Ко всему прочему, она и сама была довольно эффектной актрисой. Всякий раз, когда мы заставляли ее читать с тем, кто прослушивался, часто было трудно сосредоточиться на реальном человеке, который прослушивался, поскольку у нее была тенденция красть фокус в независимости от роли, которая ей досталась.

Было совершенно неясно, почему она отошла от актерской карьеры. Ведь Лиз явно была очень талантлива, и меня очень расстраивало, что я не могу взять ее в постановку. Из нее получилась бы потрясающая Титания. Или Гермия. Или Хелена. Или, черт возьми, она могла бы проделать большую работу с ролью Дна. Буквально любую роль.

Но было понятно, что у нее не было никакого желания обсуждать эту возможность. Каждый раз, когда я делала ей комплимент, она опускала голову и быстро меняла тему разговора. Через некоторое время я перестала пытаться представить ее в пьесе и просто сосредоточилась на советах, которые она давала тем, кто приходил на прослушивание. Она была очень умна и знала свое дело. Великолепные ресурсы.

Вот чем были заняты мои мысли, когда мы с Джоанной прервались на ланч. Мы пригласили Лиз присоединиться к нам, но она отказалась и ушла, дав нам знать, что вернется позже.

Я была так сосредоточена на мысленном подборе актеров, что даже не поняла, куда Джоанна пригласила нас пообедать, пока мы не сели.

— Два ресторана с белыми скатертями за неделю? — спросила я, оглядываясь по сторонам. — Я думала, ты сделала более чем достаточно, чтобы удовлетворить свои потребности светской львицы.

— Это странно, но мне на самом деле нравится здесь есть, — сказала Джоанна, взяв меню. — И насколько я помню, тебе тоже.

Она была права. Это было одно из тех немногих модных, дорогих мест, которые были действительно хороши. По которому я реально скучала. Главным образом потому, что оно не было таким элитарным и высокомерным, как все остальные. Но тут все равно было дорого. Слишком круто для моей бедной зарплаты постановщика-режиссёра.

— Мисс Миллет!

Наш официант подошел с широкой улыбкой. Пожилой джентльмен, он работал здесь уже много лет, и, если его послушать, фактически он был человеком, ответственным тут за все. Я всегда ему верила. Он всегда относился к нам по-доброму. Даже когда мы не были самыми популярными людьми в нашем социальном кругу. — Сколько времени прошло!

— Здравствуйте, Томас, — сказала Джоанна. — Вы ведь помните Риган?

— Конечно, — ответил он, поворачиваясь ко мне с улыбкой. — Как поживаете, моя дорогая?

— Рада вас видеть, — сказала я ему и увидела, как его улыбка стала шире. Он был одним из немногих, кто знал меня еще в те времена, когда я была Каролиной, но спокойно воспринял перемену имени и обстоятельств.

— Я очень рад, что вы сегодня с нами, — сказал он. — Вам как обычно?

Я заглянула в меню.

— Не вижу это блюдо в списке.

Мы всегда брали овощную лазанью и хлебные палочки. Они всегда были в числе простых блюд, но их, очевидно, заменили на более необычные.

— Для вас, девочки, мы сделаем исключение, — сказал Томас. — Персонал будет в восторге, когда узнает, что вы здесь. Возможно, кто-то из них придет поздороваться.

— Мы с радостью с ними встретимся, — сказала Джоанна.

Я всегда обожала «Армонию», но для Джоанны она была особенной. Она никогда не говорила мне почему, но я знала, что ее здесь хорошо знают и любят.

— Кто-нибудь присоединится к вам сегодня? — спросил Томас.

— Не присоединится, — ответила Джоанна. — Но обязательно заглянет. Вы можете показать им наш столик.

Значит, кто-то придет фотографировать Джоанну. Я была в замешательстве. Вчера вечером она была на очень громком мероприятии, а в выходные ее уже фотографировали в модном ресторане. Еще одна вылазка казалась излишней — по крайней мере, для Джоанны.

— Что происходит? — спросила я ее, когда Томас ушел.

— Ты же знаешь, что всегда лучше сначала подмазаться, а потом просить что-то у родителей, — сказала она, кладя салфетку на колени.

Это меня смутило.

— Что ты у них просишь?

— Мы просим, — поправила она, положив свои идеально наманикюренные пальцы на стол.

— Что мы у них просим?

Я почувствовала внезапный приступ паники. Неужели у нас закончились деньги? Постановка под угрозой?

— Деньги. Чтобы мы могли нанять помощника режиссера.

Я пристально посмотрел на нее.

— Помощника режиссера?

Джоанна сделала глоток воды.

— Ну, мы не можем просить Лиз работать бесплатно, — она посмотрела на меня. — Думаешь, я не заметила выражения твоего лица, когда мы выходили из театра?

Я знала, что думала о том, как помочь Лиз. Как мы могли бы использовать ее. Но у меня в мыслях не было просить ее стать моей ассистенткой.

— Ты всегда так смотришь, когда мы проходим мимо зоомагазина, — сказала мне Джоанна. — Это взгляд «Как мне спасти их всех?»

— Из Лиз получился бы отличный помощник режиссера, — медленно проговорила я.

— Знаю. Она была бы тебе полезна.

— А мы можем себе это позволить? — спросила я, мысленно просматривая наш бюджет, о котором имела лишь смутное представление.

