному человеку. Пятнадцать минут спустя я стоял у двери хозяйства Торнберов. Лорд Торнбер был сенешалем Замка Ланкастер, и его семья, соответственно, жила внутри больших укреплений рядом с парадными воротами. Ночной воздух был влажным, и заморосил лёгкий дождь, так что я был немного промокшим, когда добрался до их двери, что отлично соответствовало моему настроению. Дверь мне открыл сонный слуга, мужчина, которого я знал по моему предыдущему проживанию с семьёй Торнберов. Не уверен, была ли у него фамилия, поскольку все обращались к нему лишь как к «Рэ́ми».

— Морт, что, во имя всех богов, ты тут делаешь в такой час? — тихо сказал он, чтобы не разбудить всю семью.

— Рэми, я знаю, это кажется странным, но я хочу, чтобы ты разбудил для меня Дориана — тихо, если можешь; мне нужно с ним поговорить, — сказал я, пытаясь вложить в свой голос как можно больше искренности.

— Ладно, ладно, посмотрю… — он развернулся, и сразу же врезался в дверной косяк. — Проклятье! — тихо выругался он. — Всем плевать, если Рэми не выспался, так ведь? Да, конечно плевать, Рэми же не нужно спать, верно? — бормотал он себе под нос, тяжело заходя обратно в покои семьи Торнберов.

Мне пришлось взволнованно подождать несколько минут, прежде чем у двери появился Дориан.

— Морт, я не хочу быть грубым, но сейчас очень поздно… — начал он. А потом он увидел моё лицо. Что-то, наверное, выдало ему моё отчаяние. — Постой, дай мне взять мой плащ.

Вскоре мы спешили обратно через двор к собственно замку. Мне следует упомянуть, что Дориан — один из тех редких индивидуумов, что спят с длинным вязаным колпаком на голове. В спешке он забыл его снять, и у меня не хватало духу напомнить ему об этом. Некоторые вещи лучше оставлять недосказанными, и мне той тёмной ночью нужно было всё веселье, какое я мог найти.

На ходу я объяснил ему случившееся, но я не думаю, что он это до конца осознал, пока не увидел спящую в моей кровати Пенни. Закрытая одеялом, она скорее похожа была на лежащего ангела.

— Ты знаешь, где находится её комната? Мне нужно вернуть её туда, пока она не проснулась, — сказал я ему.

— Конечно, но я сомневаюсь, что мы сможем занести её туда, не перебудив остальных горничных, — ответил он.

— Предоставь это мне, — сказал я, подходя к кровати, и приготовившись снова поднять Пенни.

— Хочешь, я её понесу? — спросил он. На миг я задумался над его предложением, но что-то внутри меня огрызнулось при мысли о том, что её коснётся кто-то другой. Что-то сломалось во мне, когда я нашёл её в той комнате, а я ещё даже не знал, что мне пора оплакивать мою потерянную невинность.

— Нет, нет, я её удержу. Если можно, просто помогай с дверями и иди впереди, — сказал я, откидывая в сторону одеяло, и поднял её с кровати. В этот раз я ощутил нагрузку на спину — утомление и отсутствие сна начали брать своё.

Воздух с шипением прошёл сквозь зубы Дориана, когда он резко вдохнул, увидев, в каком она была состоянии. Порванное платье, кровь — я его не винил. Я испытывал примерно те же чувства. Подняв её на руки, я посмотрел ему в глаза. В нём зародился гнев, и я задумался, что он может сделать, когда я уложу её в безопасность её кровати.

— Кто сделал это, Мордэкай? — спросил он наполненным тёмным умыслом голосом.

— Не сейчас, Дориан, нам нужно сначала позаботиться о Пенни.

Я молился о том, чтобы он держал себя в руках.

— Я сказал: кто это сделал, Мордэкай!

Он был не в настроении ждать.

— Послушай, Дориан, — начал я, но он меня перебил:

— Нет, ты послушай! Я хочу знать, кто это сделал, и я хочу знать сейчас же! — заорал он.

— Проклятье! — заорал я в ответ, — Заткнись, блядь, и подумай секунду! — по-моему в первый раз в жизни повысил я на него голос. Он ошарашенно закрыл рот, и я продолжил: — Как думаешь, что случится с Пенни, если кто-то увидит её в таком виде? Её жизнь будет разрушена! Её отец почти без денег, у неё нет приданого — она никогда не сможет выйти замуж. Никто её не возьмёт! Была она «порчена» или нет, не будет иметь значения, когда пойдут слухи, — сказал я, сделал глубокий вдох, и успокоился. Взглянув на Дориана, я увидел, что он всё ещё слушает.

— А теперь ты поможешь мне донести её до её комнаты, или мне придётся делать это в одиночку? — сказал я, направившись к двери. Дориан оказался рядом с ней раньше меня, и открыл её.

Он провёл меня по нескольким лестничным пролётам к самому нижнему этажу донжона; он всё время шёл впереди, проверяя каждый дверной проём, чтобы увидеть, если кто-то ещё не спал. Мы без происшествий добрались до комнаты горничных, но когда он открыл дверь, кто-то зашевелился. Было довольно темно, но нервный женский голос произнёс:

— Кто здесь?

Дориан быстро отпрянул от входа, а я не терял времени.

«Шибал». Я вложил в заклинание столько силы, сколько мог, не трудясь фокусироваться на каком-то одном направлении. Я снова заметил, что Дориана это совершенно не побеспокоило. Мне правда нужно будет заняться этим однажды, но сейчас было не то время. Я зашёл внутрь, и огляделся.

