Глава 4 Река Десна

 

Шли ничейной землёй. Шли довольно долго. По берегам тянулся сплошной лес. Правда, встречались изредка недавно оставленные жителями городки, но чьи это были селения — радимичей или уже вятичей, определить было не возможно.

Надо сказать, что в десятом веке союз племён вятичей союзом собственно не был, то есть он не управлялся единым князем, в отличие от полян, древлян или северян. Это были родственные племена, происходившие от одного общего легендарного предка по имени Вятко, как радимичи, от Радима. Таких племён было у вятичей шесть. Во главе каждого стоял князь. В обязанности, которого входило каждый год в день зимнего солнцестояния, со своей дружиной, разжигать священный огонь с помощью трения одного бревна о другое и распространять этот огонь по подвластной ему земле. И охранять эту самую землю в течение всего года. Собственно само слово «князь» первоначально и значило — «тот, кто добывает огонь».

Племя в свою очередь делилось на роды, ведущего своё происхождение от какого-нибудь мифического предка, как правило, животного, реже растения. Причём род не обязательно мог быть собственно вятичей. Он мог быть и другого славянского племени, и даже не славянского. У вятичей были роды ведущие своё происхождение от кривичей, северян, голяди, мери, эрзи. Роды делились на семьи. Семья, не в современном значении: муж, жена и дети, а в старинном. Семья была огромной. Во главе стоял всеми уважаемый, как правило, старший по возрасту, мудрый член семьи. Не обязательно мужчина, могла быть и женщина. По имени главы семьи и прозывались. Если во главе стоит Бажен, то все члены семьи становились Баженовыми, если Любава, то Любавины. Понятно, что со смертью главы, название менялось. В семью входили сыновья главы семьи, внуки, правнуки, их жёны и незамужние дочери и внучки-правнучки. Замужние женщины, естественно, покидали не только семью, но и род.

Селения славян тогда делились на обнесённые оградой — города и на не обнесенные оградой сёла — веси, где жили несколько родов или семей, если поселение было не большое.

Святослав приказал не трогать поселения, ясно, что их жители где-то не далеко, скрылись, завидев их, и земля эта, если пока и не своя, то скоро будет своей, русской.

Из устья реки Оболвь выскочила купеческая ладья. Заметили чужих. И ладья тут же ощетинилась копьями, прикрылась щитами. Ладья медленно плыла по течению.

Святослав встал в лодке вздел вверх правую руку, привлекая внимание, и крикнул:

— Я князь киевский Святослав! Ты кто?

С ладьи отвечали, не поверив:

— Откуда тут взяться киевскому князю?

Проводник Святослава сказал князю:

— Это, по-моему, ладья Позднея Кокоря.

— Тогда крикни ему.

— Поздней! Это я, Буня.

— Буня?! — из-за щитов на носу ладьи высунулось бородатое лицо — Точно, Буня! Ты с кем?

— Я с князем киевским Святославом! Ты откуда?

— От вятичей, с Оки!

— Поздней! — крикнул Святослав. — К берегу подгребай! Сойди! Поговорим! Своих не грабим! Клянусь Велесом! (19. У славян бог скота и богатства) Мы как раз на Оку.

Князь со своими воеводами и Буней встретились с Позднеем.

Берега поросли густым лесом. Еле нашли поляну.

— Какие же тут дебри! - сказал Святослав. — Стена, а не лес.

Купец пожал плечами, держался он независимо. Расселись полукругом прямо на земле. Выглядело это, весьма живописно. И дело было не в одежде, она была у всех более или менее одинаковой, походной, а было видно, что встретилось два народа. Хотя цвет волос и глаз был похож — у скандинавов и Руси волосы светло-русые, у славян просто русые, глаза у первых голубые или синие, носы курносые, у вторых глаза зелёные и серые, носы длинные с горбинкой и чуть приподнятые у кончика. Исключением был Воланд — рыжий и внешне напоминал зубра. И ещё Ари: имя его означает орёл, но на орла он внешне похож не был, а был похож больше на жердь — длинный и худой. Остальные ничем не выделялись. Внешне, однако, было видно, что все они — сильные телом и духом мужчины.

— Рассказывай, Поздней, — начал Святослав.- Где был? Зачем ходил.

— За мехами. Далеко на север забрался. Там в Оку река впадает, Москва называется. А в неё другая впадает. Яуза называется. Там и зимовал. На Яузе городок вятичей, а впереди на Москве, если идти против течения, справа на холме среди соснового бора городок меря стоит. А я между ними остановился. Соболя там богато! Вот на него свой товар и менял. И другими мехами тоже не брезговал.

— Какой товар?

— А тебе, князь, зачем?

— Прости, княже, — сказал Буня, — у купцов болтать не принято, какой товар на мену возишь.

Святослав засмеялся, хлопнул купца по плечу:

— Извини, Поздней! Не знал, что торговля так на войну похожа! Мы тоже не говорим, сколько у нас воинов. Да, ярлы?

— Что тут удивительного, — сказал Сумарл Исландец, — мы викинги и воюем и торгуем, смотря, что выгодно. Разве ты не знаешь, Свен?

Викинги называли Святослава Свен, по первой половине его имени. Да и появился он перед датскими викингами со стороны Швеции, а свен и означает швед.

