Глава 12. Салем

С Аэнор на руках я полетел на восток, ко Двору Шелков. Садящееся солнце светило мне в спину, солёный бриз шелестел в перьях моих крыльев. Мерцающее сапфировое небо простиралось под нами.

Одно лишь ощущение того, как Аэнор прижималась ко мне, угрожало сокрушить всю мою сдержанность и зашвырнуть её в океан. Я остро осознавал каждое место, где соприкасались наши тела. Я испытывал безумное желание выглядеть идеальным в её присутствии и в то же время объяснить ей все свои изъяны, рассказать ей всё.

Мои крылья хлопали по воздуху позади меня. Я пытался отвлечь себя величием садящегося солнца. Но запах Аэнор заставлял мою кровь нестись быстрее, и всё, чего мне хотелось — это целовать её, пока вся её грудь не зальётся румянцем.

И вот она снова отвлекает меня.

Это магия судьбы в работе, а не связь двух любовников, которые знали мысли и страхи друг друга. Это не прочная каменная кладка двух людей, которые на протяжении многих лет постепенно раскрывали самые болезненные воспоминания и самые дичайшие мечты друг друга; двух людей, которые за время выучили каждый жест и выражение лица партнёра. Наша связь подобна стеклянному дворцу; прекрасная, но хрупкая.

Это магия... иллюзия. Отдельный сорт проклятия.

Но это ощущалось таким реальным.

Будь у меня сейчас коньяк, я бы выпил. Вместо этого у меня имелась фляжка водки из дома Оссиана, которая прожигала дыру в моём кармане. Обычно я выбирал не водку. Она ощущалась как зверство, вылитое мне прямиком в горло. И всё же сейчас мне хотелось этой водки, чтобы приглушить незнакомую панику, которая накатывала каждый раз, когда я думал о тёмной магии, струящейся под кожей Аэнор.

Мы с паникой оставались незнакомцами на протяжении многих столетий, но теперь мы вполне себе сблизились.

Аэнор покосилась на океан, не отрываясь от моей груди, и покрепче обхватила руками мою шею. Эта маленькая перемена в её теле наполнила меня диким желанием защитить. Пока я смотрел, как её волосы развеваются на ветру, я увидел образ её, стоящей на утёсе старого Ис давным-давно, когда я ещё не разрушил его.

— Салем... — Аэнор посмотрела мне в глаза. — ...Ты загораешься. Твоё тело ощущается так, будто ты вот-вот воспламенишься.

Я посмотрел на свою рубашку, увидел, что та начала дымиться, и сделал медленный глубокий вдох.

Она повернулась, чтобы снова взглянуть на море. В этих диких сумерках её кожа окрасилась розоватым отсветом.

— Ты можешь править Нова Ис, знаешь. После того, как излечишься, — не знаю, почему я сказал это. Чувство вины, наверное, ведь я отнял это у неё. А может, я просто хотел знать, что когда меня здесь уже не будет, она надёжно устроится в жизни. Я хотел, чтобы она сидела на троне, чтобы в подчинении у неё была армия и легион слуг, готовых удовлетворить все её потребности.

Между её бровей пролегла озадаченная складка.

— Почему ты об этом подумал?

— Мне просто кажется, что из тебя выйдет сильная королева. И мне нравится думать, что ты будешь командовать армией.

— Хмм. Не уверена, что это моё.

— Почему нет?

— У меня нет опыта. Когда я была приближена к управлению Ис, я полностью находилась под контролем матери. И... — резкий вдох. — Я не уверена, что я на неё похожа.

— Что ты имеешь в виду?

— Она повелевала толпой так, как я никогда не сумею. Она входила в помещение, и люди просто хотели ей угодить. Они чувствовали себя в безопасности с ней. Она просто была... такой уверенной в себе. И у неё не было такого наследия, как у меня.

— И что это за наследие?

— Мой отец был особенно кровожадным. Он прибивал людей гвоздями к деревьям. И думаю, она видела его тьму во мне. Она попросила меня казнить кого-то, но вот что странно... какой-то части меня понравилось это делать. Когда я приносила жертву, это вроде как вызвало во мне восторг, — она прикусила губу. — Знаешь, что? Я вообще не понимаю, почему я тебе это рассказываю.

— Я не понимаю, почему ты так себя винишь за это. Убийство людей может быть приятным. Знаешь, высока вероятность, что единственное значимое, что сделал этот мужчина — это умер. Он ведь помог вашим посевам вновь произрастать, так? И в любом случае, люди слишком много времени тратят на угрызения совести.

Аэнор одарила меня слабой улыбкой.

— Хмм. А ты мог бы стать психологом, если бы задержался здесь.

— К сожалению, в большинстве случаев моя мудрость так же полезна, как давать арахис беззубому человеку.

Когда она сделала глубокий вдох, её грудь задела мою, и мой пульс участился. В сознании пылали образы того, как я целую её груди, захватываю один из её сосков в рот. Когда мой взгляд скользнул по её телу, я мог представить её обнажённой и распростёртой на постели передо мной.

Но посмотрев на её лицо, я увидел, что она снова хмурится.

— Твоя грудь опять начинает дымиться. Что это?

Мои пальцы крепче сжали её ноги и талию. В её присутствии просто невозможно ясно мыслить. В её присутствии казалось, что в мире больше никого не существовало. Ни Шахар, ни Анат. Только Аэнор и я.

