1

Букет из белых роз

 

 

- Мама, я побежал!

- Куда, щеночек мой? Ты же только вчера у них был!

- И что? Мама, я же не только к Джонни! Я заниматься! А грандма вовсе не ругается!

- Ещё не хватало, чтобы она ругалась. Стой! Томми, стой! Да погоди ж ты, прохвост эдакий, вот вернёшься — задам тебе! А ну, вернись, говорю!

- Мам! Ну, чего тебе?!

- Ты куда с пустыми руками побежал? Хоть отнеси Клариссе сметаны!

Волчица зашла в дом, вынесла корзинку с крынкой, замотанной тряпкой.

- Да смотри же, не разбей дорогой!

Посмотрев вослед сыну, волчица покачала головой и грустно улыбнулась. Дети — такие дети! Ну, может быть хоть из Тома получится толк. Дружба с Джонатаном вызывала у волчицы некоторую ревность. Что поделать, если Барри, младший брат Тома, не дожил даже до второй весны? Но это не повод целыми днями пропадать в имении лис!

Сам волчонок думал совершенно иначе. Часто-часто перебирая лапками, помахивая хвостом и тяжело дыша, Том мчал привычной дорогой, почти не замечая окружающего. Перелез через забор, чуть не выронив из корзинки крынку, спрыгнул по ту сторону и помчался через луг, помахав рукой пасущимся лошадям. Те проводили мальчишку взглядом и продолжили неспешную пастьбу, время от времени поднимая головы и оглядываясь.

Волк в светлой майке и шортах был лошадям знаком и привычен. Его бояться было нечего.

- Привет, Санди! - волк махнул рукой садовнику.

- Здравствуй, здравствуй, Том! - поклонился ему пёс, провожая взглядом. Волчонок мягко простучал лапами по плитам, взбежал по ступенькам…

- Том, стой! - на пороге появилась служанка. Как из стены выросла. - Лапы отряхни!

Волк поставил корзинку и взял щётку для лап. Тщательно почистил шерсть и подушечки.

- Всё? Теперь-то можно бежать?

- Теперь — можно!

- Тогда отнеси эту корзинку Клариссе!

- Вот ещё! Нашёл служанку!

Тем не менее, доберманка подхватила корзинку и направилась в сторону кухни. Скоро оттуда донеслось:

- Кларисса! Мадам Тильзер прислала тебе сметаны!

- Вот и прекрасно, поставь на стол, я сейчас, - донёсся голос поварихи. - А потом отдай Тому корзинки, а то он носит, носит, а у меня тут не склад!

- Том! - лисёнок сбежал с лестницы и торопливо обнюхался с волком. - Пошли, быстрее!

- Джонатан! - строго сказала доберманка. - Вы не изволили совершить утренний туалет.

- Джейн, иди в пень со своим туалетом. Я потом!

- Джонатан! - непробиваемо сказала служанка, не повышая голоса. - Я буду вынуждена доложить об этом прискорбном безобразии вашей матушке.

- Да иди, жалуйся! Ябеда-корябеда! - лисёнок повернулся к волку и изобразил ушами раскаяние.

- Ну, пошли, вместе будем, - сказал ему Том. - Я тоже ещё не вычёсывался.

Служанка проводила мальчишек внимательным взглядом и вздохнула, заметно расслабившись.

- Джейн! - раздалось из сада.

- Бегу, госпожа! - доберманка метнулась из прихожей на заднее крыльцо.

- Джейн, голубушка, принеси, пожалуйста, из кладовки пакет с семенами настурции и захвати удобрения!

- Бегу, бегу, госпожа!

- Санди!

- Бегу, госпожа! - пёс и впрямь выскочил из-за угла дома.

- Я думаю, если мы посадим настурции вот здесь и вот здесь — будет красиво. Как ты думаешь?

- Как прикажете, благородная госпожа! Джейн!

- Уже несу!

Лиса в рабочей одежде двумя коготками держала совочек, больше указывая, где сажать, чем реально что-то делая. Зато две собаки взрыхляли, укладывали, посыпали, поливали… За работой шла беседа.

- А вы знаете, что Сосновские купили новую карету?

- Да, они об этом всем растрезвонили.

- А ты её видела? - как бы между делом поинтересовалась госпожа.

- Нет, ещё нет. Но они, наверное, приедут сегодня именно на ней.

- Да уж, не преминут, - заметил садовник. - Такой шанс похвастаться…

Все трое захихикали.

В это время в туалетной комнате лисёнок разделся совсем и улёгся на топчанчик. А волк склонился над ним со щёткой и кинцетом.

- Со спины или с живота?

- Какая разница? Всё равно везде…

- Давай тогда со спины.

- Давай.

Волчонок провёл щёткой по роскошному, мягчайшему меху Джонатана. Вообще-то эти процедуры каждый из них мог (и должен был бы!) проводить самостоятельно. Пять минут в день — невелики труды. Но куда приятнее вот так лежать и нежиться, когда по тебе водит щёткой кто-то другой! А Том безумно, просто до одури восторгался мехом Джонатана. Он был настолько мягким, шелковистым, так льнул к рукам… Водить по нему щёткой было невероятно приятно! Ведёшь, а она скользит, ни за что не цепляясь, нигде не застревая… Волна раздвигаемой шерсти смыкается за зубчиками, образуя ровное оранжевое поле, с едва заметными крапинкам на вершинах волосков.

- Хватит, хватит! Давай живот! - Джонатан перевернулся на спину.

