Кошечка

Девушка с улицы вошла в открытые двери храма, прошла притвор и робко, приоткрыв массивные двери, из притвора заглянула в наос – центральную часть храма. По ней было видно, что здесь она первый раз. Может быть, и была когда-то, но одна, по собственной инициативе точно первый раз. Она храбро шагнула через порог, огляделась. Таинственный полумрак, горят свечи. Службы не было. Девушка растерянно смотрела по сторонам, не зная, что делать, к кому подойти. Зато её заметили пожилые женщины, стоявшие у прилавка с иконами и свечами, толи работники храма, толи просто прихожане, что постоянно находятся в церкви. На девушку зашикали:

- Ты куда пришла? С непокрытой головой, в джинсах?

- Я…

- Это не кабак, иди, переоденься, а тогда уж приходи.

На глазах у девушки навернулись слёзы, она сразу как-то поникла, и хотела было уже уйти.

- Она не к вам пришла, - раздался сзади строгий мужской голос.

На этот раз уже растерялись женщины.

- Она к Богу пришла.

Девушка оглянулась с надеждой. Перед ней стоял молодой батюшка, лет где-то за тридцать с редкой русой бородкой.

- А в чём пришла не важно, главное, что пришла, - продолжал священник, - хотя, девушка, в православной церкви есть традиции и их желательно соблюдать. Но это потом. Сейчас с чем пришли?

- Попросить Бога о здоровье.

- Хорошо. Можно поставить свечку святому Серапиону и заказать молитву о здравии. Как имя болящего или болящей?

- Бася.

- Как? – удивился батюшка.

- Кошечка Басенька. Очень сильно заболела, похудела вся, - в голосе слёзы.

За спиной священника раздались смешки и возмущённые возгласы женщин:

- За кошку, молиться!

- Цыц! – прикрикнул на старух батюшка. – Кошка – тварь божья. И молиться за её здоровье можно! – и к девушке: - А вот молебен о здравии заказывать нельзя и свечку ставить тоже нельзя.

- А как же? – спросила девушка.

Священник взял её под локоток и молча повёл её сначала к входу, где весели косынки:

- Накинь.

А потом к большой иконе Спасителя.

- Вот! Молись.

- Я не умею.

- Скажи: Господи, Иисусе Христе… А дальше своими словами. Главное, что бы молитва от сердца была. Господь милостив. Понятно?

Девушка кивнула.

- Ну и хорошо. Что с кошечкой?

- Ветеринар говорит, что рак желудка.

На лице священника появилось сочувствие. Помочь, тут, в общем-то, не чем.

- Десятый год кошечки, старенькая уже. Басенька.

Глаза у девушки намокли.

- Молись, - строго сказал священник. - Как минимум, душа твоя утешиться.

Девушка послушно повернулась к иконе. Батюшка отошёл в сторону и наблюдал, как девушка шепчет что-то про себя и неумело креститься. Девушке лет двадцать, может быть, двадцать два, значить кошка у неё появилась лет в десять-двенадцать. Получается, что росла и взрослела она вместе с кошкой. Кошка была и игрушкой и подружкой. И первую любовь, и первую разлуку и всё то первое и хорошее и плохое, что бывает в юности, видела кошка. Обнимала хозяйка её, наверное, когда было плохо и грустно, и играла с ней, когда было хорошо и весело.

- Надо же, за кошку молиться, - послышалось за спиной.

Священник оглянулся:

- И что тут такого? Пусть молиться. Когда тебе было двадцать лет, и у тебя бы кошка подыхала, ты бы куда пошла, Зинаида? В храм или кабак?

- В подъезд, жахнуть портвейну. А церквей тогда мало было. Молод ты ещё, батюшка, что ты о той жизни знаешь? От нашего храма одна руина была, я помню.

- Вот! Возрождать надо православие на Руси! А вы мне прихожан распугиваете.

- Это не прихожанка, это «захожанка». Зашла, а больше может и не зайдёт.

- Всё в руках Божьих, Зинаида. То, что её душа в церковь позвала, уже хорошо.

Сказал, а сам подумал, что, наверное, Зинаида права: сейчас от Бога хотят товарно-рыночных отношений – я тебе помолюсь, свечку поставлю, а ты уж будь любезен …

Девушка домой шла с надеждой: сейчас придёт, а Басенька её у дверей встретит здоровая и весёлая, хвост трубой.

Бася лежала под батареей на сложенной вчетверо байковой пелёнке. Глаза открытые, на хозяйку не отреагировала.

Девушка села на корточки перед ней:

- Басенька! Не умирай, Бася!

Кошка приподняла голову, посмотрела на хозяйку.

- Басенька.

Кошка уронила голову на пелёнку.

Девушка аккуратно взяла кошку вместе с пелёнкой и положила на стол. Вместо красивой белой кошки на пелёнке лежало худющее существо с всклоченной серой шерстью только отдалённо напоминавшую прежнюю Басю.

Отец девушки с жалостью наблюдал эту сцену. Кошку жалко, конечно, но дочь ещё жальче. Пять месяцев назад у него умер сын, брат девушки, и это обстоятельство особенно усиливало трагизм происходящего. А помочь не чем! Дочь мужественно боролась за жизнь своей любимицы: возила к ветеринару, на рентген, колола назначенные уколы глюкозы, физраствора и ещё какого-то лекарства. Кошка отказывалась от воды и пищи и дочка насильно из шприца поила и кормила её. Но всё бесполезно – кошку рвало и насильно скормленная еда и питьё оказывались на полу. И вчера он сказал ей:

- Всё, дочка, дай кошке спокойно умереть. Не надо её мучить.

