— Я тоже, — сказал он.

Не зная, что ещё сказать, мы оба замолчали. Я повернулась в кресле, чтобы смотреть в окно, но фонари бликовали, и в итоге я смотрела на отражение Эзры.

С моего ракурса я могла видеть легкую щетину, которая появилась на его лице, такую же тёмную, как и волосы на голове. Его острый нос выглядел в отражении окна так, точно был высечен из мрамора. Высокие скулы и длинная шея. Мужественные плечи были ужасно широкими и сужались к талии. Он легко мог стать моделью в другой жизни. А может даже и в этой. Всё зависело от того, как пойдёт его ресторанный бизнес.

Он вёл машину очень уверенно, разрезая поток, словно был гонщиком NASCAR. Мне казалось, что он управлял машиной так же, как он управлял всем в своей жизни — решительно, держа всё под контролем. И он ни разу не потерял концентрацию, чтобы посмотреть на меня.

Он не просто делал что-то. Он завоёвывал.

Всё.

Это было слишком для меня. Он был слишком уверенный в себе. Слишком успешный. Слишком хладнокровный.

Слишком мужественный.

Слишком не из моей лиги.

К тому времени, как мы подъехали к моему микрорайону, я вообще перестала дышать. Нервозность бегала кругами у меня в груди, и никак не успокаивалась. Я представила, что она подняла руки вверх и открыла рот в отчаянии. "Отбой, отбой! — кричала она. — Беги!"

Как будто бы я могла выпрыгнуть из машины Эзры, перекатиться как ниндзя в кусты и прожить остаток своей жизни в горах Аппалачи. Звучит как сюжет для поучительного фильма минут на шестьдесят.

Эзра остановил машину на парковке и протянул руку к зажиганию.

— Могу я проводить тебя внутрь?

— Пожалуйста, не надо! — сказала я, отмахиваясь от него. — Всё в порядке. Я просто... — я указала рукой куда-то в небо.

— Всё взяла? — спросил он.

Я поболтала ногами и потрогала сумочку на коленях.

— Угу.

Моя рука скользнула по двери, пока я не нащупала ручку.

— Молли, — Эзра остановил меня всего лишь одним словом — тем, как он произнёс его.

Я села к нему вполоборота. Впервые за все время нашего знакомства, я увидела колебание и может быть неуверенность.

— То, что ты сказала насчёт моего веб-сайта... Мне просто интересно... Может, если у тебя есть время... я бы хотел заплатить тебе, чтобы ты ещё раз на него взглянула.

Мой пульс ускорился, пока я смотрела на него в попытке расшифровать, шутил он или нет. Даже если бы у меня не было проекта "Блэк Соул", хотела бы я работать с ресторатором, который считает нормальным называть меня разными именами и оскорблять мой вкус? Нет, спасибо. Наше первое пятиминутное знакомство разрушило все потенциальные варианты сотрудничества между нами.

И я надеялась, что это также касалось не только рабочего сотрудничества.

Вот что бывает, если быть милой. Надо было думать, прежде чем вести себя мило.

Я начала придумывать достойный предлог для отказа у себя в голове, что-нибудь связанное с новым проектом и нехваткой времени. Но вместо этого, я выдала неприкрытую правду.

— Эзра, это ужасная идея.

— Вовсе нет, — настаивал он.

Мой ответ даже не задел его, как будто бы он ожидал его.

— Меня окружают люди, которые со мной соглашаются. Кроме Киллиана и Диллон. И у меня нет никого, кто бы говорил мне правду. Они все меня боятся.

Мне не надо было смеяться. Правда. Он был открыт и честен... открыт и честен. Но у него было выражение лица, как у обиженного трёхлетки.

После того как я засмеялась, он уже выглядел не так очаровательно. Теперь он был похож на бизнесмена-убийцу.

— Молли.

Он произнес моё имя, и я содрогнулась. Я винила погоду, кожаные кресла, и полнолуние.

— Я боюсь тебя, — сказала я ему. — Но не сегодня, потому что я, как ты понимаешь, выпила шампанского.

Он открыл рот, и я быстро добавила:

— Напиваться каждый раз, как мне придётся работать с тобой — не вариант. Это ненормально для меня. Я обычно более ответственная.

— Два ибупрофена и два парацетамола.

— Что?

Он постучал пальцами по рулю.