Было слишком темно, чтобы видеть, поэтому Дориан зажёг лампу после того, как я заверил его, что никто из жильцов не проснётся в ближайшее время. В комнате было пять маленьких кроватей, на всех кроме одной лежали спящие женщины. Дориан отодвинул одеяло, а я осторожно положил её на кровать. Затем я начал трудный процесс избавления её от одежды.

— Что ты делаешь? — прошипел мне Дориан.

— Отвернись, если тебя это беспокоит, мне нужно избавиться от улик. А вообще, всё равно отвернись, потому что это беспокоит меня, — огрызнулся я в ответ. Когда это во мне развилась эта ревнивая жилка?

С платьем у меня не получалось, поэтому я вытащил нож, и начал срезать его с неё. Оно и так было порвано, так что это уже не имело значения. Сняв его, я не мог не задержаться, чтобы поглядеть на неё. Говорите что хотите, но я бы посмотрел, как бы вы притворились, что не замечаете самую красивую женщину в мире, лежащую перед вами голой. Если вы скажете, что не глазели на неё, пусть даже на миг, то я вас назову проклятым лжецом.

Тем не менее, я был полностью сосредоточен на том, чтобы обезопасить Пенни. Я натянул на неё одеяло, и встал. Оглядевшись, я заметил аккуратно сложенную на её прикроватном столике простую ночную рубашку. Я быстро отбросил мысль о том, чтобы одеть её. Я не мог представить, как мне удастся сделать это надлежащим образом, так что с этим ей придётся разобраться утром. Я также задержался, чтобы убедиться, что у неё есть вторая форма. Оказалось, что у неё их было три, ну, уже две. По крайней мере одним поводом для беспокойства меньше.

Я скомкал её испорченную одежду, и немного порыскал по комнате, пока не нашёл клочок бумаги и угольный карандаш. Я быстро набросал записку:

Не говори ничего. Мы всё обсудим позже.

Морт

Я засунул записку под её ночную рубашку, понадеявшись, что она найдёт её утром. Потом мы ушли, оставив комнату в таком же виде, в каком нашли её. Было уже почти три часа ночи, и я беспокоился, что Дэвон мог уже проснуться, пока мы занимались нашими делами. Но беспокоиться мне не следовало — когда мы вернулись в его комнату, этот ублюдок всё ещё спал как младенец.

Я обернулся, и обнаружил, что Дориан глазеет на открывшуюся ему картину:

— Где дверь, Морт? — спросил он, глядя на деревянные щепки на полу, а потом увидел выражение моего взгляда. Я никогда прежде не видел страха на лице моего отважного друга, но сейчас там мелькнул именно страх. От этого я ощутил себя старым и усталым — странное ощущение, когда тебе шестнадцать. — Это ты? — окинул он рукой расколотую древесину.

— Ага, — ответил я. Что ещё мне было говорить? Потом я услышал, как Дэвон задвигался, будто собирался проснуться. «Шибал». Я вложил в заклинание все оставшиеся силы. На меня накатила волна слабости, и я чуть не упал в обморок, но Дориан поймал меня за плечо, когда я покачнулся, и помог мне сесть на кровать.

На миг я посмотрел в пол, пытаясь думать, когда вдруг услышал звук обнажаемой стали. Дориан двигался к Дэвону, с холодным убийством на лице.

— Подожди! — сказал я.

— Почему? — спросил он в ответ.

— Если честно, я не знаю, но если мы убьём его сейчас, то мы оба — покойники, и я не думаю, что это сильно порадует Пенни. Если мы собираемся воздать этому ублюдку должное, то придётся найти другой способ, но не сейчас, не этой ночью. Мы слишком устали, чтобы трезво думать, — сказал я. Эти слова были слишком логичными, чтобы исходить из моего рта. Наверное, кто-то другой это произнёс, пока я отвлёкся.

Какой-то миг Дориан боролся с собой, пока наконец не вложил свой меч в ножны:

— Ладно, — сказал он, — а с дверью что будем делать?

— Ну, её никак не починить, — ответил я. — А какая-нибудь другая дверь подойдёт?

— Жди тут, — сказал Дориан, и, судя по его виду, он знал, что делал, поэтому я опрокинулся на кровать, и стал ждать. Я, наверное, немного задремал, потому что он вернулся будто через миг, неся другую дверь. За пояс у него были заткнуты молоток и парочка других инструментов.

Вскоре он повесил на петли новую дверь, и я вынужден был признать, что она очень похожа была на оригинальную. Я не был уверен, заметит ли кто-нибудь разницу, но я был слишком усталым, чтобы об этом беспокоиться. Дориан снова ушёл, и вернулся с метлой. Клянусь, он становился несомненно домашним. Он подмёл пол без моей помощи, но мне нравится думать, что я им руководил. Все куски дерева, какие смог найти, он собрал, аккуратно избегая трогать украшения — а потом, в порыве чистого гения, он вытащил из кредэнзы[8] бутылку красного вина.

— Шо? — глубокомысленно спросил я, когда он разбил бутылку об пол рядом с головой Дэвона.

— Может, этот дурак подумает, что она врезала ему бутылкой по башке. По крайней мере, его одежда будет испорчена, он ещё легко отделался, — сказал Дориан. Он помог мне встать, и полуотвёл-полуотнёс меня в мою собственную комнату. Таких друзей, как Дориан, всегда мало, но я был рад, что он у меня есть. Без него я никогда бы не завершил наш обман той ночью.