Железные цепи скрипят едва слышно.

И точно. В ткань звуков из музыки и скрипа качелей вплетается шорох чьих-то осторожных шагов. Вера ждёт, не открывая глаз, и её терпеливое ожидание приносит свои плоды. Она слышит голос мужчины, стоящего неподалеку, она узнает этот голос.

— Вы опять здесь? — произносит горбоносый охранник. — Пройдёмте со мной!

Она открывает глаза.

— Поедем на лифте как прошлый раз? Нельзя побыть еще здесь… немного? Я ведь ничего не делаю, ничего не нарушаю.

Она специально говорит жалобно, плаксивым голосом, стараясь подражать маленькой девочке, она немного дурачится.

— Это против правил, — туманно отвечает горбоносый, словно знает некие никому неизвестные правила, и лицо его меняет выражение с тупого и безразличного на вполне осмысленное. — Здесь нельзя никому находиться! Никому!

— Послушайте! — Вера настойчива, ей не хочется подниматься с качелей и уходить. — Это другой мир, совершенно другой, признайтесь! Этот мир, придуманный кем-то, вымышленный.

— Вымышленный? Может быть. Но зато мы настоящие! — офисный стражник возражает ей без тени сомнения на лице, он убежден в точности своих слов, он отвергает намеки на сюрреалистичную обстановку этого места.

— Идите сюда, садитесь! — Вера повелительно указывает на место рядом с собой. — Да вы не бойтесь!

— Я и не боюсь! — спокойно замечает горбоносый караульщик, но на скамью не садится.

— Этот мир, эти джунгли. Расскажите мне обо всем. Что это такое? Кто это сделал, вы же знаете! Ну, прошу!

Она уговаривает его без особой надежды на правду, зная, что получить настоящий ответ без умалчивания и лжи невозможно. И, о чудо! Горбоносый сдаётся.

— Хорошо! — соглашается он. — Я расскажу. Это место непростое, оно преддверие в нечто другое. Как бы это сказать…

— Другой мир? — Вера радостно улыбается от осознания того, что угадала.

— Да, можно сказать и так. Это первый шаг по пути туда, в ту реальность, фантазию, которая живёт в вашем мозгу. Вы ведь знаете, что иную реальность можно придумать в своей голове, а можно и создать искусственно. Спиртное, наркотики…Они погружают вас в этот странный мир помимо воли — вы не можете ничего сконструировать, добавить к тому, что видите или слышите, изменить. Но есть другое. Вы можете создать свою Вселенную, построить город, придумать людей, свою жизнь и погружаться в неё, когда вам сложно оставаться здесь, наяву.

— Я, кажется, понимаю, о чём вы говорите, — Вера продолжает раскачиваться, но улыбка уже сходит с её лица, она хмурит лоб, закусывает губу, она размышляет. — Эти джунгли, цветочный лабиринт — всего лишь ключ в мой мир, созданный чистой фантазией, мир, куда я могу сбежать, где мне будет исключительно хорошо, потому что…

— Потому что вы не будете создавать в нём враждебных себе людей, тех, с кем вам будет неприятно. Там нет опасных поворотов судьбы и угроз вашей жизни. В этом мире вы превратитесь в королеву, которой подвластно всё, и которая купается в любви своих подданных.

— Параллельная жизнь! Жаль, что так не бывает, и любая сказка заканчивается.

Она снова расслабляется, откидывается на спинку скамейки и с силой отталкивается ногами от земли; тонкие цепи скрипят, на ломких стебельках колеблются цветы, которых касается чуть слышное дуновенье ветерка.

— Кто знает! — загадочно замечает горбоносый. — Быть может, для вас сказка и не закончится…

— Это как? О чём вы говорите?

— Вам надо найти вход в этот мир и одним из таких входов является сон. Когда вы засыпаете, то можете запрограммировать в голове сюжет сна. Но в самом сне вы неустойчивы, вы можете его забыть частично или полностью, восстановить всего лишь небольшие фрагменты. О моделировании здесь не может быть и речи. Во сне вы не управляете — вы следуете за событиями. Поэтому я говорю о другом входе.

