Мойре стало не по себе. Хоть и не должно было, ведь, по ее мнению, именно эта незнакомка была виновата в том, что с ней случилось. Но она не была настолько жестокой, чтобы продолжать наказывать ее, когда она явно была расстроена чем-то настолько личным, как например тем, будут ли у нее когда-нибудь дети или нет. Похоже, эта женщина через многое прошла, когда её заточили в клетку, возможно даже хуже того, через что прошла Мойра, и если она нашла свое счастье с инопланетянином в этом месте, где, черт возьми, другого счастья не светило, то Мойра не станет опускаться до уровня жалкой суки и упрекаться её в этом.

Мойра неловко откашлялась.

— Извини, — сказала она. — Это тяжело.

Рут снова перевела взгляд на Мойру и пожала плечом.

— Прошло шесть месяцев. По-моему, если бы это должно было случиться, то уже случилось бы. Но я еще не потеряла надежду. У Гэндри бывают периоды размножения или что-то в этом роде, и мы просто еще не достигли его. В обычной ситуации я бы не хотела, чтобы у меня были дети через полгода после начала отношений, понимаешь? Но мысль о том, что у меня их никогда не будет… означает, что я лишила этой возможности и его тоже, ведь как только самцы кого-то выбирают, это, судя по всему, на всю жизнь.

Мойра не знала, что сказать. Она никогда не думала о детях или о чем-то подобном, но ожидала, что у них все также, как и у большинства людей. Полный комплект: муж, дом, дети. Но сейчас ей было тридцать. Дома ее никогда не страшила мысль стать обрюзгшей, беззубой, кудахтающей барменшей, одной из старожилок, флиртующих с пьяными водителями грузовиков и заманивающих их к себе домой. Теперь она задавалась вопросом, не станет ли слишком старой для рождения новой жизни к тому времени, как вернется домой, или слетит с катушек от всех этих телепортаций и космической пыли.

— Так, вы с ним… вместе? — поинтересовалась Мойра. Ей все еще было трудно уложить в голове данный аспект.

Рут улыбнулась, как будто знала, что Мойра считает ее сумасшедшей, но она по-прежнему находилась под воздействием окситоцина, пребывая в блаженной неге медового месяца.

— Да… — ответила она с томным вздохом и улыбкой до ушей.

— Как именно это работает? — Мойра старалась не пялиться на тело Грона в присутствии Рут, но это было не легко.

Рут рассмеялась.

— Как обычно, — ответила она.

— Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — добродушно перебила ее Рут. — Я знаю, это кажется невозможным, но я люблю его. Я думаю, что он великолепен. И вообще, о чем нам говорить? Что показывают по телевизору? Чем мы занимались на работе? Мы понимаем друг друга, а это самое главное. Я хочу быть там, где он.

Мойра находила любовь Рут к Грону обескураживающей и слегка тошнотворной, но с другой стороны была заинтригована и чуть ли не соблазнена. Насколько сильной должна быть такая любовь, раз заставила женщину отказаться буквально от всего и улыбаться, сидя в бикини посреди джунглей, на другой планете, в окружении людей, которых она не понимала? Мойра никогда не испытывала таких сильных чувств, предпочитая общаться с настоящими людьми из самых низов, но Рут на собственном примере демонстрировала, что попробовать стоило.

Но и отказываться от всего, что было у нее на Земле не надо. Ее брат, ее работа, ее друзья, ее квартира. Другие люди.

— Как мне вернуться домой? — спросила Мойра, хотя у нее было дурное предчувствие, что раз Рут осталась здесь, то обратной дороги домой нет.

На лице Рут промелькнуло какое-то чувство, похожее на обиду или печаль, пока она не скрыла его.