И дочка обречённо согласилась.Сегодняшний поход в церковь, это была последняя отчаянная попытка спасти кошечку.

Девушка стояла у стола и гладила умирающую кошку и вдруг зарыдала в голос:

- Бася! Басенька!

Отец слёзы дочери вынести не мог и ушёл в другую комнату.

Через час рыдания в соседней комнате прекратились. Дочь тихо и отрешённо вошла в комнату и села напротив отца.

- Лапки у неё подёргиваются, - сказала.

- Это агония, дочка. Скоро всё кончиться.

Девушка безнадёжно кивнула, соглашаясь. Она смирилась с неизбежной потерей.

- В чём ты её хоронить будешь?

- В эту же тряпку заверну, на чём она лежит, - грустно ответила дочь.

Через некоторое время она вернулась к кошке. Та лежала так же без движения, чуть заметно дыша. Или это только казалась? Девушка хотела дотронуться пальцем до лапки. Кошка подняла голову и угрожающе зашипела.

- Бася, - укорила её хозяйка.

Кошка бессильно уронила голову. Девушка постояла немного у неё и ушла. Через час она опять подошла к кошке.

- Папа! Папа! – услышал отец голос дочери.

Он вошёл. Дочь показывала пальцем на кошку.

- Смотри!

Он как-то сразу понял, что кошка мертва.

- Всё! Нет больше Баси, дочка. Собираемся.

- Подождём ещё пол часика. Вдруг она ещё живая?

- Да чего там ждать? Умерла наша Бася.

Дочь зарыдала. Она взяла тело кошки вместе с пелёнкой, вышла с ней в коридор, опустила на пол, а сама на колени и зарыдала ещё больше. Отец терпеливо ждал, пока дочь наплачется. Чуть успокоившись, но ещё роняя слёзы, девушка уложила кошку калачиком и завернула конвертом в пелёнку. Отец достал черный целлофановый пакет.

- Нет, - сказала ему дочь, - он же в земле не раствориться. Во что там Басенька превратиться?

- Бумажный есть?

- Есть.

Нашли бумажный пакет, в него опустили тело кошечки. В большой чёрный пакет положили складную лопату и в этот же пакет положили кошачью траву, купленную в зоомагазине, которая так и не помогла бедной Баси. Оделись, вышли из дома и направились в парк.

Было половина седьмого вечера.

Весна. Снег уже растаял, но трава ещё не появилась.

- Где ты хочешь её похоронить? – спросил отец у дочки.

- Я хотела бы где-нибудь под дубом.

Но подходящего места не находилось. Облюбовали полянку у дороги, у трёх берёз на небольшом пригорке.

Отец выкопал яму, дочь вытащила из пакета пелёнку с телом кошки, развернула её. Бася лежала, свёрнутая калачиком с полузакрытыми глазами. Девушка погладила её по шерстке:

- Прощай, Басенька.

Она положила лапку на глаза кошке: Бася так спала иногда. Опять завернула её в пелёнку и положила в пакет, а пакет, свернув, в ямку. Отец девушки стал засыпать яму. Засыпал, сверху холмика посадил кошачью траву.

- Всё, - сказал, - пошли.

Какое-то время шли молча, потом отец девушки сказал:

- Хорошая была кошка, тихая. Хлопот от неё никаких. Даже, когда кота требовала, не кричала во весь голос, а мычала только. А вот, что мы ей котят не дали завести, это грех на нас.

- Больше не буду заводить никаких животных. Они умирают. Розу белую куплю в память о Басе.

- Ну, так нельзя говорит. Это и детей не надо заводит – они умирают.

Комок подкатил к горлу, он вспомнил о сыне.

- Через месяц сирень распустится. Можно будет срезать ветку белой сирени, поставить в воду, когда она даст корни посадить на могиле Баси.

- А где такая сирень растёт? – спросила дочь.

- Там у нас, в соседнем дворе. Не замечала? Через пять лет, когда она вырастет, ты пройдёшь мимо, увидишь белые цветы и вспомнишь о Басе.

- Давай посадим. А кошек я больше заводить не буду, не хочу предавать Басю.

- Это как хочешь.

Дома не раздеваясь, девушка как-то резко, зло, что бы ни заплакать, собрала в пакет кошкины миски для воды и еды, туалет, чесалку, шприцы и остатки лекарств и отнесла всё это на помойку.

Отец девушки сел на диван в комнате, осмотрелся. Ощущалась пустота. После смерти сына это было понятно: он был шебутной, весёлый, заполнял собой пространство. Но тут маленькая беленькая тихая кошечка. И всё равно чувствовалось, что её нет, и больше не будет.

Над кушеткой, где спал сын, висит его фотография. Хотелось вернуться в прошлое лето, где на кушетки сын копается в ноутбуке и, одновременно смотрит телевизор, где кошка спит на кресле, свернулась калачиком, загородившись лапкой от солнца.

Нельзя вернуться в прошлое, нельзя изменить, то, что уже произошло!

Ночью, лёжа в своей постели, девушка подумала, что сейчас откуда-то выползет Баська и начнёт точить когти об угол её дивана и надо будет её отругать за это безобразие. Но тут стало доходить до неё, что больше уже не выползет, и ругать будет некого. Молиться за кошечку нельзя. За брата она молилась, читала псалтырь все сорок дней. Мать говорила, что это обязательно надо, что это там ему поможет. И она молилась. С братом они были дружны, они действительно были как брат и сестра. Он её защищал, чему-то учил, рассказывал смешные истории. И вот как-то неожиданно его не стало. Она ещё не успела к этому привыкнуть, как так же неожиданно не стало её кошки.