Глава 1

Уэст

Лос-Анджелес.

Октябрь.

– Если бы этот сукин сын не поддался своему страху, я был бы сейчас где-нибудь на пляже, например, на Бора-Бора, Бали или Барбадосе. Почему все лучшие пляжи начинаются с буквы "Б"?

Когда я осматриваю маленькую, просторную квартиру, я не вижу женщину, которая невнятно произносит слова, но я бы узнал голос Эрин Хоуп где угодно.

– Я бы нежилась на солнышке, наслаждалась своей жизнью и сияла от множественных оргазмов, потому что, хотя Уэстон Куэйд – полный ублюдок, он всегда был потрясающим в постели.

Младшая сестра моей бывшей невесты, Эхо, стоит в открытом дверном проеме и морщится.

– Ты этого не слышал.

Хотя я предпочел бы не быть здесь, и, вероятно, должен был прийти, вооруженный стальным поясом и щитом, чтобы защитить себя от того, что, как я подозреваю, будет дерьмовой борьбой, я не могу не ухмыльнуться.

– Ни слова.

– Но не-е-ет. У меня романтические отношения с Эрнестом и Джулио Галло. Они не дают оргазмов.

Эрин фыркает.

– Эй, если это был тот самый разносчик пиццы, который звонил в дверь, принеси мне кусочек, ладно? Мне нужно что-то, чтобы заесть выпитое.

– У Эрин просто... плохой день,– бормочет Эхо.

Потому что жизнь вообще была тяжелой или потому что, если бы все закончилось по-другому, мы с моей бывшей невестой сегодня праздновали бы третью годовщину нашей свадьбы?

– Я понимаю.

Честно говоря, сегодняшний день тоже был для меня отстойным. С тех пор как проснулся, я старался не думать о значении этой даты. Слишком много всяких "если" и воспоминаний. С тех пор, как я ушел от Эрин, я вел тяжелую битву. Все почти закончилось. Кажется, я сейчас выигрываю...но по пути я нес ужасные потери.

– Может, тебе лучше уйти?

Эхо начинает закрывать дверь.

– Она не совсем трезвая.

Я просовываю ногу через порог.

– Ждать не вариант. Мне нужно увидеть твою сестру сегодня вечером. Есть дело.

Эхо хмурится.

– Какие у вас могут быть дела? Эрин не захочет видеть тебя сейчас. А может, и никогда.

Я не удивлен.

– Я...

– Пицца?

Подросток в рубашке с воротничком и логотипом известной сети стремительно поднимается по лестнице, держа в руке термо-сумку.

Я достаю бумажник и расплачиваюсь с парнем, щедро давая чаевые, чтобы этот перерыв кончился.

– Спасибо! – крикнул старшеклассник через плечо, сбегая вниз по ступенькам.

– Ты не должен был этого делать, – настаивает Эхо с наличными в руке.

– Я хотел бы лично передать это твоей сестре. Один.

Эхо колеблется. Она обычно свободолюбива и легкомысленна. Когда-то у нас было хорошее товарищество. Неудивительно, что оно исчезло. Черт возьми, я в шоке, что она вообще со мной разговаривает.

Как обычно, она одета так, словно ей самое место в рекламе мюсли. Сегодня это косы и фланель, шорты-карго, гольфы и походные ботинки. Она – уникум. Но она также отчаянно защищает обеих своих старших сестер, так же как они защищают ее.

– Не знаю, справится ли она с этим, – признается сестра Эрин.

– Честно говоря, этот день каждый год для нее тяжелый.

Я тоже стал бояться четвертого октября. Мой младший брат Флинн заметил сегодня утром, что первый год после моего разрыва с Эрин сломал меня, но он рад, что я забыл о ней.

Ясно, что я его одурачил.

Но я здесь не для того, чтобы вернуть Эрин. И после того, как мы расстались, я уверен, что это невозможно.

– Твоя сестра недавно купила ресторан. Мне нужно поговорить с ней об этом. Только поговорить, – уверяю я Эхо.

– Я прослежу, чтобы ее накормили, протрезвили и уложили в постель. Никаких драк. Просто беседа. Я буду держать руки при себе.

Даже если я умираю от желания прикоснуться к ней.

– Эхо, где эта чертова пицца?

Снова зовет Эрин откуда-то из глубины квартиры.

– Если мне придется есть посредственный пирог вместо свежих морепродуктов на гребаном пляже на Багамах – видишь ли, еще один отличный пляж, который начинается с Б – я бы хотела, чтобы он был горячим.

– Иду.

Но Эхо не двигается, просто моргает.

Она удивлена, что я знаю о новом начинании Эрин? Оценивает мою искренность? Наверное, и то и другое.

– Эхо, я бы не стал просить о встрече с ней, особенно сегодня, если бы это не было так важно.

Наконец она вздыхает и впускает меня внутрь.

– Ладно. Только потому, что я не думаю, что она когда-нибудь будет двигаться дальше, пока вы двое не поговорите.

Чувство вины обжигает. Я ужасно пережил наш разрыв. Правда, я был ошеломлен и сам едва держался на ногах. Я тысячу раз прокручивал в голове те мрачные дни. Я не могу изменить то, как все развернулось сейчас, и я пришел сюда не для того, чтобы ворошить прошлое, но, может быть, пока я веду дела, я смогу дать ей немного покоя.

– Спасибо.

Эхо задерживается.

– Значит, ты теперь главный исполнительный директор?

Я не могу не заметить ее тонких намеков.

– Да.

– Поздравляю... наверное.

Она осуждает меня за то, что я ставлю бизнес выше любви. Я все понял. Это не совсем так, но я понимаю, что это должно выглядеть именно так. В то время я сделал единственный выбор, который, как мне казалось, мог сделать. Только расстояние заставило меня усомниться в этом.

