Глава 23

Камила

Я была рада, что мы все выяснили по дороге и теперь могли говорить на более легкие темы. Но когда мы подъехали к лесистой местности вокруг дома матери, Уоррен начал щуриться в темноте, чтобы не пропустить нужное здание. Все мои светлые чувства были омрачены нервозностью.

— Вон тот, — указала я на последний дом в квартале.

— Красивый, — заметил он, проезжая между деревьями, растущими вдоль подъездной дорожки.

Машина остановилась перед гаражом.

У мамы был хороший дом. Его и кое-что еще она приняла от Хавьера, когда отца арестовали, а Хавьера освободили. Также она получала каждый месяц чеки на разные расходы. Он приходил ежемесячно, даже после того, как она сказала Бельмонте, что нашла работу и больше не нуждалась в его средствах. Меня хоть и отталкивала идея использовать деньги, которые были назначены судом до моего восемнадцатилетия, мама приветствовала это. Я считала эти деньги кровавыми, она же рассматривала их как выплату долга.

Уоррен взял обе сумки, когда мы вышли. Я еще раз бросила на него взгляд. Он был одет в джинсы и черную футболку, демонстрируя свои загорелые руки и татуировки. Мне они нравились, но мама определенно об этом со мной поговорит.

— Ты вроде как не нервничаешь, — удивилась я.

— А должен? — спросил он, вскинув брови.

Я позвонила в дверь, переминаясь с ноги на ногу.

— Запомни, если моя мама смотрит на тебя с неприязнью, то только потому, что кое-чего не понимает. Особенно татуировок. Так что если она...

Его глаза весело блеснули.

— Мне их спрятать?

— Очень смешно.

— Поэтому ты так нервничаешь? Из-за моих татуировок?

— Наверное. — Я снова нажала на звонок. — Почему ты не нервничаешь?

— Родители обожают, когда женщины приводят меня домой.

— Серьезно? — хмыкнула я, глядя на него.

Ревность развернулась глубоко внутри меня, но я ее подавила. Этот мужчина не был моим, и что бы он ни делал до меня – это не мое дело. Я достаточно насмотрелась на его прошлое, чтобы знать, что его женщины могли бы заселить целый город. Уоррен повернулся ко мне, прежде чем на его серьезном лице расцвела улыбка.

— Но не думаю, что мне понравился хоть один родитель. Надеюсь, тебе от этого полегчает.

Я протянула руку, чтобы коснуться его вечной щетины, как раз в тот момент, когда дверь открылась. Я тут же одернула ладонь и повернула голову в ту сторону. Мама изучала Уоррена, но по тому, как ее глаза быстро и широко распахнулись, я не успела понять, одобряет она его или нет, прежде чем она обняла меня и крепко прижала к себе.

— Наконец-то ты здесь, — запричитала она, отпуская меня и целуя в обе щеки. — Мы так волновались, что ты не придешь!

— Я здесь только благодаря Уоррену. — Я повернулась к нему. — Уоррен, это моя мама, Роза.

Совершенно нехарактерным для нее движением она обняла его и чмокнула в щеку.

— Спасибо, что привез Камилу ко мне. Надеюсь, ты останешься на выходные.

Он улыбнулся, когда они отошли друг от друга.

— Не стоит благодарности. Для меня это в удовольствие. Спасибо, что пригласили.

— Откуда ты? — нахмурилась она.

— Из Нью-Йорка. — Он усмехнулся, когда она уперлась кулаком в бедро и нахмурилась еще сильнее. — Теперь живу в Англии, но по словам англичан я говорю, как янки, так что, судя по всему, акцент так и остался. Но по мнению всех присутствующих я говорю, как британец.

Мама рассмеялась.

— Ты определенно говоришь не как мы.

Я хотела было сказать, что она тоже, но не стала.

Ванесса и Адам присоединились на кухне вскоре после нашего приезда. К концу вечера, после булочек с горячим какао, мама и Уоррен поболтали друг с другом по-испански, словно знали друг друга всю свою жизнь, в то время как мы с сестрой перебрасывались недоуменными взглядами.

После мы начали убирать со стола, а Адам, извинившись, ушел, так как сильно вымотался.

— Пошли, — мама обратилась к Уоррену по-испански. — Я провожу тебя в твою комнату. Тебе надо разобрать вещи.

Ванесса уронила ложки, которые мыла, вызвав громкий стук, а я замерла, едва удержав кружки в руке. Все внимание было переключено на сестру. Она просто стояла с открытым ртом, пока вода стекала на ее руки. Скорее всего, на моем лице было такое же выражение.

— Ванесса! Смотри, что делаешь, пока не разбила что-нибудь и не поранилась, — отчитала ее мама, прежде чем уйти с Уорреном, который бросил на нас веселый взгляд через плечо.

— Я в шоке, — прошептала сестра.

— Я тоже. — Я поставила кружки на стол. — Типа, действительно потрясена.

— Может, это проверка? Может быть, она ждет, что Уоррен отклонит это предложение, сказав, что будет спать в другом месте, так как вы не женаты?

— Наверное.

— Помнишь, что она проделала с Адамом в Пунта-Кане?

Мы редко выбирались куда-то семьей, а еще реже ездили в Доминикану и на курорты. Обычно мы отдыхали у родственников, чтобы не беспокоиться о жилье или еде. Когда Ванесса и Адам обручились, мы решили отпраздновать это, отправившись в Доминиканскую республику, где решили остановиться в одном из отелей, которыми постоянно хвастались наши друзья. Забронировали четыре комнаты: одну для меня, одну для мамы и бабушки, одну для брата и одну для Ванессы и Адама. Вот только мама рассмеялась и посмотрела на нас так, будто мы все сошли с ума.

