- Дикон, клянусь Богом, - сказала Тора.

- Он не ошибся, - сказал Роланд. Эллисон толкнула его локтем под ребра.

- Я возьму это, - сказала Тора. – Поставлю на каминную полку, чтобы Брайен не смог до них добраться.

- А как насчет денег на выпивку? - спросил Дьякон.

- Я спрячу их в недоступном для вас месте, - сказала она.

Тора ушла с цветами, все время ругая Дикона и оставляя Эллисон и Роланда одних в столовой.

- Очень мило с его стороны, - сказал Роланд. Она не спорила - это было очень мило со стороны МакКуина. Она ничего не сказала ему о том, что узнала, кроме того, что доктор Капелло умер, и теперь она была уверена, что находится в безопасности. Он не настаивал на большем. У нее было хорошее предчувствие, что эти цветы будут последним, что она услышит от него. И это было нормально. Это действительно было так.

- Раз или два в год он вспоминает, что у него есть совесть. - Эллисон взяла со дна цветочной коробки забытую гвоздику и покрутила ее в пальцах. - Сегодня наш счастливый день.

- День, когда ты вернулась домой, был для меня счастливым днем. В первый раз и во второй. - Роланд взял цветок у нее из рук и сунул ей за ухо. - И это будет снова мой счастливый день, когда ты вернешься в третий раз. Если и когда ты вернешься.

Она посмотрела на него.

- Что? - сказал он. - Я уже довольно хорошо научился читать тебя. Ты ведь уезжаешь, не так ли?

Она слабо улыбнулась.

- Я думала о том, чтобы сделать то, ради чего приехала сюда. Увидеть побережье. Все это. Ехать по 101-й, пока не упрусь в океан или Мексику. - Она раздала не все деньги МакКуина. У нее оставалось еще много времени для долгого путешествия.

- Похоже, хорошая поездка, - сказал Роланд. - Хочешь компанию?

Она боялась этого вопроса.

- Да, - сказала она. - Но...

- Хорошо, - сказал он.

- Думаю, мне нужно побыть одной, - сказала она. - Знаешь, я всегда этого боялась. Я должна пройти через это.

- Почему? - спросил он. - Похоже, одиночество - это то, чего стоит бояться.

- Ты был монахом, помнишь?

- И я жил с сорока другими монахами. Монахи - не отшельники. Я тоже боюсь одиночества. Мы можем бояться остаться наедине, если хочешь.

- Когда в последний раз я испугалась, что останусь одна в этом мире, я подписала контракт на шесть лет с МакКуином.

- Все оказалось не так уж плохо, правда?

- Ты защищаешь моего бывшего? - спросила она.

- Он прислал нам цветы и деньги на бурбон, - сказал Роланд.

- Думаю, он не так уж плох, - сказала она. - И нам было весело эти шесть лет.

- Шесть лет?

- Ты слышал, - сказала она.

Роланд рассмеялся. Смех длился недолго, но он был хорошим.

- Итак... - сказал он, усаживаясь на обеденный стол. Нет-нет в старые времена, но старые времена прошли. - Ты уезжаешь завтра утром?

- Таков план, - сказала она.

Он вздохнул. Он не выглядел удивленным, но и счастливым тоже. Просто смирившимся.

- А ты? - спросила она. - Обратно в монастырь?

- Наверное, - сказал он. - Но не сразу. Я не хочу оставлять Дика и Тору одних, чтобы они убирали весь этот беспорядок. У папы были деньги, много денег. Много бумажной работы, когда много денег.

Эллисон гадала, что они обнаружат, когда разберутся с бумагами. Узнает ли он о мертвых детях? Детях, которые не были настолько удачливы? Скорее всего, нет. Доктор Капелло сжег все улики.

- Теперь вы все богаты? - спросила Эллисон.

- У нас есть целевые фонды, - сказал он, и его тон подразумевал, что они значительны, но не огромны. - Но папа также жертвует большую часть своих денег нескольким детским благотворительным организациям. Он оставил отдельный трастовый фонд только на содержание дома, и это хорошо. У меня будет более чем достаточно денег, чтобы купить твой книжный магазин, если ты останешься здесь.

