Глава 2

– Эй, Рон, кого это ты привел? – раздался из-за ширмы заспанный голос.
– Моя сестра, по совместительству сестра милосердия, – Рон перешел на шепот, – целитель Ронна, которую зовут Лена. Она с дежурства, дадим ей отдохнуть.
Рон подтолкнул Никиту в маленькую комнатку. Низенький мальчишка возился с допотопной радиолой «Мелодия» и еще более допотопным катушечным магнитофоном «Яуза».
– Отец говорит: «Выкиньте вы это барахло на помойку!» – а мы не можем. Понимаешь, когда вещь прожила в семье много лет, она как родная.
– Это мой брат Сергей, а это Никита Клавдин, – сказал Рон.
– Меня можно звать Ронька, – сказал низкорослый мальчишка. – Ронна, Рон, Ронька –так родителям проще до нас докричаться.
Роньке наконец удалось соединить «Яузу» и «Мелодию». Он достал с полки огромную бобину, вставил в «Яузу», и из динамиков полился хрипловатый голос:

        – Говорил, ломая руки,
        Краснобай и баламут
        Про бессилие науки
        Перед тайною Бермуд…

В комнату вошел огромный рыжий кот. Глаза у него были золотисто-карие, такие же, как у всех Сапроновых. Кот вспрыгнул на колени к Никите и стал слушать музыку вместе со всеми.
– Его зовут то Вася, то Бася, – сказал Рон. – Любит смотреть телевизор и слушать музыку.
Ронька весело сказал:
– Сейчас к нам придет еще один кот, к обеду. А как он начитан – так и давит нас интеллектом!
– Не сомневаюсь! – расхохотался Никита.
Как это было непохоже на его собственную семью! Нет, мальчика там любили, конечно, ведь он был у них единственным сыном, и все же… Чего-то не хватало. В доме у Сапроновых он понял, чего именно. Словами это он не мог выразить, да и никто не смог бы.
– Кот, Кот! – весело закричали мальчики и бросились вон из дома.
Кот оказался человеком, вернее даже, подростком, сверстником Рона и Никиты. Водолазка, джинсы, огромные очки, отпущенные до плеч волосы. «Типичный шестидесятник», – сказали бы о нем, если бы он жил в то время и был немного постарше.
– Чего сейчас читаешь? – спросил у него Рон.
– Булычева. Кира Булычева.
– Хе, Булычев, конечно, гений. Вот если бы он поучился в Школе Утерянных Знаний, ему бы равных не было. Знакомься, Никита: Костя, он же Кот. Кстати, Кот, почему ты не ходишь в эту Школу летом?
– Рон, ты же знаешь: я предпочитаю получать знания сам, сам в своей голове анализировать, понимать. А когда мне все разжуют, все разложат по полочкам – у меня сразу пропадает всякий интерес.
– Тебя можно понять, – сказал ему Никита.
– Нам бермуторно на сердце и бермутно на душе! – надрывались динамики.
– Только не нам! – сказали все мальчики хором.
А Рон говорил своему младшему брату, как весело и интересно учиться в Школе Утерянных 3наний.
– А преподаватели там строгие? – спросил Ронька.
– Всякие попадаются, – уклончиво отвечал старший брат, – но ты там точно не соскучишься!
– Эй, вас долго звать? Уже сотый раз посылаю в вашу каморку мыслеформу, что обед на столе и скоро остынет, – раздался звонкий веселый голос.
– Могла бы и просто крикнуть, – проворчал Рон, – а еще лучше – зайти.
На пороге появилась рыжеволосая девушка в вязаной кофточке.
– Тебе, Леша, давно уже пора научиться улавливать мыслеформы. Скажешь, что это первогодки не проходят? Так ты же из семьи Знающих и мог бы давно научиться, если бы захотел. Костя не ходит в Школу, а знает, пожалуй, побольше вас.
– Вот если бы ты еще Светку узнала! – хмыкнул Рон.
– Если она еще зануднее нашей сестры, – сказал Ронька, – я не буду ходить в Школу.
– Будешь, будешь, Сережка, – Ронна ласково потрепала брата по голове.
Никите почему-то захотелось, чтобы она так же потрепала по голове и его. Какое-то тепло исходило от этой девушки, какой-то уют она, казалось, распространяла всюду, где находилась. «Аура у нее, наверное, светлая», – подумал мальчик. Ауру в Школе Утерянных Знаний проходили на втором году обучения. Никита перед отъездом из Школы в прошлом году взял у Музы Васильевны учебники для второго года и, конечно, время от времени в них заглядывал.