Но что значит «складывание рыночных производственных связей»? Это означает развертывание массового частного пред­принимательства – процесс, идущий полным ходом в быв­шей ГДР, в Польше, Венгрии, Чехии, Китае, – во всех «соци­алистических» странах, дальше продвинувшихся к выходу из лабиринта «казарменного социализма» (в Китае – с его спецификой, предусматривающей минимизацию «казармы» в эко­номике с сохранением ее в политике). Но в бывшем СССР этот процесс наталкивается на четыре, даже на пять чудовищных препятствий, пострашнее знаменитых «четырех призраков» Френсиса Бэкона, олицетворявших ложные идеи, которые уво­дят человека от истины.

Первое препятствие – почти полное отсутствие инфра­структуры снабжения. Представьте себе американского фер­мера или владельца ресторана, у которого отключили телефон, ото­брали телефонную книжку (теперь – отключили компьютер), и он должен ехать в город, чтобы неделями договариваться о покупке продуктов, семян, удобрений, горючего, техники, запасных частей к ней и пр. Много он наработает? Между тем, именно в таком поло­жении оказывается любой российский предприниматель. Ему неку­да звонить, некого просить о присылке хотя бы за наличные (о кре­дите нечего и говорить) всего того, без чего невозможно начать работу. В условиях тотального дефицита и отсутствия сети специализированных фирм он тратит круглый год часы и дни, иногда неде­ли и месяцы на то, чтобы «достать» необходимое за деньги (по мо­нопольно высоким ценам!). Достаточно первого серьезного сбоя – например, обманули с обещанием поставить сырье или горючее, – и плоды целого года работы могут пойти под откос. Конечно, постепенно необходимые связи и поставки налаживаются. Но без помощи государства этот процесс может растянуться на 10—15 лет. А государство пока что не помогает или помогает очень плохо.

Второе препятствие – почти полное отсутствие инфраструкту­ры сбыта продукции. Представьте себе американского фермера или владельца мастерской, которому надо самому грузить в машину и везти на рынок свой товар, стоять там самому за прилавком целые дни и недели, либо отдать его за бесценок перекупщику-монополи­сту, который к тому же постоянно шантажирует его, угрожая распра­вой. Когда же в таком случае работать и что останется от прибыли? Именно в таком положении находится любой российский предпри­ниматель, отданный правительством полностью на произвол пере­купщика. Конечно, и здесь система сбыта постепенно налаживает­ся. Но и здесь потребуется лет 10—15, пока она начнет полноценно функционировать, если не поможет полностью пассивное пока что государство.

Третье препятствие – почти полное отсутствие инфраструк­туры защиты от мафиозных уголовных структур, прежде все­го – от рэкета. Американский предприниматель, тоже нема­ло страдающий от рэкетиров, имеет хотя бы возможность по­звонить в полицию. Российский формально тоже имеет такую возможность (и время от времени в газетах сообщают о поим­ке с поличным очередной банды рэкетиров). Но практически в подавляющем большинстве случаев он предпочитает отку­паться от рэкетиров чудовищно высокой данью, составляю­щей от десятой доли до четверти, трети и более прибыли. Дело в том, что в СССР почти полностью отсутствовал опыт борьбы с рэкетом: у директора государственного предприятия было бесполезно пы­таться вымогать что-то существенное – все деньги проходили че­ред бухгалтерию, и грабили в основном инкассаторов. Теперь у пред­принимателя, при удаче, можно безнаказанно выпотрошить милли­оны: пока вмешается милиция, могут убить или сжечь предприятие (что часто и происходит), а милиция к тому же может оказаться коррумпированной (что тоже не редкость). В результате почти все частные предприятия страны – от любой из тысяч мелких московс­ких лавочек до крупнейших фирм – прочно завязли в паутине рэкета.

