— А теперь глотай. Будь хорошим сосуночком и заглатывай все до последней капли, если не хочешь, чтобы я те глаза выдрал.
Грэю не хотелось, чтобы ему «выдрали глаза» и он «заглотил». И то, что полилось внутрь, по вкусу было похоже на горячие сопли, океан расплавленных козявок. Грэя передернуло, едва не вывернуло наизнанку, но все же удалось удержать рвотный позыв и, закрыв рот, принять в себя все.
И вот уже проглоченная масса начала свой спуск, оставляя за собой, по мере продвижения по пищеводу, странное теплое мятное послевкусие.
— Да разрази меня гром, Джори. Чувак сосет член, как опытная пятидесятилетняя блядища.
— А я говорю те, что и в жопе у него просто нереально ахрененно, — восхитился Джори. — Никада, слышь, никада я так ахуенно никого не дуплил. Из меня с молочный пакет, наверное, вышел. Без базара!
Грэй вынул палец из ануса Халла и, наконец, освободившись, рухнул на живот. Кольца цепи заскрипели. Грэй чувствовал запах экскрементов, исходивший от пальца.
— Мы его красиво, типа, начинили, — поразмышлял Халл. — Ну, типа, я ему желудок залил, ты — кишки.
— Ага, — поддержал Джори. — Жаль, не зима ща. А то наша сперма б его ща, типа, согревала.
Грэй вжался в пол. Какое же счастье, что все теперь позади. Но…
Из последних сил мужчина обернулся — его итальянские брюки так и остались спущенными ниже колен. А там… То, что Грэй увидел, повергло его в полный шок. Это было кощунственно! Джори вытирал свое хозяйство его шелковой рубашкой «Ксандрини». Словно это было какое-то обычное полотенце!
— Парень, эта рубашка за двести баксов.
— Сто́ит того, — ухмыльнулся Джори. — Я никого так кайфово не дуплил, а эта пидорская городская рубаха — лучшая тряпка для члена. После чумового траха да еще и тряпка такая мягкая. Кайф!
Переведя взор наверх перед собой, Грэй увидел, как Халл засовывает свой жирнющий опорожненный член в комбинезон и встает на ноги.
— Шикарно поработал, городской. Шикарно. И раз ты так постарался, был так хорош с нами, ты заслуживаешь награду. Мы пришлем сюда Кэйри Энн, чтобы она ну, типа, позаботилась о те.
— Ну увидимся. Завх-трах, — приободрил Джори.
— Надеюсь, ужин тебе понравился, городской. — Халл ухмыльнулся, повернулся к брату и похлопал его по плечу. — Погнали, Джор. Вниз. Пора за работу. К тачилам.
Громкие шаги. Мучители удаляются. Щелчок замка… И Грэй отрубается.
— Эй, просыпайся.
Во сне кто-то теребил его по щеке, расталкивал, Грэй открыл глаза. Это был не сон. Он опять здесь, в этом кошмарном месте!
Перед глазами показались раскачивающиеся груди, возвышающееся над ними лицо девушки.
— Подъем! Я те чуток хавки и воды притащила.
Грэй приподнялся. По крайней мере голова уже так не раскалывалась, а задница… словно онемела. Мужчина провел рукой по лицу и вздрогнул. Как же нестерпимо воняет от указательного пальца. Грэй передвинулся в сидячее положение, цепь тихонько скрипнула. Какой же дикий у него, наверно, вид, с учетом всего, что выпало пережить, голый, он мечтал, наконец, надеть рубашку и носки.
— На вот. Звиняй, че ложки нету. Придется руками хавать.
Взгляд Грэя остановился на предмете в ее руке.
Горшок.
Ну если быть конкретнее, то в руках было два горшка, садовых. Грэй выпрямился, цепь вновь заскрипела. Бессознательно, словно накрытый волной смущения, мужчина схватил майку и попытался натянуть ее как можно ниже, прикрыть ей обнаженный пах. Быть может, причиной тому издевательства и унижения, которые он испытал? Но сейчас его член сжался и выглядел, как половой орган пятилетнего ребенка. К сожалению, усилия Грэя были тщетны: в последнее время он немного набрал вес, и майка даже с усилием еле дотягивалась только до верхушки паха.
— Что в этих горшках?
— В этом? — Девушка подняла один из них и села в угол напротив мужчины. — Это для, ну ты, типа, в курсе.
— Нет, ни в каком я не курсе, — вспылил Грэй.
— Ну, типа, это для мочи, а то…
Горшок. Для дерьма. Просто великолепно! У нас здесь оказывается мужская уборная. А где, интересно, местный халдей, который на руки выдавит мыло, чтобы я мог их сполоснуть.
Впрочем, это был пустой сарказм.
Под бледными, как у привидения, ягодицами ощущалось тепло деревянного пола.
Но что за запах? Нет, не та ужасная вонь от высохшего дерьма на пальце, ароматное благоухание распространялось по всему подвалу.
Девушка опустила второй горшок на пол. Из него шел пар.
— …то — твой ужин, — закончила девушка, и волна восхищения окатила Грэя.
— Слава Богу. Я умираю от голода.
Вы можете недоумевать, как может человек думать о еде, после того, как его унизили, избили и изнасиловали? После ночи, проведенной голым, прикованным цепью к полу? Подумайте сами. Для того, чтобы выбраться из этого ужасного места ему нужны силы, а откуда им взяться без пищи?
— А что это? — спросил мужчина. — Запах довольно знакомый, но никак точно не определю.
И после этих слов девушка толкнула горшок в сторону Грэя.
