Я снимаю платье, всё ещё недовольная тем, как обернулся этот день.

– Я устала от Италии. Мы можем сейчас поехать в Россию? Я хочу снег и дачу.

– Пока нет, – говорит он. – Надо немного подождать, Наоми.

Он тянет руки к моему телу, пробегая по тёмным синякам на моих плечах.

– Тебе больно?

– Я выпрыгнула из поезда, – говорю я ему, – и неудачно приземлилась.

Он хихикает, гладя мою кожу большими пальцами, отчего мои соски напрягаются и болят.

– Ты была права насчёт костей. Поезд останавливался, иначе бы мы погибли.

Он доходит пальцами до самого яркого синяка, а затем продвигается по всему моему телу. На мне только бюстгальтер и трусики, но он всё ещё проверяет, цела ли я.

– У тебя ничего не болит, кроме синяков?

– Кажется, нет, – говорю я ему. – Хотя, возможно, тебе стоит посмотреть на мои зрачки, чтобы увидеть, есть ли у меня сотрясение мозга. Чтобы его получить, вовсе не обязательно ударяться головой. Нужен только быстрый удар назад и вперёд. А травма головного мозга является причиной смерти номер один среди людей в возрасте до сорока лет...

Он накрывает моё лицо руками и смотрит мне в глаза. Я отвожу взгляд, но он сжимает руки на моих щеках.

– Посмотри на меня.

Его голос настолько твёрд, что немного пугает меня. Я смотрю на него, хотя чувствую себя немного странно. Он слегка трясёт меня.

– Ты не умрёшь, Наоми.

– Сотрясение мозга, скорее всего, нанесёт вред здоровью моего мозга. И если у меня травма головы...

– Ты в порядке, – говорит он, задумчиво глядя на меня, и скользит пальцем по моей нижней губе, а затем отпускает меня. – Идём, нужно перекрасить волосы, прежде чем кто-то найдёт нас.

Кажется, он торопит меня, и это не похоже на него.

– У тебя стресс? Возможно, у тебя сотрясение мозга. Оно чаще встречается у мужчин, чем у женщин. Одним из признаков сотрясения является раздражительность...

– Наоми, если я и раздражителен, то это потому, что не доволен появлением новых загадочных убийц. Они должны были появиться после «Мадонны». И это меня злит по целому ряду причин, одна из которых в том, что они нацелились на тебя.

Он поднимает кулак, и на мгновение мне кажется, что он ударит в стену, но он этого не делает. Опустив руку, возвращается к раздеванию. Я иду к сумкам и достаю маленькие бутылочки с краской, которые он упаковал на экстренный случай. Василий сказал, что тоже покрасит волосы. Думаю, он станет шатеном. Было бы странным, если мы оба стали бы рыжими. Хотя мысль об этом образе заставляет меня улыбаться.

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Василий снимает липкую тёмную от крови рубашку и оголяет рану. Он и его одежда в крови, а теперь кровь течёт на полотенце, которое он прижимает к ране.

О, боже. Столько крови. Должно быть потому что он бежал. Ему нужна медицинская помощь. Я быстро моргаю, потому что у меня темнеет в глазах. Это не моя рана. Это не моя кровь. Это не моё.

Но Василий принадлежит мне, а значит, его рана может быть моей. Я с силой сглатываю, но потом теряю сознание.