— Каком?

Вера заинтересовалась разговором. Горбоносый, который раньше казался ей грубым, высокомерным, человеком с ограниченным интеллектом и неприветливой физиономией, теперь выглядел вполне милым и разговорчивым субъектом. Он уже не походил на того тупого служителя закона, который только и мог твердить: «Пройдемте, гражданин!», будто других слов не существует в природе.

— Этот вход здесь, — охранник поводит рукой вокруг. — Вам надо его отыскать.

— Так помогите мне! — просит Вера, впрочем, без особого желания.

Всё, о чём с загадочным видом вещает ей Горбоносый, кажется ей откровенной бредятиной. Другой мир, сказка наяву, уход в параллельные миры. О чём он говорит? Это же полная чушь! Лабиринт Фавна ей не нужен, потому что жизнь, за исключением отдельных моментов, её не пугает, и она случайно оказалась здесь по чьей-то дурацкой прихоти.

— Я не могу вам помочь, — меж тем продолжает охранник, — потому как сам не знаю где искать этот вход. Впрочем, у вас есть время.

Он демонстративно смотрит на часы.

— У вас есть полчаса для поиска, потом я вынужден вас забрать.

— Хм! — Вера, отстранённо поводит плечом, не переставая раскачиваться. — Если вы не знаете, где вход, то и я не найду. Не будем терять время, пойдём в лифт!

Она решительно поднимается, замечая печальный взгляд Горбоносого, от которого Вере становится не по себе. Словно её жалеют, как умственно отсталого человека, какого-нибудь олигофрена или имбецила.

— Чего вы уставились? — грубо спрашивает она, не считая нужным прятать своё недовольство.

— Вы теряете свой шанс, — мягко говорит он. — Попробуйте, вы ничего не теряете.

— Да чего пробовать-то, вы же не говорите.

— Осмотритесь вокруг. Мне не дано обнаружить то, что можете увидеть только вы.

Горбоносый отступает назад, в сторону выхода из лабиринта. Небольшая полянка, где стоит качающаяся скамейка, кажется пустой за исключением окружавших её садовых цветов, яркими вкраплениями оживлявших зелень. На полянке ничего нет, здесь не могло быть никакого входа в другой мир, ни туда, ни обратно.

«Вот идиотка! — возмущается собой Вера. — Какого чёрта я развесила уши, и слушаю этого чудика? Мне же надо бежать из здания, как я могла забыть?»

Она хочет идти, отодвинув рукой мешающего ей стража лабиринта, но что-то заставляет её пойти вокруг дачной качели, безжизненно и одиноко замершей на цепях. Она делает один шаг, другой. С напряжением глядит вниз и ничего не замечает. Ещё шаг, ещё. Так она оказывается позади качелей.

«Ну вот, как я и думала, ничего нет!» Рассерженная Вера собирается повернуться к Горбоносому, хочет съязвить насчёт его глупых историй о сказках, но в траве обнаружился плоский небольшой камень. Он выглядит серым, несколько потёртым, и Вере кажется, что до неё на камень уже становились ноги многих людей, бывавших здесь прежде. «Может, встать? Попробовать? Пожалуй, Горбоносый говорит именно об этом? Да, ладно! Это же чепуха!»

Она недоверчиво улыбается, но всё же подходит, встаёт, ничего не ожидая. Однако лицо Горбоносого вдруг начинает расплываться, делается нечётким и зыбким, точно от ряби по воде.

«Ого! Прикольно!» — думает она, не понимая, откуда в её крови взялся алкоголь. Деревья, лианы джунглей, цветы, скамейка — всё внезапно становится белёсым, исчезающим в плотном тумане, как будто художник-абстракционист, которому надоела собственная мазня, взял ведро с белой краской и принялся заливать неудачную картину.

«А как же Ира, Алексей? Я должна им помочь!» — мелькает в её голове запоздалое сожаление и всё, больше ничего.