Глава 18

Эверетт

Положив руки на ограду, я смотрю, как Кэмерон помогает мальчику спуститься с лошади. Чтобы паренек не боялся кататься, Кэмерон все время шла рядом и держала свою руку на его ноге. Они с мальчиком начинают подпрыгивать, ликуя и ударяя по рукам, и я улыбаюсь.

- Она хорошо ладит с детьми, – подойдя ко мне, говорит Стратфорд. Он смотрит на пастбище, где Кэмерон показывает парнишке, как держать поводья и отвести лошадь обратно в загон.

- Да. Она потрясающая, – соглашаюсь я.

Я планировал продолжить поддевать и раздражать Кэмерон, чтобы увидеть ее реакцию, но встретившись с ней на площадке для стрельбы из лука, понял – это будет ошибкой. Кэмерон притворилась, что не знает, как обращаться с луком, а, когда я встал позади и положил руки на ее бедра, сделала шаг вперед, развернулась и направила чертову стрелу мне в лицо. Этим Кэмерон хотела еще раз обратить внимание детей на правило: никогда не направлять оружие на другого человека – так она сказала, хотя ухмылка на ее лице говорила о другом.

Однако не поэтому я отступил.

Перед Стратфордом Кэмерон вела себя смело и уверенно, однако я знал – она нервничает и боится за будущее лагеря. Стоило мне заговорить, как ее взгляд сразу же устремлялся к Стратфорду. Стоило мне прикоснуться к ней, как она напрягалась, но затем заставляла себя расслабиться.

Именно поэтому я не подталкивал ее дальше.

Мне невыносимо видеть, как Кэмерон тревожится за будущее лагеря. Я стыжусь, что не приехал к ней раньше. Ненавижу себя за слабость – я не смог абстрагироваться от собственного горя и боли и поставить Кэмерон превыше этого.

- Управлять таким лагерем – большая ответственность.

Я перевожу взгляд с Кэмерон на Стратфорда.

- Верно. Но, как вы сами видите, Кэмерон прекрасно справляется. Это хорошо отлаженный механизм с отличными работниками и волонтерами. Для Кэмерон нет ничего важнее этого лагеря и детей. – Я прикусываю язык и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы обуздать гнев.

Отвратительно, что Кэмерон должна произвести впечатление и доказать ценность лагеря такому человеку, как Стратфорд. У него денег куры не клюют, и одним неверным движением он может закрыть лагерь навсегда. Он провел здесь почти два дня, но до сих пор не увидел то, что очевидно для других – это место помогает людям. Тем, кто считает, что их жизнь не удалась, лагерь дает возможность почувствовать себя счастливыми.

- Даже представить не могу, как бы сложилась моя жизнь, если б однажды я не попал в лагерь Райлан, – продолжаю я, отворачиваясь от пастбища, и устремляя взгляд на землю вокруг.

На сорока пяти акрах, которые до Гражданской войны были хлопковой плантацией, располагаются роща пекана, соленое болото, два озера, сады и конюшня площадью тридцать пять тысяч квадратных футов с прилегающей к ней танцевальной студией. Красивей места я в жизни не видел. Но это не просто земля. Это дом. Страховочная сетка. Надежда, что в мире есть место не только для войны, смерти и печали.

- Дома этим детям все напоминает о том, какой тяжелой бывает жизнь. Потеряли ли они одного родителя и остались с тем, кто теперь не знает, как жить дальше, или месяцами боялись, что больше никогда не увидят папу или маму – им не избежать беспокойства, страха или горя. Они будут разъедать детей изнутри и вскоре заполнят все мысли. Лагерь дает ребятам возможность от этого сбежать. Здесь дети встречаются с теми, кто точно знает, что они переживают. Однако в лагере помогают не только детям. За долгие годы Кэмерон стала превосходным психологом. Она проводит сеансы с ветеранами. После них люди начинают верить, что смогут справиться с чем угодно. Лагерь нужно сохранить. Нельзя позволить надежде и счастью исчезнуть из их жизни. Вы установили правило – управлять предприятием должна счастливая семейная пара, но лагерь Райлан был и остается замечательным местом вне зависимости здесь я или нет. Он все равно будет менять жизни людей к лучшему.

Стратфорд молча смотрит на меня. Переступил ли я черту, так разговаривая с ним? Наверное, но мне все равно. Я сказал правду – лагерь процветал и тогда, когда меня здесь не было. И не благодаря счастливому браку Шелби и Элая. Они, а так же Кэмерон и все, кто тут работает вкладывают душу, помогая людям.

Стратфорд весь день следил за нами. Наблюдал, как мы с Кэмерон общаемся с детьми, видел их улыбки, слышал смех. Кэмерон рассказывала о каждом ребенке, которого он встречал. Она знала их имена, возраст, день рождения, любимое мороженое и чем в лагере им больше всего нравится заниматься. Каждый ребенок боролся со своими личными демонами. Кэмерон знала с какими и делала все возможное, чтобы помочь детям их победить.

Если за все это время Стратфорд не увидел, что лагерь нужно сохранить, то я не знаю, какого черта он все еще здесь делает или почему должен провести здесь следующие несколько недель, тратя впустую наше время.

