ГЛАВА 29

Луиза вошла в музей с опозданием. Все было как в тумане. Конор проводил ее до входной двери и взял обещание, что вечером она вызовет машину до дома. Луиза отметилась у службы безопасности, и у нее запросили дополнительный документ, удостоверяющий личность. Луиза достала из бумажника водительские права. В широком коридоре, разделявшем музей, вытянувшись по стойке смирно, стоял еще один охранник. Он внимательно разглядывал посетителей.

Очутившись в своем кабинете, Луиза бросила сумочку на стол и упала в кресло. По привычке и потому, что ей нужно было хоть что-то сделать, она включила компьютер. Монитор был наклонен под странным углом. Может, уборщица задела, когда вытирала пыль? Отрегулировав наклон, Луиза взглянула на оживший экран, на котором раздражающее сообщение гласило, что ее операционная система вышла из строя.

Луиза потянулась через стол к телефону, но внезапно замерла. Как обычно, чтобы не дожидаться музейных техников, она хотела позвонить Зои, ее компьютерному гению, но Зои больше нет. Луиза прижала кулак к губам и крепко зажмурилась. Лишь через несколько минут она смогла совладать с собой. Не в силах разбираться с компьютером она просто выключила его, решив, что позже отправит запрос в техподдержку.

В кабинет вошла Эйприл, плотно прикрывая за собой дверь.

— Слышала об Изе?

— Да.

— Поверить не могу, — Эйприл опустилась на стул. Ее глаза потухли, от обычно бодрого настроения не осталось и следа. Наклонившись вперед, женщина оперлась локтями о стол и закрыла лицо руками. — Рики, Зои, Иза… — ее голос затих.

Луиза перегнулась через стол и положила ладонь на руку Эйприл.

— Мне жаль.

— Не верится, что Зои мертва. — Эйприл тихо всхлипнула.

Луиза крепче сжала ее пальцы, а затем отпустила их.

— Они этого не подтвердили.

— Но это было в новостях. Следователи полагают, что найденное тело может принадлежать Зои.

— Полагать — не то же самое, что знать.

Важно не терять надежды. Ведь именно она заставляет двигаться дальше. Когда надежда умирает, остается только отчаяние. И оно было близко. Луиза чувствовала, как правда пошатнула ее самообладание, как печаль грозит разрушить все отрицание, которое она выстроила, словно защитный заслон, и вот-вот оставит от нее самой лишь осколки.

Эйприл кивнула, плотно сжав губы.

— Но Изу выкрали возле библиотеки, верно?

Луиза задохнулась от внезапного приступа горя, перехватившего ее горло. Даже Эйприл считала, что Зои была мертва. Она просто потворствовала Луизе. Но что, если полиция ошибается? Что, если Зои ранена и ждет, когда ее спасут? На глаза Луизы навернулись слезы. Она сморгнула их.

— Да. Сегодня утром в мою квартиру явилась полиция, чтобы… сообщить мне.

— Бедняжки. — По щеке Эйприл скатилась слеза.

Увидев, что ее бесстрашная помощница плачет, Луиза не сдержалась. Слезы текли по ее щекам, а скорбь пробирала до костей. Она почувствовала, как надежная рука обняла ее за плечи. Всхлипывая, Эйприл погладила Луизу по голове.

— Отпусти. Ты почувствуешь себя лучше.

Нет, не почувствует. Луиза не могла больше этого отрицать. Зои была мертва. Девочку похитили, пытали и убили. Как может принятие этого улучшить самочувствие?

Луиза выпрямилась и громко шмыгнула носом. Эйприл откинула волосы с ее щеки — материнский жест, от которого Луиза чуть снова не сломалась. Она вытащила салфетку и вытерла глаза и нос. Сделала три долгих, медленных вдоха и взяла себя в руки, словно воздвигая вокруг себя щит.

— Мне жаль.

— Не нужно.

— Ненавижу быть слабой, — сказала Луиза, слишком поздно осознав, что это признание уже само по себе было слабостью.

— Не глупи. — Эйприл высморкалась. — Знаю, ты стойкая. Ты через многое прошла, но это — несравнимо ни с чем. Ты же не робот. Наша подруга была жестоко убита. Любой бы так отреагировал, если у него есть сердце. Ты не слабая. Ты — человек.

Луиза подняла голову. Не она была здесь самой стойкой. Сейчас Эйприл взяла на себя эту ответственность. Жить со скорбью было труднее, чем цепляясь за отрицание.

Эйприл прижала пальцы к уголкам глаз. В них сверкнул гнев.

— Это кто-то из музея или университета.

— Возможно.

— Я думаю, единственное, что мы можем сделать, — это посоветовать студентам держаться группами и быть особенно осторожными. — Эйприл вновь шмыгнула носом.

— Да. — Луиза еще никогда не ощущала себя такой беспомощной. Или бесполезной. Потерянной. — Я не проверяла календарь. Что сегодня?

— Почти ничего. Директор Кьюсак назначил собрание сотрудников утром до открытия. Посещение обязательно. — Эйприл сжала губы. — Не дай бог, что-нибудь помешает расписанию музея.

Луиза вздохнула. Голова пульсировала от боли. Она выдвинула ящик стола и поискала ибупрофен.

— Ты не видела мой Адвил?

— Нет. — Эйприл выхватила салфетку из коробки на столе Луизы и вытерла мокрые щеки. — У меня в кабинете есть немного.