— Откуда ему знать, Сумарл-ярл, — ответил за Святослава Воланд, — конунг Руси больше войной интересуется.

— Всё правильно, друг Воланд, — сказал Халлдор-ярл Стейсен,- каждый любит делать то, что лучше получается. У Свена-конунга хорошо получается воевать, а вот торговать и бегать от противника у него получается плохо. Когда мы с ним бежали из-под города Ростока от ободритов, он так и норовил повернуть свои два дракара на восемь вражеских. Они бы нас побили! Ободриты не франки, они драться умеют!

— Торговать не пробовал, — сказал Святослав, — а бегать, это правда, не люблю. Так, что Поздней? Расскажи о земле вятичей. Говорят там порядка нет?

— Порядка нет. Князей уж очень много. И каждый норовит с проезжего купца что-нибудь содрать. Торговать не выгодно и рискованно. Мимо их градов надо ночью проскакивать, а вёсла тряпками обматывать, чтобы плеска не было слышно. И убить могут, и ограбить могут. Жаловаться некому. Набольшего князя у них нет.

— Ага, — сказал Святослав, — а самого сильного князя ты их знаешь?

— Знаю. И Буня знает, — ответил Поздней. — Это князь Вышеслав. Город его на Угре стоит, там, где река Ресса в неё впадает. За Рессой. Мимо не пройдёте. Князь богатый. И лошади у него есть. И зерна много. За зерном к нему и наши купцы, и печенеги приезжают. У него дружина конная. Даже пашут на лошадях. Этих вятичей мы, купцы называем угричи, да и они стали себя так называть. А всего князей у вятичей шесть.

— Что же он всех князей вятичей под свою руку не подведёт? — спросил Святослав.

— Это ты не у меня князь спрашивай, — ответил Поздней.- Может быть, смелости не хватает, а может быть силы. Хотя его земля это весь южный берег Угры и западный берег Оки до Жиздры, и северный берег Жиздры. Южнее там другой князь сидит. Тоже не из бедных. Этих вятичей называют жиздричи или верховичи, потому что в верховьях Оки сидят. На Оку можно попасть не только через Угру, но и по Сейму и Свапе. За зерном купцы из Киева чаще так ходят. А с другой стороны, по левому берегу Угры, если по ней спускаться, живут люди чужого языка именем голядь. Люди не мирные. Вот князю Вышко только и успевай поворачиваться. Думаю, что всё же князю Вышко сил не хватает. Он может быть рад стать князем всех вятичей, да силёнок маловато.

— Да? — задумчиво сказал Святослав. Он упруго встал с земли и направился к берегу реки, стал бродить у воды, подбирал плоские камешки и бросал так, что бы они отскакивали от воды и мчались к другому берегу. В детстве он так бросал камешки в Ильмень-озеро, а в юности в Днепр, но Днепр огромен, камешки до другого берега не долетят, а здесь Десна совсем не большая — долетают. За этим детским занятием к нему пришло решение. Мысль, пришедшая в его голову ещё в Киеве, здесь на Десне приняла вполне ясные очертания.

То, что у вятичей не было единого князя, Святослава сначала огорчило. Гораздо проще разбить одного князя, и всё племя в твоём подчинении. Но придётся оставлять своих людей, что бы они следили за покорёнными. И лишиться части войска. А с другой стороны, побеждённый враг другом не будет никогда. Если помочь одному князю встать во главе вятичей, то он будет благодарен. Власть князя вятичей будет держаться на копьях князя Руси. А так же получиться, что именно он, князь вятичей, привёл своих соплеменников под руку киевского князя, и спрашиваться будет с него, если среди вятичей найдутся недовольные. Хотя какая им разница, кому платить дать — Хазарии или Руси? А его войско не только будет всё цело, но и пополнится охотниками идти на хазар из вятичей.

— А что? — весело сказал Святослав. — Мне князь Вышко нравится. Надо ему помочь. Я так говорю, братья?

— Помочь? — удивился Воланд-ярл. — А разве мы не завоёвывать вятичей идём? По-моему мы идём захватывать их землю.

— Нет, — ответил Святослав, — мы идём подчинять их Киеву. Что бы с овцы состричь шерсть — шкуру снимать не обязательно.

— А как же добыча? — недоумевал Воланд-ярл.

— Да, да, — загалдели ярлы, — как же добыча?

— Тебе, Свен, — продолжил Воланд, — достаётся земля, с которой ты будешь стричь дань ежегодно. А что достанется бедным пахарям моря?

Ярлы закивали головами в знак согласия.

— Тебе, Воланд-ярл Брэндтсен, уже даны земли! И ты есть боярин киевский!

— Я — да! А остальные? — спросил Воланд и продолжил: — Да и я, Свен-конунг Ингварьсен, тоже от добычи не откажусь.

— Воланд-ярл прав, Свен, — сказал Сумарл, — что мы будем лазать по этим рекам просто так? Добычи не будет, даже девок пощупать нельзя будет, что бы местных не обидеть.

— Ты уже почти старик, Сумарл-ярл, — сказал Воланд, — а всё туда же — «девок!».

— А тебе, что уже не надо, — парировал Сумарл.

— Я не такой привередливый, Сумарл-ярл, я и бабами удовлетворюсь.

Ярлы заржали над шуткой Воланда, купцы улыбались, не понимая чужую речь.