- Вы, вероятно, считаете меня странным, а мои требования нелепыми, – говорит Стратфорд и возвращает взгляд к Кэмерон. – Я безумно любил свою жену. И она любила меня, даже когда у меня за душой не было ни гроша, когда мы и хот-дог не могли купить себе на ужин. На пути к успеху она прошла со мной через все: бесконечно долгие дни, ночи без сна и постоянные разъезды. Она любила меня в бедности и несколько раз сбивала с пьедестала, когда я поднялся и стал дерзким сукиным сыном. – Стратфорд смеется, но затем грусть снова омрачает его лицо. – Она умерла десять лет назад. Ночью. Внезапно. Утром я проснулся, а она ушла в иной мир. Я лишь закрыл глаза, а когда открыл, ее уже не было. Больше никогда она не завяжет мне галстук утром, не принесет в офис обед, зная – я слишком занят, чтобы сходить поесть. Больше она не будет ждать меня, чтобы спросить, как прошел мой день, независимо от того, когда я пришел домой. Я покупаю костюмы всех цветов радуги, поскольку она любила яркие краски. Мой мир стал темным, как ночь, когда она умерла. И одеваясь в один из ее любимых цветов, я чувствую себя ближе к ней.

Кэмерон тоже раскрашивала мою жизнь – просто улыбаясь мне и заставляя чувствовать себя важным и любимым. А потом я внезапно потерял ее – по своей вине, в отличие от Стратфорда, – и это меня изменило. Я стал угрюмее, и уже не так радовался будущему. Моя жизнь стала… однотонной, скучной. И размышляя об этом, я уже не считал требования Стратфорда таким уж нелепыми. Потеря родного человека меняет взгляд на жизнь и на то, как ты себя ведешь.

Стратфорд разглаживает лацканы своего ярко-фиолетового пиджака, поправляет пурпурно-желтый галстук, затем поворачивается и смотрит на меня.

- Потеряв жену, я, вероятно, слегка сошел с ума, поэтому и выдвигаю такие безумные требования к тем, кому даю денег, – говорит он с улыбкой. – Я скучаю по тому, чтобы быть любимым. Мне не хватает единственного человека, который знал все обо мне и все равно любил. Я скучаю по тому, как простое прикосновение ее губ делало лучше самый плохой день. Теперь у меня нет человека, кому я могу рассказать все. Нет того, кто не будет любить меня меньше, хорошее решение я принял или плохое. Но я становлюсь счастливее, видя все это в других парах. Видя, как люди не только сильно любят друг друга, но и хотят поделиться этим с окружающими, я чувствую себя счастливее. Жизнь слишком коротка. Глупо тратить ее на то, что не приносит счастья, и на того, кто тебе безразличен.

Стратфорд засовывает руки в карманы своих фиолетовых брюк классического покроя и кивает мне.

- Я учту все, что вы сказали, а сейчас, если вы извините, я пойду отдохну перед ужином, – говорит он, разворачивается и уходит.

Я качаю головой и смотрю ему вслед, когда Кэмерон подходит ко мне – ее взгляд мечется между мной и удаляющейся фигурой Стратфорда.

- Ну, все прошло хорошо. По крайней мере, теперь я знаю, почему он такой странный.

Кэмерон явно беспокоится, вероятно, думает, не наломал ли я дров, поэтому я говорю первое пришедшее в голову, чтобы вызвать у нее улыбку:

- И для этого я надел рубашку? Поверить не могу.

- Не хочу ругаться с тобой, Эверетт, – вздыхает Кэмерон, все еще глядя на Стратфорда – тот как раз встретил рабочего, который теперь ведет его обратно в главный дом.

- Клянусь, я не пытаюсь спровоцировать ссору. – Мне совестно за то, как я дразнил ее утром, хоть в то время это было чертовски забавно. – Сегодня утром я вел себя как придурок, но то, как ты не могла перестать пялиться на меня, просто…

Кэмерон хлопает меня по руке и смеется – улыбка освещает ее лицо, стирая беспокойство.

«Вот оно! Этого я и ждал».

- Я смотрела только потому, что ты ужасен.

Я улыбаюсь в ответ. Мы оба поворачиваемся и кладем руки на ограду – наши плечи соприкасаются.

- Я не шучу. Удивительно, что никто не сказал тебе об этом раньше. Тебе нельзя показываться на людях. Твой вид пугает маленьких детей, даже заставляет их плакать, – добавляет Кэм и толкает меня плечом.

Кэмерон смотрит на меня. Улыбка на ее лице медленно угасает, когда я не отвожу взгляд.

- Прошу прощения за то, как вела себя вчера вечером и сегодня утром. Ты прав – мне нужна твоя помощь, и я не должна так злиться из-за этого, – тихо говорит она.

Мой взгляд перемещается на губы Кэмерон, когда она нервно облизывает их. Пять лет я был вдали от этой женщины и все равно страстно желаю ее, хоть и знаю, что не должен.

- Я просто хочу знать, почему, – вдруг шепчет Кэмерон.

Я хмурюсь, не понимая, о чем она говорит.

- Почему Эйден, а не я? – спрашивает Кэмерон.

Этот же вопрос я задавал себе тысячу раз за последние годы, но Кэмерон, вероятно, имеет в виду что-то другое. Мое сердце бьется быстрее, словно чувствует – ему придется истечь кровью, если я захочу дать ей правдивый ответ.

- Почему ты общался с Эйденом, а не со мной? Почему именно меня ты оттолкнул?

Больше всего мне хочется потеряться в ее глазах и притвориться, что все было иначе: я сделал другой выбор и имел право быть здесь сейчас, а не навязывал Кэмерон свое присутствие, пользуясь трудностями в ее теперешней жизни. Я хотел бы рассказать Кэмерон все, но теперь уже поздно. Моя неразделенная любовь станет лишь дополнительным бременем. Ни к чему ей это сейчас.