Глава 19

Уоррен

Я не собирался вот так вваливаться, но увидев ее, не смог остановиться. И был счастлив. Я сидел за ее новым обеденным столом со стаканом напитка, который Камила мне подала. Последний раз настоящим лимонадом меня угощали бабушка с дедушкой в Барселоне. Сделав маленький глоток, съежился от терпкого вкуса. Нахмурившись, заглянул внутрь.

— Что это?

Девушка рассмеялась из спальни. Она складывала одежду, пока я отправился в гостиную и уселся за ее компьютер, чтобы посмотреть фотографии на USB, о которых она мне рассказывала.

— Это называется «Morir Soñando». Нравится?

Я нахмурился еще сильнее.

— «Желание умереть»?

— Угу. Так нравится или нет? — спросила она, стоя в дверях своей комнаты.

Она положила руку на бедро и приподняла бровь, ожидая моего ответа. Я попытался сохранить нейтральное выражение лица, делая еще один глоток. По правде говоря, что бы это ни было, оно было восхитительным.

— Знаешь, думаю, что тебе нравится, — ухмыльнулась она, с вызовом на меня поглядывая.

— Да что ты говоришь? С чего это взяла?

— Тебя выдают твои глаза. Они как будто немного расширяются от удивления, и твоя нижняя губа слегка изгибается.

Я отодвинул стул и встал, не сводя с нее глаз. Когда я подошел, она убрала руку с бедра и сглотнула, скользя взглядом по моему телу, оставляя обжигающий след на каждом его дюйме. Я почувствовал, как мое сердце забилось громче. Поймав ее взгляд, я обхватил ее лицо. Наши тела, казалось, двигались синхронно навстречу каждому прикосновению. Ее дыхание участилось, пока мы смотрели друг на друга, а мой большой палец вырисовывал круги по ее уже раскрасневшейся щеке.

— И что же мои глаза говорят сейчас? — поинтересовался я. Ее зрачки слегка расширились. Если бы я не знал ее лучше, то решил бы, что запаниковала. — Скажи мне, — прошептал я.

— Я... Я не знаю, — пробормотала Камила, опуская подбородок.

— Нет, знаешь.

Я наклонился, чтобы поцеловать ее. Я не мог быть так близко к ней и не целовать ее, не обнимать ее, не прикасаться к ней, даже несмотря на то что одновременно испытывал сладость и горечь, так как знал, что недостоин ее. Я целовал ее снова... и снова... и снова...

— Я не заслуживаю тебя, — прошептал ей в губы. — Но не могу тебя отпустить.

Я опустил руку и вернулся к столу, чтобы продолжить свое занятие. Наконец открыл первый файл с изображениями и съежился, после чего поднял взгляд на Камилу. Она стояла на том же месте.

— Ты это видела?

Она пожала плечами. Я снова повернулся к экрану и продолжил просмотр, пропустив вторую и третью папки, чтобы открыть сразу четвертую. Внутри было нечеткое изображение меня в ночном клубе. На фотографии, возможно, и невозможно было бы что-либо различить, если бы не фиолетовые огни, освещающие меня в тот момент. Мои волосы были короче, а тело худее. Скорее всего, мне было около двадцати, но нет никаких сомнений, что это был я. Не было никаких сомнений и в том, что делала блондинка в черном платье, которая стояла передо мной на коленях. Ее не было видно из-за стола, но я держал ее за макушку, и запрокинул свою голову... Ошибиться было невозможно. Мое сердце ушло в пятки. О чем, черт возьми, я думал? Я покачал головой. Ярость начала закипать, ожидая повода, чтобы обрушиться на того, кто послал это Камиле.

— Ты все посмотрела? — спросил я, сглотнув в ожидании ее ответа. Я не мог даже смотреть на девушку рядом.

— Четыре или пять снимков. Я остановилась, когда добралась до момента, где, судя по всему, начиналась групповушка.

Она говорила тихо, что привлекло мое внимание. Когда я, наконец, взглянул на нее, она с безразличным видом ковыряла ногти, разбивая мое сердце сильнее, чем если бы сердилась или злилась на меня. Я на мгновение закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями.

— Как тебе увиденное?

— А что такого? — вопросом на вопрос ответила она, снова на меня посмотрев. Я уставился на нее, не в силах сказать ничего путного. — Я здесь не для того, чтобы кого-то судить, Уоррен. Если ты так живешь, тогда... — она снова пожала плечами.

Я застонал, снова встал и подошел к ней большими, размашистыми шагами, чтобы обнять и притянуть ближе.

— Там не я. Там глупый, молодой, безрассудный, горячий, двадцатилетний Уоррен.

Она отстранилась.

— А какой тридцатиоднолетний Уоррен?

— Спокойный, хладнокровный, собранный, классный и офигенный в постели.

— И скромный. Совсем забыл о скромности, — хихикнула Камила.

Я ухмыльнулся.

— Чрезвычайно скромный.

Пока Камила убирала свою одежду, я забрал флешку и письмо с твердым намерением пойти к брату и поговорить с ним об этом. Я просто надеялся, что к тому времени успокоюсь, и не буду мечтать дать ему по морде. Последнее, в чем нуждалась мама, так это в еще одной боли, особенно от меня.

Около полуночи я выскользнул из постели Камилы, легко поцеловав ее в лоб, и улыбнулся тихому храпу, который, как она клялась, не издавала. Было бы легко остаться. Было бы легко сказать себе, что я поступаю правильно, обнимая ее и прижимая к себе всю ночь напролет. Именно так я и хотел сделать, и именно поэтому мне нужно было уйти.