Глава 5

Лукан вошел в тренировочный зал с полной мыслей головой. Информация, которую он вчера получил от Митчелла Торпа, соединилась с тем, что он хотел сказать своей бывшей паре. Теперь он понимал потребности Анки — во всяком случае, теоретически. Все, что объяснил владелец фетиш-клуба, бросало яркий свет прожектора на ее психику. И он был ошеломлен. Все эти десятилетия он жил с Анкой и любил ее, никогда не понимая, что она подчиняет ему свою волю, в то время как он никогда не удовлетворял — и даже не чувствовал — ее потребности. Чувство вины раздавило его. Почему она никогда не говорила ему, что жаждет чего-то другого?

Включив свет, он подошел к боксерским перчаткам, рассеянно развязывая шнурки. Дверь за ним захлопнулась, и он резко обернулся, чтобы поприветствовать Анку идеально подготовленной речью на кончике языка.

Но навстречу ему шла не его Анка. Вместо этого острая как бритва богиня качнулась в его сторону. Ее светлые волосы были заплетены в строгую косу, скрывавшую все возмутительно женственные локоны, которые он когда-то любил перебирать пальцами. Толстая коса свисала с одного плеча, чей конец лениво покачивался в нижней части ее груди. Те сочные полушария, которые он когда-то нежно ласкал и сосал, теперь были обтянуты обтягивающей черной майкой. Ткань опустилась на плоскую часть ее живота, обтягивая талию. Черные кожаные штаны обхватывали ее стройные бедра и были заправлены в черные ботинки, зашнурованные до колен, в комплекте с каблуками, которые придавали ей дополнительные несколько дюймов роста. В целом, она выглядела как нечто среднее между обалденной женщиной-воином и эротической фантазией.

Лукан молча уставился на нее, понимая, что у него отвисла челюсть. Он знал эту женщину очень близко, все еще любил ее с каждым ударом своего пустого, разбитого сердца. Но та Анка, которую он знал, предпочитала сливаться с фоном. Та, что стояла сейчас перед ним с приподнятой бровью, без единого слова требовала его полного внимания. Она заставила его кровь бежать. Ее присутствие схватило его за член и безжалостно сжало.

- Анка?

Ее кривоватая маленькая улыбка насмехалась над ним. Его скромная Анка сменилась вспыльчивой, которая будет царапаться и бороться за то, во что верила. Ему нужно, чтобы она снова поверила в него.

- Ты сказал мне, что моя вчерашняя одежда не подходит для уроков. Слишком мешковатая и тому подобное, как ты сказал. Надеюсь, сегодня такой проблемы нет?

Это был не вопрос, а вызов. Очевидно, за последние двадцать четыре часа изменилось что-то еще, кроме ее гардероба. Нечто более глубокое. Эта внешняя трансформация отражала изменения внутри нее, и Лукан хотел знать подробности. В прошлом он мог просто прижать ее к себе и спросить, что ее беспокоит. Один взгляд в ее огненно-янтарные глаза сказал ему, что она бросила перчатку к его ногам, вызывая его жить с ее вызовом или обуздать его. Баррикады вокруг ее сердца и разума стояли крепкие и прочные. Пока он снова не завоюет ее доверие, перелезть через них будет непросто.

Лукан улыбнулся в ответ. «Знаешь что, любовь моя? Теперь я все понимаю. Да начнется битва…»

Если она хотела бросить ему вызов, чтобы вернуть себе сердце, тело и душу, он с радостью согласится. По крайней мере, он снова в игре, больше не отгораживаясь от боли, которую она держала как щит, и своего собственного сожаления.

Обрывки его поучительного разговора с Торпом эхом отдавались у него в голове. «Ее травма не вызвала в ней эту покорную потребность, Лукан. Передача себя другому позволяет ей отдавать самые нежные части своей души и отпускать свою боль, но при этом сохранять способность остановить сцену в любое время, когда она пожелает, — то, чего у нее не было, когда ее изнасиловали. Шок просто вызвал необходимость угодить, которую она, вероятно, всегда испытывала, ожидая, что правильный мужчина поймет ее».

Правильный человек, Шок? Только не для Анки.

Но теперь Лукан понял, что заставило ее искать его руководства во время их спаривания в том, как лучше всего она может угодить ему в одежде и манерах. Он просто предположил, что она хочет вписаться и получить одобрение от его очень традиционных родителей, несмотря на то что ее семья была менее чем безупречной. Возможно, в какой-то степени это было правдой, но теперь он понял, что это был не единственный ее мотив. Он был так чертовски глуп последние три месяца, позволяя своей боли, смятению и чувству вины за все, что она пережила, управлять им. Никогда больше. Самое худшее, что он мог сейчас сделать, - это продолжать сохранять дистанцию между ними. На самом деле он подозревал, что его самой большой ошибкой было зализывать раны из-за ее отказа, а не требовать, чтобы она вернулась домой несколько месяцев назад. Ей не нужно было время, чтобы исцелиться; она могла сделать это и дома. Что ей действительно было нужно, так это знать, что он все еще заботится о ней.

Столько воды утекло. Она была здесь, перед ним, и будь все проклято, если он не собирался считать каждую чертову секунду.

