4

Сколько времени длился этот принудительный полет, сказать не возьмусь. Тут даже смена дня и ночи не самый надежный подсказчик, коль приходится на пути менять часовые пояса.

Но по моим личным ощущениям прошло не меньше суток. И хорошо, что на борту «тарелки» имелся небольшой запас продовольствия, а также, пардон, туалет. Для пленников, не иначе. Ведь киборгу и то и другое, ясен пень, без надобности.

Еда на борту не отличалась аппетитным видом и вкусовыми качествами. Какие-то брикеты сушеных, спрессованных водорослей, которые, как «доширак», требовалось размочить горячей водой. За таким занятием я еще не мог не вспомнить прелести проживания в общаге, особенно в студенческие годы. О да! Только вот ностальгических чувств это воспоминание почему-то не вызвало.

Но и на том, как говорится, спасибо.

Хотя, с другой стороны, было б за что благодарить. Что с нами сделают по прибытии, я не знал. Не исключал, что даже казнят. И тот факт, что перед казнью (пусть и только гипотетической) нам не дали умереть с голоду, не чувство благодарности у меня вызывал, а желание иронизировать. Заставив, помимо прочего, вспомнить выражение «без порток, но в шляпе».

Одно обнадеживало: уровень синхронизации во время полета снова начал потихоньку расти. Но слишком уж потихоньку — едва пару процентов успел прибавить. Так что шансов удрать в двадцать первый век раньше, чем до нас доберутся хозяева «тарелки», практически не было.

Что до Вали, то ее неудача с возвращением, похоже, вовсе выбила из колеи. Нет, она не закатывала истерики, не пыталась рыданиями облегчить собственную душу, отягощая мою. Напротив, вела девушка теперь себя тихо, даже слишком. Со мной почти не разговаривала и дулась.

Бродила по помещениям «тарелки» и дулась. Таскалась с разряженным айфоном, ища, где бы его зарядить — и дулась тоже. Дулась, принимая пищу или когда, не найдя возможность подзарядить айфон, забредала от нечего делать в рубку. Где немым укором маячила у меня перед глазами.

И что хуже всего — даже не пыталась упражняться в остроумии. Будто растеряла всю свою веселость и находчивость. Отчего смотрелась столь же жалко, как безногий человек на инвалидном кресле или слепой старик с палочкой. Что тоже утратили нечто для себя важное.

Сам я рубку почти не покидал. А чтобы не было сильно скучно, время от времени посматривал изображение с наружных камер или разглядывал карты, меняя их масштаб. Эти функции, в отличие от управления, арестовавшие нас хозяева «тарелки» не заблокировали.

Ночная панорама, с камер переданная, не стала для меня сюрпризом. Я даже хмыкнул при виде нее — так, мол, и знал.

Бескрайние просторы, целый континент, погруженный во тьму. И никаких скоплений огоньков, отмечавших присутствие в этих ночных землях современных мегаполисов — которые, как известно, никогда не спят, а потому освещены даже в самые глухие часы.

Да и не только мегаполисов. Развитого общества, как такового тоже. А это значило, что «остров на полуденном пути», о котором толковала колдунья, был не просто самым продвинутым государством на планете, но и единственным местом, где знали, что такое электричество, воздухоплавание и искусственный интеллект. Да не считали магией огнестрельное оружие или искусственную гравитацию.

Чудно! Хотя в истории человечества… известной нам, примеры такого неравномерного развития не так уж редки.

К примеру, в средневековом Китае изобрели не только порох, но и печатный пресс. В те времена, когда даже в Европе, своим прогрессом кичащейся, приносились человеческие жертвы, а правосудие заменяли ритуальные поединки. Не говоря уж о не знавших грамоты и расписывавшихся крестиком правителях, появившихся, кстати, несколько позднее. Тогда как их предшественники вообще не представляли, зачем расписываться.

Да и Европа… тысячи лет не понадобилось, чтобы уже ей сделаться центром цивилизованного мира. Только там солдат вооружали огнестрельным оружием — настоящим, а не тупо источниками шумовых эффектов, как у того же Китая. Только выпускники европейских университетов знали, что такое планеты, что скорость падения не зависит от массы падающего предмета, что из плесени можно делать лекарство, а вот золото из других металлов — ни-ни. И только из европейских портов выходили суда, чтобы бороздить планету от края до края. Да то и дело натыкались на дикарей, ни о лекарствах, ни о планетах или огнестрельном оружии и слыхом не слыхавших.

