— Мой сын считает тебя и твоих мужчин своими родителями, а не меня. Это больно, Мередит.

— Я сожалею об этом, и мы готовы принять предложение об участии в реалити-шоу, чтобы ты смогла больше времени проводить дома.

— Я тебе еще в больнице сказала, сколько сделала на своем последнем фильме, Мередит, контракт на реалити-шоу и рядом не стоял. Мы откажемся от своего права на личную жизнь за копейки. Если уж на то пошло, они заснимут, что Лиам не считает меня своей мамой, что для него это слово — пустой звук. Думаешь, я хочу, чтобы меня так унизили на национальном телевидении?

— Ты так говоришь, будто Лиам бросает тебя ради кого-то другого. Он ребенок, он не понимает.

— Я Мэйв Рид, Золотая Богиня Голливуда. Я не могу предстать перед всеми проигравшей кому-то, даже первой принцессе фейри, родившейся в Америке.

— Ты ведь сейчас не о Лиаме?

— Я была секс-символом с начала шестидесятых годов, Мередит, и все же ты заполучила внимание самых желанных мужчин королевского двора. Я понимаю почему, но вся моя карьера построена на моем имидже. Мой агент и мой специалист по связям с общественностью полагают, что реалити-шоу может навредить моему образу, который я создавала десятилетиями. Я одна из самых востребованных и желанных женщин Голливуда, но не могу конкурировать с тобой в своем собственном доме.

— Это мнение твоего агента и специалиста по связям с общественностью или и твое тоже?

— Наше общее.

— Ты серьезно?

— Да, Мередит, в этом городе решает репутация. Если люди посчитают кого-то вроде тебя гораздо более желанным, чем я, это повредит моему доходу и, возможно, отразиться на кассовых сборах моих фильмов.

— Что значит «кого-то вроде меня»?

Она захлопала своими большими прекрасными глазами, глядя на меня с тем же выражением лица, что я десятки раз видела у нее в фильмах. Я поняла, что это для нее один из способов скрыть свои истинные чувства от посторонних. Не знаю, все ли актеры грешат этим, но она поступала именно так: начинала играть. Это была ее версия непроницаемого лица копа — лицо актрисы.

— Ответь мне, Мейв, что ты имела в виду под «кого-то вроде меня»?

— Я имела в виду тех, кто не является секс-символом кино, — ответила она.

Я покачала головой.

— Ты не об этом говорила.

— Ну так поведай мне, о чем же я хотела сказать, раз уж я сама не знаю.

— Ты полагаешь, что Брилуэн смогла с такой легкостью зачаровать меня, потому что я недостаточно чистокровный сидх, как и Китто?

— Я этого не говорила.

— Ты избегаешь ответа на вопрос, и это так в стиле сидхов, ведь мы никогда не лжем напрямую. Мы лишь увиливаем, пока собеседник не услышит в наших словах то, что сам хочет, а потом позволяем ему в это верить.

— Ты слишком усложняешь, Мередит.

— Разве?

— Да, и это прямой ответ на вопрос, — сказала она.

— Единственный, что ты мне дала, но это не ответ на интересующий меня вопрос, верно?

— Оставь это, Мередит, пожалуйста. Прости, если я как-то задела тебя.

— А что если не оставлю?

— Да что с тобой сегодня, Мередит?

— Могу спросить тебя о том же.

— У меня сегодня была назначена встреча, и они уже настаивают, чтобы я вернулась к съемкам. Я сказала им, что хочу побыть немного со своим сыном, но я одна из тех, кто приносит им немало денег, и год без фильмов с Мэйв Рид сильно ударит по их карману.

— Ты еще и недели дома не пробыла, — поразилась я.

— Если я снова уеду, Лиам просто забудет, кто я такая.

Я шагнула к ней и коснулась ее руки.

— Ты можешь отказаться?

— Я всегда могу отказаться.

— Навредит ли это твоей карьере, вынудит ли тебя нарушить условия контракта?

Она улыбнулась и накрыла ладонью мою руку, которой я касалась ее.

— Тебе больше других известно, как обстоят дела на самом деле на этом уровне «славы», — свободной рукой она нацарапала в воздухе кавычки.

— Я видела, через что тебе пришлось пройти в прошлом году. И я поражена, как плохо порой с тобой обращаются.

— В этом городе у меня действительно есть вес, представь, что происходит с теми актерами, у кого этого нет.

— Должно быть, этот город к ним безжалостен, — сказала я.

— Голливуд сожрет любого, кто это позволит.

— Интересно, есть ли у звезд реалити-шоу такие же проблемы?

— Честно говоря, не знаю, мы с ними пересекаемся, только когда к ним уже приходит слава, и агенты пытаются удержать их в центре новостей. Не знаю, насколько все отличается в начале, но ты не похожа на большинство реалити-звезд. Ты уже знаменита.

— Только вот эта слава, как и мои благородные титулы, не оплачивают наши счета.

— Ты можешь вернуться к работе частным детективом.

— Это не поможет тебе сказать телестудии нет. Для этого нам нужно больше денег, чем может заработать частный детектив.

— Тридцать миллионов долларов, Мередит, вот сколько я получила за свой последний фильм. Ты никак не сможешь заработать такую сумму. Прости, но это правда.

— У нас есть одно предложение на миллион долларов, другое на несколько сотен.