- Хорошая попытка, - сказала она.

- Пришлось это сделать. Папа хотел, чтобы я это сделал.

- И ты хочешь, - сказала она, поднимая руку к его лицу. - Потому что ты самый милый мальчик на свете.

Этот комплимент очень его дразнил, но Роланд воспринял его тяжело. Он опустил голову и уставился на свои руки, сложенные на коленях.

- Правда? - спросил он.

- Думаю, что да, - сказала она.

- Раньше я им не был.

- Раньше ты был ребенком. А теперь - нет. Теперь ты взрослый мужчина, и к тому же очень красивый.

Она встала между его коленями и обняла его за плечи, и почувствовала, как он вздрогнул.

- Что? - спросила она.

- Ты коснулась больного плеча, - сказал он. - Видишь?

Он опустил воротник рубашки, и Эллисон увидела черный синяк, покрывавший все его плечо. Она долго и пристально смотрела на него и вдруг поняла, что не видела его без рубашки с той ночи, когда умер доктор Капелло. И вот почему.

- Я думала, ты выбил дверь топором.

- Я пытался, но это было слишком долго, - сказал он. - Грубая сила сделала свое дело.

- Ты пробил плечом запертую дверь.

- Я слышал, как ты кричала, - сказал он. - Что еще мне оставалось делать?

На этот раз Эллисон гораздо мягче обняла Роланда и прижала его к себе.

- Спасибо, что спас мне жизнь, - прошептала она.

- Не уезжай, - прошептал он ей на ухо. - Я имею в виду завтра.

- Роланд...

- Я знаю, что усложняю тебе жизнь. Но в первый раз я отпустил тебя без боя и больше не собираюсь этого делать. Так что позволь мне сражаться.

Эллисон повернулась к нему лицом и слабо улыбнулась.

- Ладно, тогда сражайся со мной.

- Я солгал тебе еще кое о чем.

- Огромный сюрприз, - сказала она. - О чем?

- Рубить дрова. Я сказал тебе, что рубил так много дров, потому что это снимало мой стресс, связанный с отцом. Не поэтому. Я не мог перестать думать о том, что ты будешь здесь этой зимой, а зимой в Эрроу-Кейп были изобретены камины. Я хотел согреть тебя на всю зиму. Я представил, как мы с тобой сидим на диване в гостиной, а в камине горит огонь. Я мечтал о том, как буду читать тебе каждый вечер перед сном, как перед нами будет реветь пламя, а ты будешь лежать у меня на коленях в полудреме. И я мечтал о том, как ты будешь прятаться со мной под одеялом, когда пойдет дождь. А здесь часто идут дожди, так что приходится прятаться. И я знаю, что ты уезжаешь, потому что нам пришлось солгать тебе, а тебе пришлось солгать нам... но ты лжешь, когда любишь кого-то и не хочешь причинить ему боль. Может быть, эта ложь не должна быть стеной между нами. Может быть, она может стать мостом. В любом случае, правда в том, что я нарубил столько дров, потому что хочу согреть тебя навсегда.

Это было самое прекрасное, что ей когда-либо говорили. Как она могла сказать что-нибудь в ответ, достойное его признания?

- Я... - начала она.

- Все в порядке, - сказал Роланд. - Я знаю, что ты все равно уедешь. Я просто хотел скинуть этот камень с души.

- Я люблю тебя, - сказала она.

Его глаза расширились.

- Нельзя говорить такие вещи монаху, - сказал он.

- Давай заниматься сексом всю ночь напролет.

- Ты действительно не можешь говорить такие вещи монаху.

- Думаю, я не могу, - сказала она. - Очень жаль.

Она начала отпускать его руку и обнаружила, что не может, потому что монах с конским хвостом вцепился в нее.

- Может, и сможешь, - сказал он.

- Нет, ты был прав. Ты монах и возвращаешься в монастырь.

Он притянул ее чуть ближе к себе, еще чуть ближе. Он снял цветок с ее волос, цветок МакКуина, и бросил тот на стол.

- Но не сегодня.