– Мне очень жаль.

Он пожал плечами.

– Я пил кровь нашего скота и много работал на ферме. Я думал, что после того, как родится ребенок, жители деревни поймут, что я никому не причиню вреда, и они оставят нас в покое. В ту ночь, когда моя жена родила, я был там, помогая ей.

Он обхватил руками колени.

– Я всегда буду помнить радость, которую испытывал, держа на руках нашу маленькую малышку. Мне казалось, что мое сердце вот-вот разорвется. Я погрузился в свой смертельный сон, думая, что ни один человек не может быть более благословенным, чем я.

Он резко встал и отошел от одеяла.

– Что случилось? – спросила Мариэль.

– Проснувшись на следующий вечер, я поспешил в дом посмотреть, как поживают Фионула и моя дочь, – он на мгновение закрыл глаза, когда воспоминание вспыхнуло в его голове. – Мужчины из деревни убили их обоих.

Мариэль ахнула и поднялась на ноги.

– Как они могли? Почему они это сделали?

– Они решили, что я остаюсь там только из-за жены и ребенка. Поэтому они убили их, чтобы избавиться от меня.

– Коннор, мне так жаль, – она коснулась его руки.

Он усмехнулся.

– Неужели ты думаешь, что история закончилась на этом? Что я оплакивал жену и дочь, а потом тихо ушел?

Глаза Мариэль расширились.

– О, я плакал, это правда. Я все кричал и кричал. Я разнес дом на куски. Я пришел в такую ярость, что ты и представить себе не можешь. Холодная ярость, которая сделала мир синим и заморозила кровь в моих венах. Я взял свой клеймор и пошел в деревню. И я убил всех мужчин до единого.

Ее лицо побледнело.

– Я знал, что это неправильно, но мне было все равно. Я все равно это сделал.

– Ты был в отчаянии, – прошептала она.

– Это не оправдание! – он стиснул зубы. – Я убил их всех и нашел в этом большое удовлетворение.

– Ты... ты не этого хотел.

– Да, я хотел! Женщины и дети кричали в ужасе, умоляя меня остановиться, но я продолжал идти, пока все мужчины в деревне не умерли.

В глазах Мариэль блеснули слезы.

– Тебе было ужасно больно.

– Любовь может творить ужасные вещи, – он потер лоб. – Моя жена умерла, потому что любила меня. Затем я взял ее любовь и невинную любовь маленького ребенка и превратил ее в уродливую ярость мести. Я обрек свою душу.

По щеке Мариэль скатилась слеза.

– Мне так жаль, что тебе пришлось пережить столько боли...

– А как же боль, которую пережили моя жена и ребенок? А как насчет вдов и сирот, которых я оставил после себя? Через несколько ночей я осознал истинные последствия своего преступления. Женщины и дети медленно умирали от голода из-за меня. Каждую ночь я отправлялся на охоту и приносил им оленя или кроликов. И они кричали в ужасе, когда я приходил. В конце концов, они все ушли, убегая от кошмара, который я им навязал.

Он вздохнул.

– Деревня исчезла. Теперь там нет ничего, кроме пустых полей. И могилы, где я похоронил свою жену и дочь.

– Я искренне сожалею, – прошептала она. – Всем.

Он запрокинул голову и посмотрел на звезды. На сердце у него стало легче оттого, что он поделился тайной своего преступления, но вот-вот должно было наступить наказание. В любую минуту она могла упрекнуть его за то, что он жестокий и злобный монстр.

Она молчала.

Он взглянул на нее и увидел, что ее глаза закрыты. Слезы блестели на ее щеках, а губы беззвучно шевелились, словно в молитве.

Он глубоко вздохнул, готовясь к отказу. Он с самого начала знал, что недостоин ее. Но это не мешало ему любить ее. И это не помешает ему сдержать свое обещание.

Она открыла глаза и печально посмотрела на него.

Его сердце сжалось. Впервые он увидел в ее глазах возраст. Тысячелетия боли, радости и мудрости.

– Я хочу внести ясность, – тихо сказала она. – Я никогда больше не хочу слышать, как ты говоришь, что твоя душа обречена. Ты думаешь, что ты – Бог, раз можешь сделать такое суждение?

Он моргнул.

– Но я обречен. Даже демон сказал, что я в его списке.

– Демон скажет, что в его списке есть все. Но он тоже не Бог. Не он принимает решение.

Коннор с трудом сглотнул.

– Ты не... потрясена тем, что я сделал?

– Я постоянно в шоке от того, что делают люди. И постоянно удивляюсь, – она вздохнула. – Зачем мне указывать на серьезность твоего проступка, если ты и так это знаешь? Ты очень раскаиваешься в том, что сделал. Ты должен просить нашего Небесного Отца простить тебя. А потом начать свою жизнь заново.

– Я этого не заслуживаю.

Она улыбнулась.

– Ты можешь так думать, но он все равно любит тебя. Я люблю тебя, Коннор Бьюкенен. Я всегда буду любить тебя.

Его сердце дрогнуло.

– Ты... ты не можешь так говорить.

Она скорчила гримасу.

–  О, ты прав. Я передумала. Теперь я ненавижу тебя до чертиков.

– Что?

Она хлопнула его по плечу.

– Когда я говорю, что я люблю тебя, ты должен принять это. Если нет, то ты называешь меня лгуньей.

– Нет, я... – слезы жгли ему глаза. – Ты все еще любишь меня?

Она бросила на него нетерпеливый взгляд.

– Только человек с добрым и благородным сердцем может наказывать себя веками. Твоя жена и дочь не обрадуются, увидев, что ты погряз в страданиях.

