Глава 4

Амелия

Пустота и онемение - так я бы описала свои чувства.

Я была опустошена и оцепенела, и я не могла думать трезво или формулировать слова.

Я сидела рядом с кроватью Синклера с той минуты, когда врачи сказали мне, что все в порядке, они удалили пулю и сказали, что если бы она была на дюйм ближе к его сердцу, это убило бы его немедленно. Я была рада это слышать, чего бы это ни стоило, но он еще не выкарабкался, ни в каком смысле.

Синклер был в коме и ему было трудно дышать. К нему были прикреплены всевозможные трубки, и он был на жизнеобеспечении. Я не могла поверить, что шутила с ним только этим утром, таким легкомысленным и беззаботным, говорила ему, что он не может получить меня. Я надеялась, что он не подумал, что это означает, будто мне было все равно.

Я очень переживала. Правда. Он был моим другом, парнем, которому я доверяла свою жизнь - жизнь, которой бы не было, если бы Люк не спас меня.

Я все еще думала об этом. Человек вскочил на дорогу, чтобы спасти меня от машины, которая собиралась сбить меня и убить. Тогда люди в этой машине застрелили Синклера.

Какой чертов день. Все эти действия, в одно время. Монтгомери сбежал. Я не вернулась в отдел, чтобы посмотреть, есть ли какие-либо обновления, потому что я просто сидела в больнице. Я не могла уйти.

Семья Синклера была ... ну, он был немного похож на меня в том смысле, что у него действительно не было семьи. Он был парнем, который оставил прошлое, полное дерьма, чтобы начать новую жизнь для себя. Его родители были безрассудными пьяницами и наркоманами, которые не заботились о нем. Как и я, он был единственным ребенком, и у него не было двоюродных братьев, тетушек или дядей.

Оружие – у меня был один пистолет, но я ненавидела оружие. Оно может в одиночку изменить жизнь людей. Моя мама, мой дядя Антонио и мой двоюродный брат Бернардо - все были отобраны у меня из-за оружия, и теперь Синклер был в коме из-за стрельбы из машины.

Мне напомнили об этом времени спустя годы. Это было так давно, но мне всегда казалось, что это случилось только вчера, когда я пробудилась от звонка. Это было грубое пробуждение, которое показало правду лжи, которая составляла мою жизнь.

Антонио и Бернардо умерли сначала, потом мама. Слишком многое случилось за короткий промежуток времени, но для этого была причина - преступная жизнь. Этого следовало ожидать от жизни в семье бандитов, и не в простой семье бандитов.

Неизвестная жизнь для меня уже более семнадцати лет, я была частью одной из самых ужасных преступных семей в Чикаго и окрестностях, и мой отец, мой настоящий отец, был Дон.

Рафаэль Росси.

Он был моим отцом, боссом мафии. В истинном стиле крёстного отца он был безжалостным, таким человеком, который никогда не простит и никогда не забудет. Это был второй раз за один день, когда я думала о нем, это было больше раз, за какое-то время.

Дверь открылась, и вошел Люк, держа в руках две чашки Starbucks. Он ходил за кофе. Я думаю, что выпила уже шесть чашек с момента прибытия.

Его взгляд упал на Синклера, отсканировал мониторы и затем бросился обратно ко

мне.

- Извини, я задержался. У них в кафе не было чая, которого я хотел.

- Чай?

- Чай из ромашек, для тебя. Он подошел и протянул мне чашку.

Я взяла его, но посмотрела на него прищуренными глазами. - Ты принес мне ромашковый чай?

Какой парень приносит ромашковый чай?

- Чтобы расслабить тебя.

Я просто уставилась на него. - Кофе не дал бы мне уснуть.

- Тебе не нужно больше бодрствовать. Сейчас почти девять тридцать.

Я в шоке расширила глаза, не осознавая, что уже так поздно. Мы действительно пробыли там весь день.

Мы ... Люк и я.

Учитывая, насколько искренне, по-настоящему грубой я была с ним ранее, я была удивлена, что он не только рискнул спасти меня, но и остался со мной. Он не знал нас, ни меня, ни Синклера. Ему не нужно было делать то, что он сделал сегодня.

- Я все же должна выпить кофе. Мне нужно бодрствовать.

- Тебе нужно идти домой. Он кивнул. - Ты в шоке, и тебе нужен отдых. Кроме того, ты сама поранилась. Он указал на мою голову.

Я сильно ударилась головой, но об этом не стоило кричать, учитывая, что могло случиться со мной и что случилось с Синклером.

- Я в порядке. Мне потребовалось время, чтобы взглянуть в яркие голубые глаза Люка. Он только стоял вдали от меня. Кроме того, когда он схватил меня, чтобы оттолкнуть с пути мчащейся машины, в этот момент мы были ближе всего.

- Спасибо. Я еще не сказала это. Когда его брови слегка приподнялись, я подумала, что должна уточнить. – Спасибо за то, что спас меня.

- Напарники, верно?

Я выдержала его взгляд, затем отвернулась. У меня не было возможности позвонить Максу или отправить ему сообщение. День был слишком напряженным.

- Наверное. Хотя он и спас меня, но я не хотела, чтобы он был моим напарником. Такое ощущение, что Макс никогда не вернется.

С Синклером в таком состоянии и Максом далеко, практически половина нашей команды вышла из строя. Осталась я, Джефферсон и Холлоуэй. Они целый день проводили расследование, пытаясь отследить стрелков. Я понимала, что тот, кто заменит Макса, не должен меня беспокоить, но это меня беспокоило.