— Спасибо.

Эйприл вытащила из коробки еще несколько бумажных салфеток и сунула их в карман.

— Пора на собрание.

Пятнадцать минут спустя две дюжины сотрудников заполнили конференц-зал, некоторые сидели за длинным столом, остальные толпились за стульями. Прислонившись к шкафу в углу, Луиза потягивала кофе в отчаянной попытке избавиться от пульсирующей боли за глазами, которую не уняли три таблетки ибупрофена. Стоявшая рядом с ней Эйприл промокнула опухшие веки сложенной салфеткой. У большинства сотрудников были такие же заплаканные лица, выражающие недоверие и печаль.

Доктор Кьюсак откашлялся. Сцепив руки за спиной, он прошелся по комнате.

— Я уверен, что все вы слышали о Зои и Изе.

Его вступительное слово было прервано тихим всхлипом. Кьюсак нахмурился сильнее.

— Я решил передвинуть открытие выставки «Кельтский воин» на декабрь. — Он поискал глазами Луизу. — Простите, доктор Хэнкок, но ничего не поделаешь. Учитывая последние события, проведение большой вечеринки сделало бы музей в глазах общественности бессердечным, словно нам плевать.

Луиза склонила голову и хрипло сказала:

— Согласна на все сто процентов, — и это прозвучало гораздо лучше, чем то, что она на самом деле думала: «Мне наплевать на выставку».

— В ближайшее время мы опубликуем пресс-релиз, в котором объявим о переносе даты в знак уважения к жертвам и их семьям.

Голос Кьюсака стих в ее ушах. Что-то блеснуло в его глазах. Волнение? Разочарование? У Луизы скрутило живот. Был ли он в восторге от перспективы большего внимания со стороны прессы, а может, за блеском его глаз скрывалась более зловещая причина? Или он был просто расстроен и зол, как и остальные сотрудники музея? Луиза полагала, что Кьюсак не имел дела с интернами, но, возможно, она поспешила с выводами. Кьюсак не был женат. Что, если эта холодная, отутюженная внешность была просто прикрытием для зловещего душегуба? У Кьюсака были короткие темные волосы. У него был доступ к данным девушек и студенческим записям, и он был достаточно умен, чтобы провернуть сложное преступление. Он знал об инциденте в Мэне и об отношениях между Конором и Луизой, но намеренно скрывал это от нее.

— И наконец мы усилим охрану из-за нескольких краж. — Кьюсак поднял руку, чтобы остановить ропот. — Ничего особо ценного для музея не пропало, но исчезла копия кинжала, а также за последние две недели некоторые сотрудники не досчитались личных вещей. Так что перемены необходимы. Замки на дверях ваших кабинетов будут заменены. Я дам вам знать, когда будут готовы новые ключи. А пока советую не оставлять ничего ценного без присмотра. Есть вопросы?

Послышался скрип стульев — люди почувствовали окончание совещания и начали суетиться.

— Тогда на сегодня все, — сказал Кьюсак, отпуская персонал.

— Еще одно, — не обращая внимания на пронзительный взгляд директора, громко заявила Луиза. — Всем нужно быть осторожными. Пожалуйста, держитесь вместе. Не ходите никуда поодиночке, особенно ночью.

— Да, — перебил Кьюсак. — Доктор Хэнкок совершенно права. Хотя я уверен, что полиция быстро раскроет эти преступления, музей уже временно усилил охрану. Никто не будет допущен в здание без удостоверения сотрудника. Не пугайтесь, если увидите дополнительных охранников, патрулирующих здание. Все работники, особенно женщины, должны просить сопровождения до машины, если вы уезжаете после наступления темноты, а машина припаркована не у музея. Если вы пользуетесь общественным транспортом, постарайтесь скоординировать свои поездки с другими сотрудниками. Пожалуйста, не принимайте свою безопасность как должное. Вы должны быть осторожны и за пределами музея. Полиция не думает, что кто-то из девушек был похищен из нашего здания.

Кьюсак отпустил их властным кивком и направился к Луизе. Блеск в его глазах сменился серьезностью.

— Доктор Хэнкок, надеюсь, вы не были ошарашены этим заявлением.

— Нисколько. На самом деле я испытываю облегчение, — Луиза держала чашку кофе перед собой, словно защитный барьер. — Людям нужно сосредоточиться на помощи полиции и сохранении безопасности своей жизни.

— Согласен, — сказал он, но его суровый, плотно сжатый рот свидетельствовал, что мужчина недоволен ею. — Я встречусь с правлением и договорюсь о новой дате открытия.

— Спасибо. — Луиза выждала, пока все покинут зал. — Почему сотрудников просят предъявить второй документ, удостоверяющий личность?

Кьюсак шагнул ближе и опустил голову.

— Согласно данным службы безопасности, сотрудница, находящаяся в декретном отпуске, несколько раз за последние пару недель пользовалась своим удостоверением личности. Когда мы позвонили ей, она начала отрицать, что приходила в музей, а потом не смогла найти свой пропуск.

— Значит, кто-то воспользовался ее картой, чтобы попасть в музей?

— Так думает полиция, — Кьюсак недовольно поморщился. То, что обычно представляло собой мелкие недочеты в системе безопасности, в свете исчезновения трех девушек переросло в нечто более серьезное. — Доктор Хэнкок?