- Твоя одежда идеальна. Спасибо.

Лукан взглянул на свой мобильный телефон.

- Но ты опоздала.

Она изменила равновесие, выдвинув одно бедро, скрестив руки на груди.

- Ты мне не хозяин. Ты здесь, чтобы научить меня бою, или просто хочешь отчитать меня за то, что я недостаточно хороша, принц Лукан?

Принц Лукан?

Он поднял бровь. Откуда же взялся этот яд? Тот факт, что он оставил ее у Шока вместо того, чтобы снова заявить свои права, или что-то еще? Как бы то ни было, она намеренно давила на него. Чтобы увидеть его реакцию? Скорее всего. Разве она не удивится, когда получит это... и, вероятно, не то, что ожидала от мужчины, который когда-то был ее нежной, заботливой парой.

Потому что впервые за несколько месяцев он сосредоточился и твердо поставил перед собой цель. Он медленно подошел к ней и щелкнул пальцами, вызывая пару стульев из столовой.

- Прежде чем мы начнем, сядь. Я хотел поговорить с тобой.

Анка ощетинилась:

- А о чем тут говорить? Я здесь, чтобы научиться драться, и я не могу этого делать, сидя на заднице. Если тебе не нравится мое отношение, я прошу прощения. Но я больше не живу, чтобы радовать тебя.

Теперь он не мог не заметить горькой обиды в ее голосе. Все эти месяцы он ошибочно принимал это за презрение. Но она бросала ему вызов, проверяя, есть ли ему до этого дело. Потому что так оно и было. Если бы ей было все равно, ее слова не сочились бы гневом и обвинением. Теперь его обязанностью было точно определить рану, чтобы он мог начать исцелять ее. Он должен найти то, что ей нужно, и дать ей это.

- Я же говорил тебе вчера, Анка, что это не так работает. Ты можешь остаться или уйти. Если я не скажу иначе, все остальное зависит от меня. Садись, - твердо повторил он.

Он наблюдал за ее потребностью, борющейся с болью, терзающей ее сердце. Битва бушевала на ее нежном лице. Он терпеливо стоял рядом и ждал.

Наконец она выдохнула воздух, который дрожал от нетерпения, и плюхнулась в кресло, скрестив ноги.

- Чего же ты хочешь? Потому что я тебе кое-что скажу. Ты можешь раздражать меня до чертиков и усложнять мне жизнь, но я не сдамся.

- Я не просил тебя уходить.

- Не словами, нет. Но ты бы предпочел, чтобы я это сделала. Это сделало бы твою жизнь проще.

- В некотором смысле так оно и было, - признал он. - Хотя мне нравится мысль, что ты будешь готова к любым неприятностям, которые могут возникнуть на пути, я был бы очень рад, если бы ты решила прекратить тренировки, чтобы сражаться в ужасной битве, которая, боюсь, закончится только тем, что ты будешь ранена.

- Ты имеешь в виду, опять ранена?

Она выгнула бровь, глядя на него:

- Матиас уже причинил мне боль. И один урок, который я быстро усвоила, заключался в том, что я была плохо подготовлена. Ты нянчился со мной и защищал от реального мира. За это он безжалостно пинал меня ногами, пока чуть не убил. Я не могу быть хрупкой безделушкой. Я больше не буду беспомощной. Кроме того, я для тебя больше ничего не значу.

Ее страстная речь заставила его откинуться на сиденье. Боже, так много всего нужно обсудить с ней, так много камней не перевернуто, так много невысказанных обещаний нарушено. Ему придется отступить еще больше, начать с самого начала с доверия, прежде чем он начнет копаться в ее сердце.

- Ты очень много значишь для меня. Вот почему я нянчился с тобой, пожалуй, больше, чем следовало. Я хотел снять с твоих плеч ответственность за благополучие. Я никогда не считал тебя беспомощной, просто очень дорогим мне человеком. Во всех ужасных вещах, которые сделал тебе Матиас, виноват я, любовь моя. Я оставил тебя беззащитной, а он использовал, чтобы ослабить меня. Мне очень жаль, что меня не было рядом, когда он пришел. Я глубоко сожалею, что впал в такой суровый траур по паре, что мне не хватило разума найти тебя. Каждый день я проклинаю тот факт, что не спас тебя до того, как он разорвал нашу связь и опустошил тебя. Я в отчаянии, если ты думаешь, что не имела значения тогда и не имеешь значения сейчас. Я понимаю, что в данный момент у тебя нет причин доверять мне, но я даю самое искреннее обещание, что сделаю все возможное, чтобы это исправить. Я никогда больше не подведу тебя.

Анка уставилась на него. Очевидно, она ожидала грубого ответа, спора. Он обезоружил ее своей искренностью и честностью. Он видел, что часть борьбы оставила ее, по тому, как смягчилось ее лицо и округлились плечи.

- Я не виню тебя за то, что Матиас сделал со мной. Когда это случилось, ни один из нас не предполагал, что он опустится до такого.

- Мне следовало это предполагать. Я знал, что он нападает на семьи и похищает женщин. Я должен был понять, что он принесет бой тем, кто противостоял ему. Я был так поглощен подготовкой к битве, что даже не осознавал, насколько уязвимой оставил тебя.