— Я потрясен его великодушием. — Голос Алессандро звучал легко и непринужденно.

— И должен быть. Как я уже сказал, я этого не понимаю, но он босс. Отойди, перестань пытаться убить его, перестань портить его планы, и он забудет о прошлом. Однако этот динамичный дуэт, что возник у вас, раздражает, поэтому я получил приказ разлучить вас двоих.

Ксавьер улыбнулся мне.

— Все, что ты о нем знаешь — ложь. У его семьи нет ни гроша и они по уши в долгах уже не одно поколение. Они начали брать взаймы в восемнадцатом веке и с тех пор не останавливались. Теперь они так глубоко в долговой яме, что никогда оттуда не выберутся. Его машины? Взяты напрокат. Его одежда? Куплена в секонд-хенде. Его фото? Постановочные. Магия фотошопа.

Лицо Алессандро было непроницаемым.

— Видишь ли, с его видом магии, он годится лишь для двух занятий — телохранитель либо наемник, но его дед не позволил ему ни то, ни другое, ибо быть в услужении у других людей — это ниже достоинства Сагредо. Знаешь, какое у него предназначение в этой жизни? Хорошо выглядеть, чтобы они могли подороже его продать. Когда какая-нибудь богатая идиотка выйдет за него замуж, они используют ее приданое, чтобы отделаться от своих кредиторов и еще немного продержаться на плаву. Так они и выживают. Его Инстаграм — это билборд, рекламирующий его будущей невесте. Он принц в пластмассовых побрякушках.

Лицо Алессандро по-прежнему ничего не выражало. Он выглядел почти скучающим. Чего это ему стоило? Он был слишком горд.

— Вот только наш мальчик решил играть не по правилам. Они пытались женить его три раза, но он сорвал все три помолвки без возможности примирения.

Ксавьер глумливо покачал головой.

— Почему ты не был хорошим мальчиком, Алессандро? Почему не женился на богатенькой девушке и не стал ее доить, чтобы твоя семья продолжила притворяться, будто у нее есть хоть какое-то достоинство? Твой отец ведь так сделал. Пусть и ненадолго.

Какой же ты мерзавец.

— Я не дам тебе дожить до старости, — пообещала ему я.

— Погоди, ты еще не слышала самую интересную часть. — Ксавьер ухмыльнулся. — Его дед так устал бороться с ним, что просто выкинул его из семьи. Он не граф, и даже не Сагредо. Его изгнали.

О боже.

«Похоже, твой нищий принц искренне тебя любит, бедный дурачок. Какой позор». Моя бабушка знала. Я думала, что она говорила о его одежде, но Виктория все знала.

— Ты видишь все, что у него есть. Он мотается по планете, убивая наемников, и отправляет деньги своей бедной матери, чтобы она и две его сестры могли свести концы с концами. Он даже не оставляет себе то, что зарабатывает.

Так много всего теперь обретало смысл.

Ксавьер повернулся к Алессандро.

— Тебе тоже стоит кое-что о ней знать. Она охотница за золотом, как и ее сестрица. Вся ее семья такая. Без денег, титула и Дома, ты для нее бесполезен. Как там забавно говорят у американцев? Она бросит тебя, как горячую картофелину.

Алессандро уставился на него с таким мрачным выражением лица, что я едва узнала его.

— Отправляйся домой, Алессандро. Прими то, что ты есть. Твой дедушка отказался публично объявить об изгнании тебя из семьи, потому что все еще надеется, что ты вернешься и будешь зарабатывать себе на жизнь, трахая какую-нибудь богатую наследницу, пока она не откроет свои банковские счета. Это твоя судьба.

Алессандро улыбнулся. От этой улыбки меня пробрал озноб до самых костей.

— Что ж, свое дело я сделал. — Ксавьер встал. — Наслаждайтесь остатком дня.

Он встал и пошел прочь.

Алессандро посмотрел на меня. Он ничего не сказал, просто посмотрел на меня. Они пытались продать его с аукциона. Как лошадь. Он, должно быть, знал, что именно это они и планировали для него. Он провел полжизни, притворяясь тем, кем не был.

Линус сел рядом со мной.

— Шоу вот-вот начнется.

Медленно, неторопливо Алессандро отвернулся от меня и посмотрел на помост.

В зал вошла спикер Ассамблеи Лусиана Кабера. Она была испаноязычной женщиной лет шестидесяти, избранной на эту должность после того, как предыдущий спикер ушел в отставку в прошлом году. На помост поднялся белый мужчина лет сорока с золотым посохом. Он стукнул им об пол. Из него вырвался импульс магии.

— Специальная сессия объявляется открытой.

Мне уже было все равно. Алессандро сидел рядом со мной, неподвижный, как статуя, и мне хотелось все исправить.

Лусиана подошла к своему троноподобному креслу на возвышении и села.

— Леди и джентльмены, спасибо, что присоединились к нам. Обещаю, это будет быстро. Как вы все знаете, Шерил Кастеллано, Превосходная и глава Дома Кастеллано, обратилась к нам. Она утверждает, что ее ложно обвиняют в убийстве Феликса Мортона, Превосходного и наследника Дома Мортонов. Она считает, что ее деловые партнеры вступили в сговор с Ландером Мортоном, Превосходным и главой Дома Мортонов, чтобы намеренно очернить ее имя в попытке удалить ее из совета директоров «Проекта по рекультивации Дыры», и просит, чтобы мы выслушали ее дело и вынесли свое решение.