— Узнаем, когда я попрошу у родителей еще денег, — ответила Джоанна.

Мое сердце слегка сжалось.

— Несправедливо, что тебе приходится это делать.

Она пожала плечами.

— Жизнь вообще несправедливая штука. Кроме того, нам пора расширяться. Поднять планку.

— Мы еще новички, — напомнила я ей.

— Лиз стала бы ценным приобретением для театра, — сказала она. — Получить твою творческую поддержку и иметь кого-то с такими хорошими связями, как у нее, стоит небольшого пресмыкательства, через которое мне придется пройти.

— Я не хочу, чтобы ты была им чем-то обязана, — сказал я Джоанне, снова возвращаясь мыслями к Линкольну и еще больше радуясь, что не рассказала о встрече с ним.

— А я и не буду. Это не такая уж и большая просьба. Всего несколько тысяч долларов.

Но мы обе знали, что Джоанна будет просить не только деньги. В эти обмены было вовлечено больше, чем деньги. В какой-то момент Джоанне, возможно, придется делать нечто более радикальное, чем просто ходить на модные обеды и фотографироваться там.

— К тому же, — сказала она, когда принесли еду. — Если дело касается того, чтобы мы разделили трапезу в «Армонии», — это не так уж и плохо.

Трудно было не согласиться, когда до меня донесся аромат овощной лазаньи.

Некоторое время мы ели молча, наслаждаясь едой. Мои мысли вернулись к прослушиваниям, а затем еще дальше к прошлому вечеру. К Джошу. К поцелую.

И тут я вспомнила про сегодняшний вечер. Восемь часов. Свидание. Он пригласил меня на свидание. Я почувствовала легкий трепет возбуждения. И нервозность.

— Черт возьми, — пробормотала Джоанна себе под нос. — Не оглядывайся, — приказала она мне, подняв голову и изобразив на лице огромную фальшивую улыбку. Это было ее светское выражение лица. Я его просто ненавидела. Но еще нацепила это выражение лица сейчас, и то, что я слышала, как кто-то приближается к столу, говорило мне, что тот, кто шел к нам, явно не тот, кого я хотела бы видеть.

— Джоанна Миллет? — раздался знакомый голос из-за моего плеча.

Мой желудок упал к ногам, лазанья во рту превратилась в пыль.

— Патрик Андерсон, — сказала Джоанна, все еще широко улыбаясь, но ее голос был холодным. — Я и не думала, что ты придешь сюда.

На мгновение ее глаза встретились с моими, в них промелькнуло извинение.

— Обычно не прихожу, — ответил голос позади меня. — Но я делаю редкое исключение ради их великолепной винной карты.

— Конечно, — ответила Джоанна. — Середина дня — лучшее время для того, чтобы насладиться вином.

— У тебя прекрасное чувство юмора. Впрочем, как всегда, — сказал Патрик.

Если Джоанна чем-то и славилась, то явно не своим чувством юмора. Я напряглась, услышав, как Патрик подошел к столу.

— О, привет, Кэролайн.

Я через силу улыбнулась, глядя на ухмыляющееся лицо парня, с которым потеряла невинность. Парень, который встречался и спал со мной. Так как думал, что сможет добраться до моих родителей через мои трусики.

— Патрик, — сказала я.

На нем был черный костюм с красным галстуком, его светлые волосы были аккуратно причесаны, а красивое лицо казалось менее красивым из-за высокомерной ухмылки, которую он всегда носил. Как только я могла поверить, что он действительно любил меня? Любому человеку было видно, что он интересуется людьми только из-за их статуса или связей. Но я столь отчаянно стремилась завоевать любовь и одобрение родителей, что игнорировала все это.

Джоанна все видела. Она с самого начала предупреждала меня насчет Патрика. Предупреждала, что он причинит мне боль. Что будет использовать меня. Из-за произошедшего с ним я не доверяла своим суждениям о намерениях мужчин.

И теперь, глядя на него, на губы, которые я когда-то целовала, на мужчину, который сказал мне, что любит меня, я удивлялась — как меня так легко удалось провести? Может, я просто дура? Наивная?

— Я не ожидал увидеть тебя здесь, — сказал он, и только тогда я поняла, что он пришел не один.

Рядом с ним стояла красивая молодая женщина, ее светлые волосы блестящими волнами ниспадали на плечи, а лицо имело ту безупречную природную красоту, которой можно было добиться только правильным макияжем.

— Это Нина, — сказал Патрик, обнимая ее за талию.

На ней было дорогое платье, несомненно дизайнерское, бриллиантовые серьги, жемчужное ожерелье и... о, обручальное кольцо с бриллиантами. Которое было явно выставлено напоказ, когда она собственнически положила руку на грудь Патрика.

Я не винила ее за это. Патрик в этих кругах считался большой находкой.

— Приятно познакомиться, — холодно сказала Джоанна.

— Дорогая, почему бы тебе не пойти к нашему столику и не заказать шампанского, — сказал ей Патрик, и она кивнула, поцеловав его в щеку, прежде чем уйти.

— Полагаю, вас следует поздравить.

Голос Джоанны звучал ровно.

— Спасибо, — сказал Патрик, не сводя с меня глаз. — На ее месте могла бы быть ты, — сказал он. — Если бы ты не был такой...