— Я для тя это приготовила. Не знаю, че с этим обычно делают, и, в общем, короче, я просто решила сварить.
Грэй посмотрел в горшок.
— Ты что, издеваешься?! — Взорвался Грэй.
В дымящемся горшке лежали дольки тыквы.
— Ну, ты, типа, извини, шо ниче лучше не притащила, но они сказали это те дать. Халл говорит, что ща экономить нада, а этих тыкв, как грязи, по всему огороду растут.
Грэй одарил девушку критическим взором.
— Тыкву не едят. В таком виде, по крайней мере. С ней пироги пекут, в качестве приправы используют.
— Халл говорит, что краснокожие едят тыкву, на постой…
На постой, с отвращением повторил Грэй про себя.
— …в голодное время, когда пришли эти, колонисты, им, типа, ниче больше и не было есть, — продолжала девушка, ее глаза горели от восторга. — И они не умерли с голода, а жили, потому что ели тыкву.
Грэй посмотрел на девушку.
— Со мной не все так плохо, — приободрил собеседницу мужчина. — По меньшей мере, не до такой степени.
Грэй оттолкнул дымящийся горшок от себя. Сейчас его уже не заботила его оголенная мошонка.
— Все, конечно, замечательно, но ЭТО я есть не могу.
— Ты, это, — заикаясь, произнесла девушка. — Лучше похавай, а то Джори сказал, что если не будешь, они придут и прям как-то жестко тя отделают.
— Великолепно! Так вот оно что! Унижение! Вот он истинный смысл — максимум унижения! Насилуйте его, вставляйте ему член в глотку. А потом еще на десерт тыкву заставьте жрать! Да за что мне все это?
Что ты, черт тебя дери, несешь? Не будешь есть — эта парочка придет и надерет тебе задницу. Причем, в самых разных смыслах этих слов.
— Ну хоть че-та в желудке будет, — попыталась урезонить девушка.
А ведь она права. Грэй стал рассуждать с более практичной точки зрения. Тыква немного насытит, придаст сил, энергии, а это необходимо, чтобы выбраться отсюда. Значит, надо есть, что дают, хоть тыкву. Но… чем? Только руками. Рука… Палец на одной из них тесно познакомился с анусом Халла, и Грэй не собирался дотрагиваться этой рукой до еды. Мужчина залез другой кистью в горшок и взял кусок тыквы. По крайней мере натуральная, девчонка сама ее вырастила. Грэй откусил от дольки, словно ел арбуз.
Но по вкусу это было совсем не похоже на арбуз.
— Ну как? Ниче? — спросила девушка.
Грэй бросил на нее взгляд. Это было не «ниче», а некое пористое скопление безвкусных склизких волокон. Мужчина пытался представить себе, что он ест баклажан.
— Похож на пирох тыквенный, а?
— Нет, — проворчал Грэй, — и не «пирох», а «пирог»! Но при приготовлении пирогов тыкву, приправу из нее, действительно используют, по крайней мере, хоть что-то полезное сегодня узнала. Блин, какой же дерьмовый вкус у горячей тыквы. Не мешкая, Грэй выгрыз всю светлую тыквенную мякоть, оставив только оранжевую кожуру. Это было просто отвратительно.
Девушка, наблюдая, как мужчина ест, постепенно наклонялась все ниже и ниже, пока наконец не оказалась на коленях. В разрезе блузки просматривались ее голые груди, но сейчас никакая, даже самая яркая эротическая фантазия не возымела бы своего эффекта. Когда Грэй приступил ко второй дольке, девушка переместилась за спину мужчины и начала массировать его плечи.
— Я че-нить могу сделать для тя? Все, че пожелаешь, — произнесла девушка. — Можешь, типа, трахнуть меня, если хошь.
Рот Грэя, переполненный горячей тыквенной мякотью, перекосило в гримасе.
— Нет уж, благодарю!
— А хошь отсосу?
— Нет! — Кусок тыквы вылетел изо рта. — Я не в настроении, знаешь ли. Эти животные, твои братья, изнасиловали меня. И виновата в этом ты!
— Это неправда! — внезапно слезы брызнули из глаз девушки. — То, че они плохие, не значит, че я такая же!
— Да ты еще хуже, чем они! — выпалил Грэй. — Это ты меня заманила в их ловушку. Соблазнила, завлекла в этот капкан.
— У меня не было выбора, — она почти рыдала. — Они сказали, че, если я не сделаю этого, они мя убьют. И малую маю.
Девушка была на грани истерики. Грэй, заглатывая очередную порцию тыквы, пытался осознать то, что сейчас услышал. Она ведь была просто тупой деревенской лохушкой, рожденной в нищете, с первого дня жизни ее подвергали постоянным унижениям, оскорблениям, издевательствам. Что еще можно было ожидать от такой девки?
Не будь таким ослом, эта тупая деревенская сука нужна тебе, чтобы сделать ноги из этого места.
— Слушай, прости меня, — сказал Грэй и повернулся к девушке. Он обнял ее, это было лицемерно, да, но как еще завоевать ее доверие? — Мне не стоило так с тобой говорить. Понимаю, как тяжко тебе пришлось, с такими-то братцами. Это наверняка сущий ужас — жить в таком кошмаре.
— Да, да, — Кэйри Энн, обвила рукой спину Грэя и хныкала, уткнувшись в его плечо. — Они постоянно бьют меня и говорят, че, если я отвечу, убьют. А че тада с малой будет? Это самое ужасное, че может случиться. Кто о ней позаботится? Джори и Халл ненавидят мою малую, если я умру, и ее они убьют. Просто запакуют и все, стопудово.