Рэкет настолько безнаказан, что рэкетиры почти легально соби­раются на свои конференции в ресторанах, устраивают постоянные кровавые «разборки» – передел «сфер влияния» в городах, а также пышные похороны умерших или погибших «крестных отцов». Го­сударство проявляет позорное бессилие, и нам еще предстоит гово­рить об этом детальнее в лекции о мафизации общества. Но именно безнаказанность мафии быстро близит день развязки. Начались ла­винообразно растущие «заказные убийства» предпринимателей, вообще каждого, кто осмеливается стать на пути рэкета. Мафия явно рвется к контролю над государственными структурами. И в самые ближайшие годы грядет генеральное сражение: либо Россия и дру­гие республики бывшего СССР превратятся в гигантскую Колум­бию под властью медельянского картеля (и тогда конец массовому частному предпринимательству) – либо государство перейдет в контрнаступление и принудит рэкет к обороне (чего пока не просматривается).

Четвертое препятствие – почти полное отсутствие инфраструктуры защиты от хищничества чиновников, так сказать, рэкета со сто­роны власть имущих. Как и во всех или почти во всех странах Азии, в России, как и в остальных 14 республиках бывшего СССР, невоз­можно шагу ступить, чтобы какой-нибудь султан, шах, хан во вполне европейском костюме не потребовал от тебя взятку – начиная с последнего швейцара и кончая высшими сановниками (или их же­нами, сыновьями, племянниками, внуками и пр.).

А уж истребовать взятку с предпринимателя может только очень ленивый: с него постоянно требуется разрешение на то, другое, пя­тое, десятое – а где и когда в России чиновник давал разрешение без взятки? Желающие могут убедиться в этом сами, даже не покидая пределов своей страны: достаточно обратиться с любой просьбой в любую российскую (украинскую, латвийскую и т.д.) инстанцию.

Американский предприниматель при конфликтной ситуации имеет возможность снять трубку и обратиться к своему адвокату. В России адвокатов в десятки раз меньше, законов на этот счет – никаких вообще, любой адвокат полностью бессилен перед самым последним чиновником. Поэтому остается платить чиновному рэкети­ру. И чем больше плата – тем медленнее идет процесс становления массового предпринимательства.

Наконец, первое посттоталитарное российское правительство (и не только оно в бывшем СССР) словно с ума сошло. Стремясь лю­бой ценой пополнить государственный бюджет, оно раскрутило на­логовый пресс на предпринимателя до – вы не поверите! – 90% его прибыли. Вновь и вновь прошу представить себе американского предпринимателя, которому только что пришлось отдать из каждой тысячи долларов чистой прибыли двести-триста долларов уголов­ному рэкетиру, двести-триста долларов – чиновному рэкетиру, а тут еще налоговая инспекция требует с него якобы «оставшиеся» (?!) девятьсот. Как тут работать? Как решиться завести собственное предприятие? Не проще ли заняться перепродажей краденого или скупленного в государственных магазинах (за взятку)? Прибыли баснословные, а налоговая инспекция не подступится, поскольку биз­нес целиком относится к сфере «теневой» экономики. Многие из моих знакомых бизнесменов именно так и поступили. И процвета­ют. Но чем больше они процветают – тем дальше путь к нормализа­ции экономики, к ее стабилизации и подъему.

В принципе в обществе, где не только нет кризиса перепроизвод­ства, но тотальный дефицит всего и вся в рамках платежеспособного спроса, быть не может никакой безработицы. По подсчетам эконо­мистов, одна только сфера частного предпринимательства могла бы поглотить до половины потенциальных безработных (14—15 млн. из 27– 29 млн. в России). Прибавьте сюда массовую переподготовку кадров на незаполненные вакансии – так и не развернутую до сих пор. Прибавьте сюда необходимость для матерей с малолетними детьми оставаться дома, пока дети не пойдут в колледж. В США и других развитых странах дома остается (в постоянной ротации) до трети и больше работоспособных женщин. В России нужда выгоня­ет на работу намного больше 90% женщин с малолетними детьми, которые оказываются в буквальном смысле брошенными на произ­вол судьбы. Нормализуйте положение, и вы получите дополнитель­но несколько миллионов освободившихся рабочих мест. Но в прави­тельстве России – нам еще предстоит специально говорить об этом – не доросли до понимания серьезности проблемы. Что говорить о руководителях предприятий? Наконец, в России поистине безбреж­ное поле для общественных работ на добрый десяток миллионов человек: миллионы километров непроложенных и неблагоустроен­ных дорог, мусору на улицах – как после землетрясения, десяток районов экологического бедствия размером со средний штат США каждый.