— И за что предлагают миллион?

— Меня уже какое-то время уговаривают сняться для разворота журнала.

— Нет, нет, потому что я знаю, что некоторые из твоих предложений от семейных изданий. Ты можешь быть либо горячей молодой штучкой, либо прекрасной матерью малышей, но не сможешь совместить оба эти образа для прессы, не в этой стране.

— Тогда я буду признательна, если ты поможешь мне разобраться в поступающих предложениях, потому что у меня есть соблазн согласиться на все деньги разом. Я даже не задумывалась над созданием своего имиджа.

— Буду рада помочь, но тебе нужно определиться, какой образ ты хочешь поддержать.

Я рассмеялась.

— Не поздновато ли для меня становиться идеальной мамочкой, учитывая, что тройняшек я родила вне брака?

— Не из-за этого образ матери будет трудно продать, а из-за нескольких отцов, да и слухи о том, что Холод с Дойлом любовники, тоже сильно подпортили их имидж в центральных СМИ.

— Очень гомофобно, — отметила я.

— Да, верно, но все же так и есть.

— Могу ли я быть горячей молодой штучкой, только что родив тройню?

На это она рассмеялась.

— Не знаю. Я не знала никого, чья фигура восстанавливалась так быстро, как твоя, и кто не был бы чистокровным сидхом. Ты сложена как человек, но приходишь в форму, определенно, как сидх.

— Тем более после тройни, — добавила я.

Мэйв снова рассмеялась.

— Да, особенно после тройни. Людские СМИ жаждут узнать секрет твоего послеродового похудения.

— Никакого секрета нет, видимо, просто хорошие гены.

— Не это они хотят услышать, Мередит, а о каких-нибудь упражнениях или еще лучше: о магии или таблетках, что помогут им стать такими же стройными, как и до родов, без каких-либо усилий с их стороны.

— В форму я возвращаюсь без особых усилий, но все хорошее в моей жизни мне доставалось с огромным трудом.

Ее лицо разгладилось, и она обняла меня.

— Я знаю, и мне жаль, что я сорвала на тебе свое настроение.

Я обняла ее в ответ.

— Теперь я должна бы сказать: «Все в порядке», но это не так. Я больше ни для кого не буду девочкой для битья, — я обняла ее крепче и взглянула в лицо, мелькавшее в тысячах блокбастерах. — Даже для прекраснейшей кинозвезды Голливуда.

— Ты правда так считаешь? — спросила она, посмотрев на меня со своего роста более ста восьмидесяти сантиметров с высоким каблуком.

Я улыбнулась.

— Конечно, считаю.

Она склонилась ко мне, и я привстала на цыпочки навстречу поцелую. По меркам фейри это был очень целомудренный поцелуй, но если бы его засняли папарацци, они бы смогли продать фото за кругленькую сумму, спровоцировав слухи о том, что мы с Мэйв были любовниками. Однажды у нас был необыкновенный волшебный опыт, но едва ли можно сказать, что мы были вместе. Не уверена, можно ли нас с ней считать дальними родственниками, или она скорее входит в круг моих придворных. Когда-то подобные отношения были более официальны, при дворе Благих до сих пор так и есть, чуть меньше это можно отнести к Неблагому двору, и если уж здесь у нас тоже королевский двор, то при нем совсем не соблюдают эти формальности.

Она улыбнулась мне, ее розовая помада слегка смазалась. Я губы не красила, просто не заморачиваюсь над тем, чтобы сделать свои губы красными. Людям кажется, будто они чем-то накрашены, но поцелуй лишь доказывает обратное: размазалась только помада Мэйв.

Я отстранилась из объятий с улыбкой.

— Я очень ценю твое предложение выбрать любовников среди сидхов из числа новых стражников, — проговорила она.

— Они свободны, как и ты.

— Я очень давно не встречала тех, кто действительно придерживается таких взглядов. С людьми и Благими всегда есть цена, которую нужно заплатить, или какие-то обязательства.

— Неблагие, что не находятся под влиянием королевы, больше похожи на других фейри. Секс — такая же необходимость, как и еда.

— Точно, только вот у стейка нет чувств, нет эмоционального багажа, в отличии от людей, да даже от сидхов.

Я кивнула.

— С этим не поспоришь. Младшие фейри подходят к этому более рационально.

— Думаю, принцесса, тебе кажется, что младшие фейри рациональнее относятся к сексу с сидхами, потому что они уверены, что это встреча на один раз или короткая интрижка. За все время очень немногие не-сидхи женились и выходили замуж за сидха.

— Моей бабушке удалось, — напомнила я.

— Твоему деду хотелось покончить со своим проклятьем, и только добровольная женитьба на представителе другого вида фейри могла помочь с этим.

— То проклятье хотя бы не обязывало к браку по любви. Деда не просто так прозвали Уаром Свирепым, он бы никого не смог бы заставить полюбить себя.

— Как его сыновья, твои дядюшки?

— Их осматривали современные врачи, и похоже ничто не в силах остановить яд, сочащийся из пор их пальцев, зато им помогли латексные перчатки. Теперь они больше не травят этим ядом людей.

— Это хорошо, они не заслужили своего проклятья. Мне всегда казалось несправедливым, что проклятье Уара передалось всем его детям, родившимся с таким же отклонением, — проговорила она.