– Я не погряз, – проворчал он. – Сегодня вечером я участвовал в битве.

– Ты так долго хранил в себе черную бездну страданий, что тебе трудно принять любовь, когда она падает тебе в руки. Пришло время прекратить страдания. У тебя здесь есть женщина, которая любит тебя, – она раздраженно скрестила руки на груди. – И я действительно заждалась своего минета.

Он рассмеялся.

Она одарила его одной из своих лучезарных улыбок.

– Вот это уже больше похоже на правду. У тебя впереди столетия, Коннор Бьюкенен. Они должны быть наполнены любовью и смехом.

Он притянул ее в свои объятия и зарылся лицом в ее волосы, его слезы смешались с ее влажными волосами.

– Ты – свет в моей тьме. Словами не передать, как я тебя люблю.

– Ты станешь одним целым со мной? – прошептала она.

Он откинулся назад.

– Мы... не можем...

– Я хочу этого, – она погладила его по щеке, вытирая слезы. – Если я когда-нибудь вернусь на небеса, я хочу знать, что отдала тебе все, что у меня есть.

– Но что, если это... запятнает тебя...

Она коснулась его губ.

– Я пришла к выводу, что соединение с тобой никогда не сможет запятнать нашу любовь, а только возвысит ее.

Его сердце забилось сильнее, и он сжал ее руку.

– Мне нравится ход твоих мыслей.

Она улыбнулась.

– Я так и думала, что ты согласишься.

Мариэль вздрогнула, когда почувствовала его язык на своих интимных местах. Боже мой!

Коннор поражал ее своей быстротой и решительностью. В безумном темпе он раздел ее и себя всего за несколько секунд. Затем в вихре ощущений он повалил ее на одеяло и поцеловал с головы до ног. Ее соски покраснели и затвердели от его посасываний. Ее сердце бешено колотилось от тех диких вещей, которые он проделывал своими пальцами. Все еще не оправившись от оргазма, она смотрела, как он целует ее голые ноги до бедер.

А потом... его язык. Боже мой, что этот человек вытворял со своим языком! У нее перехватило дыхание. Она застонала. Она умоляла о пощаде, а он продолжал, поднимая ее все выше и выше. Она неслась по спирали к небесам, летя без крыльев. Она закричала, но вместо того, чтобы упасть на землю, приземлилась в его объятия.

– О, Коннор, – она хватала ртом воздух. Ее сердце бешено колотилось, а тело сотрясали судороги.

Он наклонился над ней, улыбаясь.

– Никаких разговоров на других языках?

Она улыбнулась в ответ.

– Magnifique.

– Обхвати меня своими ногами.

– Мм-м? – она сделала, как он просил, и вздрогнула, когда почувствовала, что он прижимается к ней. И двое стали одним целым. – Ты не хочешь свой минет?

– Я хочу быть внутри тебя. Сейчас.

– О.

Он пристально посмотрел на нее.

– Ты не изменила решение?

– Нет, – она ахнула, когда он толкнулся в нее. Ее пальцы сжались на его плечах.

– Я делаю тебе больно?

Она покачала головой.

– Нет. Просто это странно. Будучи ангел, я даже не замечала такого рода вещей. Казалось, это так... неважно. Но теперь, это... кажется, действительно большой вещью.

– Да, так и есть.

Она заглянула ему в глаза и увидела в них столько любви и нежности.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – он прижался лбом к ее лбу.

Он погрузился в нее. У нее перехватило дыхание. Он тоже задыхался, их дыхание смешалось.

– Ты внутри меня, – прошептала она и крепко обняла его руками и ногами. Даже ее внутренность плотно сжалась вокруг него.

Он застонал.

Небольшая боль, которую она чувствовала, исчезла. Дискомфорт от чрезмерно растянутого тела растаял. Она улыбнулась. И двое стали одним целым.

Она похлопала его по спине.

– Теперь мне с тобой комфортно. Спасибо.

– Комфортно? – он приподнялся на локтях и хмуро посмотрел на нее. – Ты не взволнована?

– Взволнована?

– Да. Я так взволнован, что вот-вот взорвусь.

– О. Конечно, –  так мужчина изливал свое семя в женщину. – Ты можешь закончить, когда захочешь. Со мной все будет нормально.

– Нормально?

Она улыбнулась.

– Да.

Он выругался себе под нос.

Она задумалась, что же случилось. Теперь они были одним целым. Как она могла быть смущена тем, о чем он думал, если они были одним целым?

– Ты хочешь чувствовать себя нормально? – он немного отодвинулся, затем снова погрузился в нее.

У нее перехватило дыхание.

– Так нормально? – он прижался к ней всем телом.

– О! – она сжала его плечи.

Он медленно вышел, а затем с силой вошел обратно.

Она пискнула.

Он задал ровный темп.

– Ты еще чувствуешь себя нормально?

– Да! – Боже мой, он снова проделывал с ней это, делал ее свободной, но теперь это было еще лучше. Он парил вместе с ней.

Он вонзался в нее, и когда она вскрикнула о своем освобождении, он закричал и отпустил себя. Ощущение его оргазма внутри нее заставляло ее собственную разрядку продолжаться и продолжаться.

Он рухнул рядом с ней, тяжело дыша.

Она улыбнулась, глядя на звезды над головой. Она сделала это. Она стала единым целым с Коннором. Всю вечность она будет знать, что они одно целое.

Ее улыбка погасла. Если Отец мог простить Коннора, он мог бы простить и ее, и сказать Архангелам, чтобы они пустили ее обратно на небеса.