Очевидно, я размякал. Мне нужен рок, смертельность. Мне нужно думать о тюрьме наших тел, которая заточит нас на Земле, если я не покину это место.

Тысячу лет назад в Шотландии, когда аристократ хотел казнить кого-то на своём пиру, он приносил отрезанную голову чёрного быка. Отвратительный символ смерти. Мне нужна отрезанная голова быка, сочащаяся кровью и окружённая вьющимися мухами. Мне нужно выставить эту голову перед Аэнор и разрушить опьяняющие чары между нами.

Потому что такова моя тёмная правда: если я позволю себе почувствовать что-то к Аэнор, это будет означать её смерть.

Во мне бурлила потребность поведать ей всё, рассказать всю свою историю, каждую мысль и желание до неё. Это был безумный порыв — такое чувство, будто если я разложу перед ней все поломанные кусочки себя, она сможет собрать их обратно в одно целое.

Но на деле такого никогда не случится. Я давным-давно проклят, и частью проклятья являлось то, что я не мог об этом говорить.

— Твои пальцы как тиски, — сказала Аэнор.

Я немного ослабил хватку, и мой взгляд ухватился за маленький белый огонёк, порхавший вокруг нас.

Вот он, ничтожный блуждающий огонёк, который следовал за мной и наблюдал, не сорвусь ли я. Крошечный фейри-шпион, преследующий меня.

Я сделал глубокий вдох. Настолько приблизившись к своему предназначению, я не утрачу сосредоточенности.

— Ты чувствуешь вину за казнь одного человека, — сказал я. — Может, я смогу помочь тебе посмотреть на вещи под другим углом. Ты как-то раз сказала, что я прячу свою истинную природу под завесой изысканности. И ты была права. Знаешь, что таится за моими дорогими костюмами и коньяком? Я ничего ни к кому не чувствую. Я существую лишь для того, чтобы мучить других. Как-то раз я соблазнил жену фермера, и когда мужчина застал нас трахающимися под багряником, он впал в ярость. Хочешь знать, что я сделал с ним?

— Ни капельки.

Но извращённое желание сказать правду накатило на меня как лава.

— Я переломал ему конечности, чтобы он не смог ходить. Я спалил его ступни до неузнаваемости, оставив его беспомощным. Я стал поглощать его, начиная с живота...

У Аэнор отвисла челюсть.

— А можно не надо? У меня почти закончился чай от тошноты.

— А закончив, я увидел, что его дочка наблюдает за мной. И я знал, что она никогда уже не будет прежней.

За свою жизнь я совершил много ужасных поступков. Но этот... этот я запомнил, потому что у маленькой девочки были огромные тёмные глаза, совсем как у Шахар, и она стискивала свою кошку.

Аэнор выглядела так, словно её вот-вот опять стошнит.

— И я не изменился, Аэнор. Я мог бы сделать то же самое завтра — импульсивно разодрать человека в клочья. Замучить кого-то до смерти. Те языки пламени, которые ты видела — это напоминание о том, кто я на самом деле, и причина, по которой я ухожу.

И вот она, голова чёрного быка, выставленная перед ней напоказ.

Она прикрыла ладонью рот, широко распахнув глаза.

— Думаю, ты ясно донёс свою точку зрения.

Мои крылья хлопали по воздуху в ритме медленного сердцебиения.

— Конечно, я ощущаю примитивное желание, — «к тебе, и лишь к тебе одной», — добавил я мысленно. — Я чувствую гнев. Но на этом всё.

— То есть, тебе плевать, если мир сгорит и все умрут, — Аэнор нахмурилась. — Напомни-ка мне, почему ты запер себя в клетке души вместо того чтобы уйти с Шахар, когда у тебя была возможность?

Я почувствовал, как нечто подобное ужасу расходится по моим венам, и бросил взгляд на блуждающий огонёк. Мне нужно положить конец этой беседе.

Я сохранял совершенно бесстрастное, даже скучающее выражение лица.

— Я планировал трахнуть тебя ещё разок перед тем, как покончу с этим миром, а это оказалось бы проблематичным, если бы ты заживо сварилась в океане.

Когда она вновь посмотрела на меня, её глаза потемнели, превратившись в бассейны теней. От ледяной ярости в них моё сердце едва не остановилось. Я еле-еле мог дышать, когда она смотрела на меня вот так.

— Но ты о чём-то умалчиваешь.

Она не поверила мне, а это опасно в присутствии маленького шпиона. Она знала правду? Я не мог разглашать это перед теми, кто наблюдал. Опасная, опасная территория.

Я стиснул челюсти.

— Не пытайся романтизировать меня, Аэнор. Я рассказал тебе, какой я.

— О, я в курсе, что ты полный говнюк, не пойми меня неправильно. Просто ты что-то умалчиваешь. Я чувствую это всякий раз, когда твои пальцы сжимаются на моём бедре. Секрет, который ты утаиваешь, пожирает тебя изнутри как рак. Ты хочешь сказать мне что-то важное, но останавливаешь себя.

Она знала меня лучше, чем я думал. Но мы не могли обсуждать тот факт, что она моя наречённая — только не сейчас. Я привлёк её так близко к себе, что теперь кожей чувствовал её пульс.

Наконец, когда чёртов блуждающий огонёк опять улетел прочь, я начал немного расслабляться. Возможно, я в достаточной мере удовлетворил его, убедил, что никого не люблю и по-прежнему способен пожирать тело живого мужчины, пока его дитя в ужасе наблюдает. «Хорошее шоу, Салем».