- Это не значит, что ты мне нравишься, - добавила я, просто чтобы прояснить ситуацию.

Гладкая полуулыбка скользнула по его губам, и я почувствовала себя ужасно, подумав, что это сексуально. Я не должна была думать о чем-то подобном, пока мы были в такой ситуации.

- Не дай Бог. Он сел в кресло рядом со мной. - Пей чай, и я отвезу тебя домой.

- Тебе не нужно этого делать.

- Кто-то должен убедиться, что ты благополучно вернулась домой - кто-то, как я.

- Я могу позаботиться о себе, - ответила я, не желая, чтобы он увидел, что меня потрясло то, что произошло. Я никогда не нуждалась ни в ком, и парни вроде бы просто предоставляли себя мне, потому что я была почти такой же мачо, как и они.

На данный момент, однако, я не чувствовала себя такой сильной.

- Мы все можем позаботиться о себе, но время от времени не повредит, чтобы кто-то присматривал за тобой.

Я сжала губы. - Я остаюсь. У Синклера нет семьи, и парни не увидят его до завтра.

Часы посещения закончились час назад, но я догадалась, поскольку Люк и я уже были там, и, учитывая обстоятельства, персонал больницы позволил нам остаться.

- Тебе надо отдохнуть.

- С ним может случиться что-то плохое, и меня здесь не будет.

- Он выглядит лучше, - отметил он.

Интересно, как, черт возьми, он мог так сказать? Синклер находился в коме, лежал перед нами на кровати, лечился от огнестрельного ранения и обширной операции. В его виде не было никаких улучшений.

- Что заставляет тебя думать так? Я должна была знать.

- Его жизненно важные органы. Все значительно улучшилось с тех пор, как он вернулся с операции.

В моем беспокойном состоянии все цифры на мониторе смешались, и я не смогла сосредоточиться ни на одном из показателей.

- Ты так думаешь?

Он перевел взгляд с меня на Синклера. - Определенно. Он будет в порядке, будет слабым и совершенно не в себе, да, но я верю, что он выйдет из комы. Пережить ранение, это может сказаться на тебе.

- В тебя когда-нибудь стреляли?

Он усмехнулся и вздохнул. - Да, стреляли. Я предполагаю, что в тебя нет.

- Меня подстрелили, когда я была в пуленепробиваемом жилете. Это была пуля мошенника во время рейда. Я сломала ребро, но это было все. Когда пуля попала в меня, она свалила меня и вырубила, и боль, пронзившая меня после того, как я пришла в себя, была самой мучительной, которую я когда-либо испытывала в своей жизни.

- Ты счастливица. Давай. Пей чай, и мы пойдем.

Я все еще не была уверена в том, чтобы уйти и позволить Люку отвезти меня домой, но, поскольку это, вероятно, было хорошей идеей, я согласилась.

Когда я потягивала чай, мы молчали, и мне стало легче.

Когда мы встали, чтобы уйти, было уже почти десять. Монитор Синклера показал более сильное сердцебиение, и его кровяное давление стабилизировалось на уровне девяноста на шестьдесят. Все они были хорошими знаками. Я просто хотела, чтобы он проснулся.

Я поцеловала его в лоб и осмотрела его в последний раз, прежде чем мы отправились. Я не привыкла видеть его таким безжизненным, его кожа была холодной и липкой. Я действительно надеялась, что он будет в порядке и справится с этим.

Через несколько минут мы были на стоянке. Я ранее приехала в больницу на машине скорой помощи с Синклером, пока Люк ехал сюда.

Я расширила глаза, когда он привел меня к стильному рубиново-красному Ferrari, который был совершенно гладким по дизайну. Я не знала никого, у кого была такая машина или что-нибудь подобное. Она подходила ему, по стилю и гладкости. Она соответствовала тому, как он шел и приподносил себя.

Он был не совсем коп, и уж точно не тот, к которому я привыкла. Когда мы добрались до машины, он придержал дверь открытой для меня, жест, который обычно терялся для меня.

- Спасибо. Я опустилась в мягкую кожу сиденья, а он прыгнул в сторону водителя.

- Какой твой адрес? Он включил свою навигационную систему.

- Двадцать Черри Блоссом Роуд, Пасифик Хайтс.

- Круто. Он набрал его и включил передачу.

Тишина заполнила пространство между нами на несколько долгих мгновений. Я ненавидела неловкое молчание и вождение с кем-то, кого я не знала. Сейчас было и то и другое. Я искала в моем мозгу темы для разговора и придумала введение, которое, вероятно, следовало бы сделать сегодня утром, когда мы впервые встретились.

- Откуда ты? – спросила я.

Он посмотрел на меня, отводя взгляд от дороги. - Чикаго.

- Оу. По привычке я не сказала, что я тоже оттуда. Люди думали, что я родилась и выросла в Лос-Анджелесе, и я использовала эту историю. – как долго ты в Лос-Анджелесе?

- Недолго. Я приехал посмотреть, в чем же заключается волнение этого города, моя личная миссия.

- Тут не так интересно.

Я думала, что Лос-Анджелес был захватывающим в один момент моей жизни. Он также был далеко, далеко от моего отца. Это было то, что мне было нужно, но я скучала по более медленному темпу Чикаго. Он был тем, что я называла управляемый, все еще быстрый, но в Лос-Анджелесе казалось, что ты должен продолжать идти без остановок. Всегда было что-то, что могло держать меня в напряжении.