– Как учеба?

Я меняю тему разговора.

– Ты ведь уже почти закончила, верно?

– Я заканчиваю учебу в мае, а после стажировки перейду на полный рабочий день.

Ее мрачная улыбка превращается в хмурый взгляд.

– Будь добр к моей сестре. Не заставляй меня сожалеть, что я проявила к тебе милосердие. Скажи, что я позвоню ей завтра.

– Конечно.

Не говоря больше ни слова, она хватает свой пухлый бумажник, вязаную лыжную шапочку и гигантскую цепочку с кольцами для ключей, затем кивает и закрывает за собой дверь с тихим щелчком.

После трех долгих лет я остаюсь наедине с Эрин Хоуп. Может, у меня будет шанс извиниться за то, что я не могу контролировать сейчас...и то, что я не знал, как остановить тогда. Возможно, она поймет. Но я реалист. Это Эрин. Благодаря безумному детству с родителями-трудоголиками, она была циничной еще до того, как мы встретились. Могу только представить, как она теперь будет осторожна.

В конце концов, я бросил ее в день нашей свадьбы.

Я прохожу мимо обычно обставленной кухни и углубляюсь в квартиру, которая имеет винтажную атмосферу Одри Хепберн. Это так в стиле Эрин. Мое сердце бешено колотится, когда я подхожу к ней ближе. Не удивлен. В конце концов, потерять ее было самой большой ошибкой в моей жизни. Не проходит и дня, чтобы я не думал о ней.

– Почему так долго? – она зовет.

Может быть, из спальни?

Она переехала после нашей помолвки. Мы оба это сделали. Квартира, которую мы делили здесь, в Лос-Анджелесе, вероятно, была слишком полна призраков и воспоминаний, чтобы она могла остаться. И после более чем двух лет в Нью-Йорке, я теперь обосновался в Лас-Вегасе.

– Эхо, ты ведь слышишь, да? Я изливаю душу, – со вздохом продолжает Эрин. – Знаешь, что еще хуже? Как будто этот ублюдок погубил меня. Я не могу испытать оргазм ни с кем другим. И, о боже, я все еще мастурбирую, думая о нем. Да что со мной такое?

Это может сделать меня засранцем, но я не против того, чтобы знать, что никому другому не нравились милые, миниатюрные формы Эрин так, как мне. На самом деле, когда я вспоминаю все способы, которыми я когда-то заставлял ее кричать, меня переполняет не только мужская гордость.

Жаль, что я не могу провести хотя бы одну ночь со своей бывшей снова.

Тихо я пересекаю шикарную черно-белую гостиную, затем нахожу спальню, спрятанную в алькове справа. Я прислоняюсь к дверному косяку, упираясь плечом, и наблюдаю, как мое глубочайшее сожаление шагает по маленькой спальне босиком – и в свадебном платье, которое я никогда не имел удовольствия видеть на ней.

Я чертовски жалею, что мы не добрались до алтаря, чтобы у меня было право обнять ее, поцеловать в шею и увлечь прямо в постель. Рассуждая логически, я знаю, что самым разумным сейчас было бы сообщить ей печальные новости о собственности, в которой находится ее ресторан, а затем, возможно, начать честный разговор о нашем прошлом, прежде чем я оставлю ее в покое. Может быть, после этого мы оба сможем исцелиться и быть счастливыми.

Потому что женщина передо мной явно не счастлива, и за это мне очень жаль.

– С тобой все в порядке, милая, – говорю я ей.

– Я тоже все еще думаю о тебе. Все время.

Эрин резко оборачивается, держа в руке почти пустую бутылку красного вина.

– Уэст?

Когда наши взгляды встречаются, это удар в солнечное сплетение. Я смотрю в ее темные глаза на потрясенном бледном лице. Она моргает. Ее розовые губы приоткрываются, как будто она хочет что-то сказать, но не произносит больше ни слова.

Моя бывшая невеста стала еще красивее, чем раньше. Как такое возможно?

– Привет, – говорю я хрипло.

– Этого не может быть. Я не видела тебя три года, а теперь вдруг вижу двух?

Она качает головой.

– Нет. Ты – галлюцинация. Ты исчезнешь.

Подавив улыбку, я положил теплую коробку из-под пиццы на ее смятую постель, стараясь не замечать, что простыни пахнут Эрин. Детская присыпка, ваниль и что-то мускусное, что всегда меня возбуждало. Я никогда не чувствовал подобного аромата ни на одной другой женщине. Я не могу его опознать, но хорошо знаю. Этот запах возвращает меня назад. Это мгновенно делает меня твердым.

– Я не плод вина или твоего воображения, Эрин.

– Но так и есть. Ты выглядишь как Уэст. Ты говоришь, как он. Ты такой же горячий, как и он.

Она качает головой.

– Но моя сестра знает, что лучше не пускать тебя ко мне. Эхо!

– Она ушла. Она позвонит тебе утром. Здесь только мы...и то, что я предполагаю, это пицца с колбасой, грибами и луком.

По крайней мере, судя по пикантному аромату.

– Я пришел поговорить с тобой.

Ее глаза сужаются.

– Мне плевать, что ты, пьяный глюк, помнишь, что я люблю есть. Уходи. Тебе здесь не рады.

– Нам надо поговорить.

Я приближаюсь медленными шагами.

Эрин отступает, качая головой.

– Остановись.

Я останавливаюсь.

Она фыркает.

– Теперь я знаю, что ты не настоящий. Оказывается, Уэсту, с которым я была помолвлена, было наплевать на меня и на то, чего я хочу.