— Ну, у меня есть этот браслет… — она показала Мойре свою лодыжку и блестящую серебряную полоску вокруг нее. — Его надели на меня зеленые. Если я нажму на кнопку, они телепортируют меня наверх. Если замигает свет, значит, они хотят, чтобы я нажала на кнопку. Несколько месяцев назад, когда я серьезно пострадала, им пришлось срочно меня телепортировать, и они проделали это на глазах у Грона и остальных. Они не хотят подвергать их слишком большому воздействию внешнего мира, поэтому такая система создана ими для того, чтобы убедиться, что я одна в момент дематериализации. Возможно, я смогу… телепортироваться, а затем сказать им, чтобы они телепортировали и тебя тоже? — голос Рут прозвучал чересчур нерешительно, как будто ей совсем не нравился этот план.

— Все нормально. У меня есть такой браслет, — сказала ей Мойра, и на лице Рут отразилось облегчение.

— О, хорошо, — произнесла она, кивнув. — Там наверху довольно классно, ты сможешь принять горячий душ, понежиться в постели и отужинать стейком… Они сделают все, что ты захочешь, если скажешь им, что конкретно тебе нужно. Они создали для меня одежду, расческу, зубную щетку, туалетные принадлежности. Не спрашивай меня как, но все предметы обихода должны быть биологически разлагаемы и не влиять на окружающую среду здесь, внизу, — объяснила Рут, выглядя слегка воодушевленной.

— Значит, ты здесь не полностью лишена современных удобств? — подытожила Мойра. — Звучит заманчиво. Не возражаешь, если я кое-что позаимствую? Я уже неделю не мылась, как ты, наверное, заметила.

Рут рассмеялась:

— Ты наверно спарилась в этой одежде. Конечно, ты можешь взять все, что тебе нужно. Мы купаемся в пруду, я могу отвести тебя туда. Уровень воды недавно понизился из-за жары, да и вода уже не такая прохладная. Она не горячая, но бывало и хуже. Кстати, Гэндри, похоже, терпеть не могут мочить свой мех, это еще одна деталь, которую я узнала, но ты можешь заставить их сделать это, приведя основательные доводы. Грон купается по крайней мере раз в три дня. Однако в последнее время вся шайка-лейка часто отправлялась туда, когда становилось чересчур жарко. Они промокают свой мех водой и таким образом сохраняют прохладу, но не думаю, что тебе нужно сейчас об этом беспокоиться. Я могу присмотреть за тобой…

Пока они поднимались на ноги, Мойра слушала оживленную дружескую болтовню Рут. Удивительно легкую и приятную для слуха после недели в отсутствии звуков человеческой речи, не говоря уже о речи на английском. За шесть месяцев у Рут определенно поднакопилось то, что она хотела сказать; вероятно, ей понадобятся недели, чтобы выговориться и угомониться. Грон тоже встал, но Рут жестом велела ему остаться.

— Вон там наша навесная площадка, — сказала она Мойре, указав на дерево. — Я имею в виду моя и Грона. Все мои вещи там, наверху, так что я просто сбегаю и заберу их. Он соорудил мне эти ступеньки, чтобы я могла самостоятельно подниматься и спускаться. — Рут просияла так, словно Грон изобрел колесо и назвал его в ее честь. Затем Мойра стала наблюдать за тем, как она перебирается с одной ветки на другую. Если ей придется задержаться здесь еще на какое-то время, она инвестирует в их проект. Мойра упрямо смотрела на дерево, отказываясь общаться с инопланетянами рядом с ней.

Рут вернулась с рюкзаком, идентичным тому, который держала в руке Мойра, отчего у нее по спине пробежал холодок, поскольку это служило доказательством того, что рассказ Рут был правдой, их рюкзаки были созданы пришельцами, которые никогда раньше не видели рюкзаков, но которые были ответственны за то, что они обе оказались в этих джунглях.

— Пошли, — сказала Рут, жестом приглашая Мойру следовать за ней. Грон тоже попытался увязаться за ними, и Рут рассмеялась. — Нет-нет, только не ты, иди и убедись, что за нами никто не проследит, ладно? — ласково сказала она, развернула его руками и почесала его мех, одарив серией быстрых поцелуев в губы, когда он снова повернулся к ней лицом. Она указала на остальных членов его семьи, и он неохотно ушел. Рут с минуту смотрела ему вслед, а Мойра прикидывала в уме, как долго она сможет терпеть этих двоих.