И даже в двадцать первом веке, в котором мне посчастливилось жить, остаются еще на Земле уголки, где люди живут так, как жили их далекие, едва вылезшие из пещер, предки. Когда, если захотелось поесть, в ближайший торговый центр сгонять не получится. Охотиться надо, а это удовольствие, порой, не на одни сутки. Когда жилище не строят, а таскают с собой. И речь не об улитке! Когда, если соскучился по какому-нибудь другу или родственнику, только и остается, что поехать в гости. Обходясь без Скайпа, социальных сетей, электронной почты или даже мобильной связи. Когда несколько десятков километров — охренительная даль, потому как автобусы, самолеты или электрички тебе не доступны. Когда ежедневная культурная программа сводится к прослушиванию баек пожилых соплеменников или предостерегающих историй племенного шамана. И главное, когда достаточно пару раз в месяц искупаться в реке, чтобы прослыть редкостным и завзятым чистюлей.

Не так уж мало на Земле двадцать первого века таких уголков. Африка, Афганистан, джунгли Бразилии. Да и на родине у меня некоторые народности так живут. Особенно на Крайнем Севере.

И, тем не менее… когда где-то есть киборги и беспилотные летательные аппараты, а на всей остальной планете дубинки, землянки и хорошо, если мечи — это, пожалуй, уже перебор. Как могла возникнуть столь развитая цивилизация в мире, едва научившемся обрабатывать металлы, понять я не мог. Что подстегнуло ее развитие? Что — если достойных противников нет, а климат на пресловутом острове наверняка мягкий, теплый, как на курорте. Благодаря чему жизнь на нем удобна и без технологических новинок и наворотов.

Что-то… искусственное даже виделось мне в такой неравномерности. И я в ту пору еще не знал, насколько близок был к истине. Сколь умудрился к ней приблизиться практически сослепу.

Не меньше заинтриговали меня навигационные карты, которые я разглядывал, легкими движениями пальцев меняя масштаб. Р-раз — и окружающая местность, над которой в тот момент пролетала «тарелка» с нами, сжималась в точку. А я имел возможность полюбоваться на очертания побережий и всего континента.

Хотя «полюбоваться», наверное, не совсем подходящее слово. Скорее, удивленно присвистнуть, скребя ногтями ни в чем не повинный затылок. И так раз за разом.

Было ясно, что пролетали мы над Евразией, очевидно — что держим курс на юго-запад. Но вот узнать конкретные участки суши, страны, которые спустя тысячи лет должны были на них возникнуть, получалось с трудом.

Британские острова полностью слились со Скандинавским полуостровом — большая часть Северного моря была занята сушей, как Белое и Балтийское моря, а также Ла-Манш и Бискайский залив.

Сама Скандинавия имела гораздо большие размеры и более причудливую форму, чем в наши дни. Узкий «хвост» мыса отходил от нее, простираясь на северо-восток.

Заинтересованный, я проследовал взглядом вдоль этого «хвоста», затем еще больше уменьшил масштаб, еще больше. Пока не заметил к северу от Евразии побережье другого континента, а может, большого острова. Там, где, если верить географам да полярным экспедициям, лишь океан, Северный Ледовитый, да бродят белые медведи. Ну, еще нефть вроде бы есть.

Другой континент — за полярным кругом?! И откуда он мог там взяться? Точнее, куда делся спустя невесть сколько тысяч лет?

Вот тоже хороший вопрос. Сколько ж времени должно пройти, чтобы один континент успел провалиться в тартарары, а другой изменил форму до такой степени? Я, хоть не геолог и не географ, но знаю, что даже тысячелетиями здесь не обойтись — при таких процессах счет времени идет на миллионы лет.

Неужели человечество древнее, чем принято думать? Причем именно наш вид «человек разумный», а не древние приматы, едва с деревьев слезшие?

А может, тут постарался какой-нибудь катаклизм планетарного масштаба? Что ж, если это так, то я бы тем более предпочел оказаться подальше от этой странной эпохи.

Казалось бы, удивить меня было уже нечем. Но казалось напрасно. Потому что… хоть я поздновато сел перед экраном, где карты отображались, но траекторию нашего пути просчитать смог в обе стороны. Просто по углу, под которым двигалась «тарелка». Исходя из того, что кратчайший (то есть наиболее рациональный путь) — по прямой. И хозяева «тарелки» с таинственного острова это тоже признают и понимают.

Так вот, судя по углу и направлению, выходило, что забрали «тарелку» с нами внутри не абы откуда, а с того, ныне отсутствующего континента к северу от Евразии.

К северу, Карл! Расположенного даже не за полярным кругом, а у самого полюса. Только вот почему-то ничего, с чем обычно сталкиваются в своих экспедициях полярники, я в том краю не заметил. Ни скопищ льда, ни белых медведей. Ни, тем более, морозов, от которых мы бы с Валей быстро бы дали дуба. В наших летних прикидах-то.

Да, прохладно там было слегка, даже летом. Но не более. Климат вполне себе соответствовал умеренному поясу. Пусть даже северной его части, где леса в большинстве своем хвойные.

И как прикажете это понимать? В пору было вспомнить Кэрролловскую Алису с ее сакраментальным «все чудесатей и чудесатей». Потому что неувязку между климатом и географией даже геологическими процессами, миллионами лет длящимися, было не объяснить. Мне, во всяком случае.