— И Алка-Зельтцер через полчаса после пробуждения, — он посмотрел на меня. — От твоего завтрашнего похмелья.

Я сжала губы, чтобы не улыбнуться. Завтра я буду благодарна за его лекарство, но сейчас я не могла понять его.

— Ты всегда такой...

Я запнулась на последнем слове, пытаясь подобрать описание. Проще всего было сказать "заботливый", но он не был особенно "заботливым", что предполагало его желание поделиться с другим человеком информацией ради его блага. Но Эзра явно не делал это ради меня. Нет, это было больше похоже на... "практичность".

Избегая моего взгляда, он смотрел вперёд, и я была готова поклясться, если бы это был другой человек, его щёки вспыхнули бы.

— Я напишу тебе в письме, что меня интересует. Ты решишь, что ты думаешь об этом проекте.

— Ты сумасшедший.

Его улыбка была недолгой и полной самоуверенности.

— Я привык получать то, что хочу.

Мой вздох был таким глубоким, что достал пальцев моих ног.

— Охотно верю.

Его телефон завибрировал на подставке, словно ставя точку в разговоре. Было уже три часа утра. Это означало, что мне пора было сделать временную передышку и отправиться в постель.

— Вот кажется, мне и пора, — проговорила я больше для себя, чем для Эзры.

— Это не то, что ты думаешь...

— Тебе не надо ничего мне объяснять, — сказала я торопливо.

Но, похоже, он чувствовал, что надо.

— Это моя сестра.

Я не стала его слушать, зная, что не имело никакого значения, кто это был, потому что это было не моё дело.

— Увидимся, Эзра.

Выйдя из машины, я заторопилась, отчасти потому что ночь была прохладной, отчасти потому что я не могла дождаться, чтобы уйти от него подальше. Он был милым. Я могла признать это.

Но я также понимала, что рядом с ним я была сама не своя. При обычных обстоятельствах, я была вежливая и добрая. Я внимательно слушала и участливо отвечала. Я была очень милой, сдержанной и зрелой.

Что-то такое в Эзре заставляло меня терять контроль. Я становилась едкой, придирчивой мегерой, способной укусить. Мой внутренний фильтр полностью исчезал, и во мне оставалась лишь голая правда и острые углы. И для меня это было сумасшествием, так как я привыкла делать всё возможное, для того, чтобы угодить людям.

Решив полностью забыть об Эзре и запомнить только ту часть вечеринки, где Эзры не было, я направилась к своей квартире, не обращая внимания на Альфа Ромео, которая ждала, пока я не окажусь внутри здания. Я начала раздеваться ещё до того, как заперла дверь. Сумочка отправилась на кухонный стол. Туфли остались в коридоре. Я сняла платье. Лифчик. Волосы собрала наверх.

Я взяла безразмерную футболку и направилась в ванную, чтобы почистить зубы и заняться сложным процессом снятия праздничного макияжа. Ох, и почему водостойкая подводка такая несусветная гадость?

Смирившись с тем, что получилось, я направилась в спальню.

И вот тут всё пошло не так.

Я долго смотрела на свою кровать. Я застелила её сегодня утром, она была красивой и манила меня вместе с одеялом, уголок которого был загнут. Мой телефон был готов умереть, поэтому мне надо было зарядить его. И затем мне надо было пойти спать. Я была всё ещё заведена, а утром надо было делать дела. Был ещё миллион других причин, почему мне надо было пойти спать, которые я, правда, не могла толком вспомнить.

Поэтому я так и сделала.

Шутка. Я включила свет в коридоре и направилась к себе в студию, где я провела следующие три часа, пытаясь создать мужественные плечи и линию подбородка, которой можно было резать стекло. Я была одержима глазами, в которых отражалась бесконечная загадка. И открытым ртом, который мог быть таким соблазнительным, а потом закрывался и за какие-нибудь три секунды становился таким жестоким.

Луна ушла спать раньше меня. И когда я, наконец, освободила себя из тюрьмы рисования, я всё ещё не смогла передать линии, ракурсы и цвета лучше, чем неделю назад.

Я пошла спать только из-за полного расстройства и чувства протеста. Но когда я закрыла глаза, его глаза смотрели на меня в моих снах, насмехаясь. Он уставился на меня, словно спрашивая, смогу ли я постараться ещё сильнее, стать лучше, перестать бороться со своим желанием и отдаться этой маленькой и незначительной влюблённости.