У Шерил были яйца. Офигеть.

— Как обычно Ассамблея Техаса будет только рада вынести решение по этому вопросу.

Легкий смешок пробежал по залу. Техасская Ассамблея ненавидела иметь дело с распрями между Домами.

Лусиана подняла руку. Смех стих.

— К сожалению, у нас есть еще одно неотложное дело, отменяющее эту апелляцию.

Дородная судебная приставша, которая выглядела так, словно могла остановить танк голыми руками, поднялась на помост и протянула спикеру запечатанный конверт. Камера проецировала изображение конверта на огромный цифровой экран позади Люсианы. На нем была печать Национальной Ассамблеи.

Лусиана открыла конверт, достала оттуда старомодный пергамент и развернула его.

— Шерил Аманда Кастеллано из Дома Кастеллано, настоящим вы возвращаетесь под стражу Национальной Ассамблеи по обвинению в преступлениях против человечности и незаконных магических экспериментах.

Зал взорвался.

— Порядок! — взревел золотой посох.

Шерил вскочила с места.

— Нет! Нет.

Цепи вырвались из земли и обвились вокруг Шерил. Она замолчала, ее крик оборвался, глаза закатились, и она осела на пол.

Из ниши позади помоста вышли две фигуры, обе в малиновых одеждах с капюшонами, скрывавшими их лица. Коротышка махнул рукой, и Шерил приподнялась на три дюйма над землей. Они подошли к двери, и Шерил последовала за ними, бесшумно скользя.

Я наклонилась к Линусу и прошептала:

— Кто они?

— Хранители из других штатов, — пробормотал он в ответ.

Правильно. И все увидят Линуса, сидящего в ложе, предположительно не имеющего никакого касательства к страшным фигурам в капюшонах, уводящим Шерил. Его личность, как Смотрителя, останется конфиденциальной.

— Это возмутительно! — взвыл Ландер, стуча кулаками по подлокотникам своего кресла. — Она убила моего сына! Я требую возмездия!

Фигуры в мантиях остановились перед инвалидным креслом Ландера. Первая фигура заговорила глубоким женским голосом.

— Национальная Ассамблея сожалеет о вашей утрате сына и признает страдания Дома Мортон. Если она будет признана виновной, мы пригласим вас присоединиться к нам для ее казни. Будьте уверены, Превосходный Мортон, вам не придется долго ждать этого приглашения.

Ландер глубоко вздохнул и обмяк в кресле. Пара в капюшонах вышла из комнаты, ведя Шерил за собой.

— Хорошо все, что хорошо заканчивается, — промурлыкал Линус. — Увидимся с вами обоими сегодня за ужином. У меня.

Солнечный свет заливал парковку и жар поднимался от асфальта горячими волнами. Я стянула черную мантию и сунула ее подмышку. Еще мгновение, и я бы спеклась как пирог.

Сегодня вечером Линус захочет получить полный отчет. Скорее всего, он разрабатывал план уничтожения Аркана. Это было нормально. Аркан должен был умереть, и Ксавьер должен был умереть вместе с ним. Меня это вполне устраивало.

Прямо перед нами большой фонтан в форме гигантского одуванчика поднимал в воздух туман и воду.

Алессандро не проронил ни слова.

Я протянула ему ключи.

— Не хочешь повести?

Он повернулся ко мне с мрачным лицом.

— Нам нужно поговорить.

Я ожидала этого, но мой мир все равно раскололся напополам. Я остановилась.

На его щеке дернулся мускул.

— Все сказанное им — правда. Каждое слово.

— Я знаю.

— Я рос, притворяясь тем, кем должен был быть. После смерти отца моя работа была для меня ясна. Моя миссия в жизни состояла в том, чтобы привлечь подходящую невесту с достаточно большим банковским счетом, чтобы поддержать жизнь нашей семьи. Я отправлялся на вечеринки в дизайнерской одежде после того, как слышал, как мама плачет, разговаривая по телефону с нашими кредиторами. Я посещал открытия галерей и пил шампанское, а мои сестры три дня подряд ели одну и ту же пасту с небольшим количеством соли, потому что у нас было шаром покати.

Бремя этого, стыд, который он, должно быть, испытывал, должен был быть сокрушительным. Но он говорил об этом так, словно обсуждал утренние новости за чашкой кофе.

— Каждый раз, когда я пытался заработать деньги, моя семья плевала на это. После того, как дед в третий раз швырнул мне в лицо деньги, которые я принес домой, я понял, что они никогда не примут их. А когда я отказался быть проданным, они выгнали меня. За последнее десятилетие я заработал более шестидесяти миллионов. Все это, за исключением пятидесяти тысяч долларов, которые я держу на своем счете в качестве операционных расходов, ушло на наш долг и на мою мать и сестер. Ксавьер прав. Это из-за меня у них горит свет. Я заработал достаточно, чтобы держать кредиторов подальше от них и быть уверенным, что моя мать и сестры не умрут с голоду. Они могут позволить себе одежду и обувь. У них есть чем обойтись. Я бы продолжал в том же духе, но моя старшая сестра выросла. Она была моим агентом с четырнадцати лет, но теперь отказывается брать мои кровавые деньги. Она говорит, что не хочет чувствовать себя виноватой, зная, что я могу умереть за них.