— Ну уж нет! Ты будешь ночевать с сестрой, а Адам может остаться с Джонни, — вклинилась мама. Конечно, остаток поездки мы с Адамом тайком менялись комнатами среди ночи, чтобы Ванесса могла спать со своим женихом. Пусть меня это и раздражало, но это было лучше альтернативы, где я делила бы комнату с ними двумя.

— Как я могу забыть? — усмехнулась я.

— Не могу поверить, что она действительно позволяет вам спать в одной комнате под ее крышей.

Я не понимала, чего Ванесса от меня хотела. Мне стоило ее поблагодарить за то, что она первая дочь тире подопытный кролик?

Я молча продолжала убирать со стола. Мама присоединилась к нам ближе к концу уборки.

— Он мне нравится, — сказала она.

Ванесса закатила глаза.

— А Адам?

— Я люблю Адама.

— Это потому, что Адам не говорит по-испански? — взъелась все еще раздраженная сестра.

Мама с улыбкой покачала головой.

— Я же сказала, что люблю Адама. Перестань вести себя как избалованный ребенок и забудь про Пунта-Кану. Времена изменились.

— Это было четыре года назад, мам.

— Bueno, Ванесса. No se que decirte, — ответила мама.

— Ты не знаешь, что сказать, потому что тебе нечего сказать.

— Разве ты не можешь просто порадоваться за сестру?

— Я рада за сестру, — повысила голос Ванесса. — Моя радость за нее и расстройство из-за того, что ты не принимаешь моего мужа, не исключают друг друга, понимаешь?

— У меня сейчас есть дела поважнее, Ванесса. Por favor! Твой брат приезжает утром, и ему нужна комната для сна. У меня не хватает места для него, твоего дяди, тети и парня твоей сестры, так что им придется делить комнату. Повзрослей и смирись уже с этим. — Мама пошла прочь, качая головой. — И Адам знает, что я люблю его как сына, так что не вешай мне лапшу на уши.

Пока она уходила, преувеличенно покачивая широкими бедрами в черном платье, мы с Ванессой помалкивали. Сестра перестала намывать кружку еще посреди тирады мамы, а я просто стояла, широко раскрыв глаза. Когда мы с Ванессой стали превращаться из угловатых подростков в девушек, тетушки только и болтали о том, пойдем ли мы в маму (тонкая талия и большие бедра) или будем смахивать на родственников отца (высокие и долговязые). Мы превратились в смесь того и другого. Ванесса была выше меня, но у нас у обеих были приличных размеров грудь и задницы, но никаких огромных бедер, хоть у меня они и были чушь шире, но ненамного.

Когда мама скрылась в задней части дома, мы обе вздохнули и посмотрели друг на друга.

— Я спать, — отчиталась я. — Ты планируешь встать пораньше, чтобы позавтракать с Джонни?

Она пожала плечами.

— А ты?

— Понятия не имею. Наверное, так будет правильно, верно?

— Наверное.

Когда я добралась до своей комнаты, Уоррен уже чувствовал себя как дома. Он лежал без рубашки под белым плюшевым одеялом с телефоном в руке. Отложив его, он посмотрел на меня, растянув на лице ленивую улыбку.

— Я собирался распаковать твои вещи, но не был уверен, что ты хотела, чтобы я рылся в твоем нижнем белье.

Я взглянула на сумки, которые мы привезли.

— Ты распаковал вещи?

— Твоя мама четко обозначила, что я должен это сделать. Она даже открыла пустые ящики и предложила свою помощь.

— Быть такого не может! — опешила я.

— Может, — подтвердил Уоррен, явно забавляясь. Такой соблазнительный, приветливый и веселый.

— Ванессу хватил удар только потому, что мы живем в одной комнате, а тут такое...

Он нахмурился.

— А ей-то что?

— Долгая история, но мои родители старой закалки и не одобряют такого рода вещи.

— Тебе уже за двадцать, — заметил он, как будто я нуждалась в напоминании.

— Как я уже сказала, мама старомодна.

Уоррен вздохнул и провел рукой по волосам.

— Понял. Моя бабушка такая же. Когда я жил с ней, мне не разрешали приводить девочек в свою комнату.

— Могу представить, как это повлияло на планы юного плейбоя Уоррена.

— Если честно, то не особо, — хмыкнул он. — Я приводил их, когда она уходила спать.

— Ну, разумеется, — хихикнула я, покачав головой.

Я собрала вещи и взяла пижаму в ванную. В душе у меня было твердое намерение смыть дневные тревоги, но как только я закрыла глаза под струями воды, я начала плакать, думая о завтрашней встрече с отцом. Таким образом, вместо того, чтобы выглядеть для Уоррена сексуальной, я стала похожа на чучело с опухшими покрасневшими глазами. Но хотя бы губы выглядели чувственными.

Я вздохнула, разглядывая свое отражение, пока чистила зубы.

Покинув ванную комнату, я попыталась скрыть свое лицо, выключив лампу на своей стороне кровати и не смотря на Уоррена, но чувствовала, что он разглядывал меня.

— Иди сюда, — прошептал он.

Его хрипотцу невозможно было проигнорировать. Я забралась в кровать и натянула одеяло. Уоррен обнял меня за плечи и притянул к себе, прижавшись губами к моей макушке. Затем отстранился и посмотрел на меня. Нахмурившись, вновь притянул к себе.