Рейн выпрыгнула из Котла, языки пламени лизнули ноги. Дарик поймал её и побежал прочь. Его широкая спина защитила её нагую кожу от божественного огня, обрушенного на них Брэйлиан.

Он поставил её на краю поляны. Рейн шаталась, отвыкнув стоять на ногах и сохранять равновесие. Дарик поддержал её. Схватил за руки и устремил на неё дикий затравленный взгляд голубых глаз.

— Это не сон?

— Мне... кажется — нет, — ответила Рейн.

— Я люблю тебя. Так сильно. — Его голос надломился, и Рейн всхлипнула. Он обхватил её лицо ладонями и поцеловал. Неистово, нежно, с оттенком горести и неуверенности. — Не покидай меня снова. Я этого не переживу.

— Я обожаю тебя. И была в разлуке так несчастна.

Слова неуверенно слетали с губ, ведь она разучилась говорить, как и ходить.

— Все эти годы без тебя... — Дарик покачал головой, его дыхание сильно сбилось.

Рейн обвила его шею руками и поцеловала. Их губы соприкоснулись, и тепло расцвело внутри неё. Тепло дома, жизни и любви. Теперь Рейн поняла больше, чем когда-либо, насколько холодно и одиноко ей было без Дарика.

Она отстранилась, всё ещё дрожа, и зарылась пальцами в непослушные кудри его волос. Рейн не могла перестать прикасаться к нему.

— Ты выбросил мой бурачник.

— Он принадлежал тебе. И я не знал, как иначе его вернуть.

Он снял плащ и накинул на её обнажённые плечи.

Вспыхнул огонь, и они оба посмотрели на Котёл. Стоило им сделать это, как пламя погасло, став мерным и нежным. Рейн инстинктивно поняла, что мать простила её бунт. Богиня не сердилась. Она понимала, что дочь ей больше не принадлежит. Рейн с первой встречи отдала Дарику своё сердце и душу.

Последний торжественный луч солнца упал на поляну с маленькой дымкой тумана. Заиграла радуга, и обуреваемая счастьем Рейн расхохоталась.

— Это ты делаешь? — На губах Дарика заиграла ответная улыбка. Впервые она видела, как он улыбался с того дня, когда она покинула его.

Рейн покачала головой, раны затянулись, и сердце исцелилось, когда она посмотрела на него.

— Моя младшая сестрёнка заявляет права на Леден, прежде чем отправится спать.

— Весна ещё придёт к нам? Твой побег из Котла ничего не изменит?

— Весна, как и положено, придёт в Леден, — ответила Рейн, поглаживая пальцем тёмную бороду, которую с наслаждением почувствовала бы на своей коже. — И я не сомневаюсь, маленький чертёнок при любой возможности будет раскалывать небеса над моей головой. Вероятно, я не смогу покинуть замок между зимними и летними месяцами.

Дарик в замешательстве уставился на неё.

— Мы жестоко сражались за Леден, — объяснила Рейн. — Разумеется, я отвоевала его.

— Конечно, — пробормотал он. Судя по выражению лица Дарик верил, что она может добиться всего, что угодно.

— Мой принц. — Рейн протянула холодный мраморный бурачник Дарику.

Когда он взял цветок, она наклонила голову, и он заколол ей волосы, как тем памятным утром в день её рождения. Это был символ их любви. И при виде того, как пламя Котла поглощает бурачник, в Рейн взыграла сила, необходимая, чтобы прорваться обратно к возлюбленному.

— Ты на несколько лет опоздала на свадьбу, — неудачно пошутил Дарик и запнулся.

Взяв его за руку, Рейн потянула Дарика к построенному им убежищу, с огромным интересом рассматривая раскинутые в качестве кровати меха.

— Свадьба может обождать, пока мы насытимся друг другом.

Впервые за долгие годы в глазах Дарика вспыхнули искры.

— Я к твоим услугам, сударыня.