Чесать живот ничуть не сложнее, зато под шерстью видна розовая кожа. А какой здесь мягкий мех! Так бы зарылся в него носом и лежал бы… Том задрал одну лапу, быстренько вычесал внутри, едва задевая меховые ножны, вычесал другую… И приступил к самому сложному у любого мальчишки. Бёдра и прилегающий к хвосту мех. Именно здесь приходилось использовать кинцет, чтобы распутывать колтуны и выдирать мусор и колючки. А последним всегда оставался роскошный хвост. О, этому чуду Том мог бы посвятить полдня! И не соскучился бы! Но лис, разумеется, не стал ждать, пока друг нагладится и начешется. Он соскочил с лежанки:

- Ну, давай теперь ты!

- Вроде бы и штаны носим, - с некоторой обидой поведал ему Том, - а всё равно умудряемся репьёв набрать где-то.

- Ложись, аккурашка! - Джонатан толкнул волка. Тот ответил. Лис навалился на друга, тот упал на топчан, но не без борьбы. А потом замер, отдавшись щётке и ласковым рукам.

Спину вычистили быстро (ну, ещё бы! Что там под рубашкой будет?), а вот живот… Чем ближе к низу живота чесал Джонатан, тем страннее становились ощущения. Том лежал, пытаясь понять, что с ним происходит? Почему хочется закрыться и спрятаться? Они так вычёсывались раз в неделю или даже чаще. Как бы ни скалились мальчишки, но оба понимали: стоило пропустить день (а то и два!) - как последующий туалет превратится в пытку, и вместо нежных поглаживаний щёткой — острые и болезненные щипки кинцета. Да и не пять минут, а полчаса минимум! Но сейчас хотелось, чтобы Джонатан поскорее закончил, и бежать, бежать…

- Хи-хи! - сказал лис, трогая щёткой ножны.

- Что? - Том приподнялся и посмотрел.

Розовый кончик показался наружу и это было так необычно и стыдно, что волк тут же спрятал своего дружка руками и хвостом.

- Ой, Том! Да чего ты прячешь-то? Я что, не видел его, что ли?

- А ты смеёшься, - обиженно ответил волчонок, сам не понимая этой своей реакции. Действительно, что они там друг у друга не видели? Десять лет вместе!

- Я не над ним смеюсь! Дай посмотреть!

Просьба, высказанная лисом в такой простой и повелительной форме всколыхнула целый букет чувств. Приказ, отданный благородным Джонатаном заставил руки раздвинуться. Но интерес, проявленный лисом к его пипиське, заставлял прикрывать её и дальше. Желание угодить другу заставляло выполнить его просьбу. Природная стеснительность не давала это сделать. Разум орал, что он ведёт себя глупо. Где-то внутри что-то шептало, что именно так и надо.

- Ну, что же ты? - нетерпеливо тронул его за руку Джонатан.

Том раскрылся, как цветок. Медленно и плавно он развёл руки в стороны, живот волка часто поднимался от дыхания, а над ним качался длинный розовый бутон, весь гладкий, блестящий, с маленьким заострённым кончиком. Том лежал, глядя на друга, пока тот рассматривал его, и искал на морде лиса хотя бы тень насмешки, отвращения или неудовольствия. Но его маленький друг смотрел только с любопытством, шевеля чёрным носом и чуть не обнюхивая… Да нет же! Именно обнюхивая!

- А можно, - вдруг спросил Джонатан хриплым голосом, - я его потрогаю?

- Да, - едва слышно выдохнул Том.

От прикосновения он вздрогнул.

- Тебе больно? - поинтересовался лис.

И было в его голосе столько наивной заботы, что Том расслабился. Он сам не понимал, чего боится и от чего скрывается, но что бы это ни было — оно вдруг ушло, кончилось.

- Нет, ничуточки. Просто странно

Джонатан пожал плечами и продолжил вычёсывать друга. Когда он перешёл на внешнюю сторону лап, тоже пришлось воспользоваться кинцетом, к этому времени пиписька, так невовремя вылезшая из мехового домика, уже скрылась обратно.

Выходящие из туалетной комнаты мальчишки были прилично одеты, шерсть уложена, зубы вычищены, хвосты в надлежащем состоянии.

- Добрый день, Том! - приветствовала его пожилая лиса, одетая в длинную коричневую юбку с белым накрахмаленным фартуком, вязаную блузку и лебреттку — вязанные же полоски, охватывающие голову, но оставляющие свободными уши.

- Здравствуйте, грандма! - вежливо поклонился Том. Джонатан кланяться не стал. С бабушкой он уже сегодня виделся.

- Я надеюсь, вы уже позавтракали, юные сорванцы?

- Ещё нет, - честно ответил волчонок.

За что удостоился тычка в спину от друга.

- Тогда проследуйте в столовую. Занятия, напоминаю, после завтрака. Джонатан! Не думай, что я не вижу твою противную морду. И не пытайся спрятаться за Тома, ты же не будешь прятаться за него всю жизнь? Да, жизнь — боль, и тебе придётся с этим мириться.

Мальчишки двинулись в столовую, стараясь не выказывать своё отношение, впрочем, более привычное, чем на самом деле отрицательное. Они прекрасно знали, что могут корчить рожи, поджимать хвосты, рыдать на полу, биться головой об стену — это всё бесполезно. грандма проведёт урок и обязательно спросит, и горе тому, кто не усвоил. Горе может быть в разной форме, но будет обязательно. К счастью, на корчение рож и поджимание хвостов горе не распространялось, так что мальчишки с удовольствием пользовались этими свободами и корчили, и поджимали.

Во столовой грандма уселась напротив мальчиков.

- Джонатан! Бери с Тома пример! Салфетку на колени клади ровно, крошки на пол не стряхивай.